и растекаясь, как похотливая волна, облизывающая твердый камень берега снова и снова, а потом резко отстранилась, сжав его горло руками.
– Как же я тебя убить хочу, – прошипела и все же укусила за губу, со злорадным наслаждением втягивая воздух, когда он протяжно застонал и взбрыкнул подо мной.
– Но трахнуть-то больше, – сипло ответил альфа, не делая попыток разжать мои пальцы. – Маленькая, игры с удушением – как-то не мое, но если ты очень сильно хочешь, можем попробовать попозже.
Надавив на мой затылок, он снова столкнул наши рты, одновременно грубо стискивая мою грудь. И если первый поцелуй был срывающим тормоза электрическим контактом, то этот, еще более дикий и беспощадный, запустил термоядерную реакцию, у которой просто не могло быть обратного хода.
– Давай, Рори, давай, – хрипел Риэр, выгибаясь, когда я, прервавшись лишь для вдоха, сунула руку между нами и стиснула его через джинсы, совершенно не думая о деликатности прикосновений. – Не хочешь быть использованной, так используй сама.
– Даже не сомневайся! – Голодный рык вибрировал в моем горле, делая голос незнакомым, тягучим и бесконечно порочным, даже для собственных ушей. – Использую по полной.
Еще один заход на растравляющее жуткую жажду измывательство ртов и рваных тисканий, и предел, когда можно удовольствоваться только этим, был достигнут. Оттолкнувшись от груди Риэра, я поднялась во весь рост и посмотрела на него, такого здоровенного и, хоть убейся, безумно аппетитного, распростертого на земле между моими ногами. Взялась за пуговицу на своих джинсах, а он с видом довольного победителя закинул руку за голову, будто готовился к приятному просмотру.
– Шоу не будет, – ухмыльнулась я, расстегивая молнию и без всякого изящества сдергивая штаны вместе с бельем почти до колен. – Нечего лежать без дела, расчехляй инструмент!
– А как насчет попросить вежливо, маленькая нахалка? – отзеркалил он мою усмешку, но взялся за пояс.
– А как насчет того, что я могу и твоим ртом воспользоваться, а о себе ты и сам позаботишься?
– Гадость ты такая, – фыркнул Риэр, расстегиваясь и стягивая джинсы и трусы, и его член, вырвавшись из плена ткани, хлопнул по животу, будто резиновая дубинка.
– Так какой учитель, такова и ученица, – парировала, перенося вес на одну ногу и силясь стащить брючину со второй.
Альфа, вызывающе глядя мне в глаза, обхватил основание своего ствола рукой и покачал им, привлекая мое внимание.
– Нравится инструмент? – самодовольно спросил он, сделав несколько движений вверх-вниз.
– Инструмент премиум класса, что тут скажешь, – пропыхтела я, справившись наконец с одеждой. – Жалко к одному концу говнюк приклеен тоже высшей пробы.
– Знаешь, первой игрушкой, которую мы попробуем в постели, будет все же кляп, – показал мне зубы Риэр и поерзал голым задом по влажной траве.
– Как земличка? – ехидно спросила, опустившись и скользнув своим влажным центром по его твердости, и едва не закатила глаза от того, до чего же это потрясающе ощущалось даже вот так, снаружи.
– Охрененно освежает, – проскрипел он подо мной.
У меня было страшное искушение его помучить, ублажая себя такими вот ерзаниями, но себя-то я мучить совершенно не хотела. Сжав главное достояние альфы у основания, от чего в его груди зарокотало, стала опускаться на него под аккомпанемент его глухого тягучего стона. Ладно, сама я звучала точь-в-точь так же. А все потому, что невозможно принимать в себя такое молча! Ненавижу сейчас себя прямо за то, что неожиданно понимаю всех тех глупых баб, фанаток его члена. И да, дело ни хрена не в размере… а-а-а-а-а…. да не пофиг ли в чем!
– Потихоньку, маленькая, – прошептал Риэр, – мы никуда не торопимся!
Кто не торопится? Да мне уже так нужно двигаться, что хоть вопи во все горло. И чего он шепчет? Без разницы почему, но было что-то в этом такое чрезмерно интимное… в интонации, в голосе, в нашей только частичной обнаженности, в холодном воздухе, кусавшем открытые участки тела и подхлестывавшим двигаться быстрее. И я двигалась, закрывая и открывая глаза, стиснув зубы и следуя ритму, звучавшему лишь в моей голове. И Риэр не мешал мне, не отдавал приказов, не корректировал рывки бедер, лишь подхватывал широкими горячими ладонями, облегчая каждый следующий взлет и притормаживая отчаянную резкость падений. Белые искры закружились за веками, уши, шея, грудь горели и чрезмерно остро ощущались удары пульса. Я никогда не кончала без помощи рук в таком положении, а терпеть больше не было никаких сил. Но Риэр грубо оттолкнул мою кисть, едва я скользнула к заходившейся в тяжелой пульсации неотложной нужды точке.
– Нет, милая! – Его голос – ломкое пугающее рычание, слова едва разобрать. – Я не твой гребаный дружок на батарейках, со мной тебе ручной работы не понадобится.
Он согнул колени за моей спиной и дернул меня за запястья, наклоняя вперед, одновременно начиная подбрасывать и подкручивать своими бедрами. Один удар, еще, мизерное смещение подо мной, и вот я уже задыхалась из-за невыносимой стимуляции именно там и так. А альфа, считав мою реакцию, долбил и долбил в идеально бешеном темпе и под единственно верным углом, превращая хаотично мечущиеся под веками точки в огромные световые пятна.
– Ленивое бревно, сладкая ты моя паршивка? – бесновался он во мне и вокруг меня. – Бездарный любовник?
Но мне было уже плевать, я уже взлетела.
Глава 44. Тревога
Финал Риэра или, может, его отсутствие, остался как-то за пределами моего сознания. Слишком уж я была сконцентрирована на переживании собственного удовольствия, а когда меня перестало штормить на волнах оглушительного кайфа, он уже лежал подо мной притихший. Только обилие влаги между нами подсказывало, что альфа все же урвал свой кусочек плотского счастья. Потное тело стремительно остывало, потому как ветерок, овевавший мой голый зад, вовсе не был теплым бризом. Но, ей-богу, двинуть хоть пальцем сил у меня не было. Как я дошла до жизни такой, что кувыркаюсь с тем, с кем побожилась больше дел не иметь, причем прямо на улице, без единой мысли, кто мог слышать нашу кошачью свадьбу? Или даже видеть. В подтверждение моих опасений послышался какой-то звук, и альфа резко сел, поднимая и меня и накрывая обеими своими лапищами мои ягодицы.
– Радис, подойдешь ближе – и сильно пожалеешь! – громко сказал Риэр, пугая меня.
– Пардон, шеф! – раздался из темноты незнакомый мужской голос с явными нотками веселья и без капли раскаяния. – У нас тут вопросик возник, но ты не отвечал ни на телефон, ни на рацию.
Зубы клацнули от окончательно пробравшего до нутра холода и дискомфорта от внезапного чужого вторжения. Я дернулась, чтобы хоть как-то прикрыться или одеться, но Риэр притиснул плотнее и раздраженно рыкнул на меня.
– Уймись! – приказал он, поднимаясь так легко, словно я не болталась на нем, как обезьяна на дереве, и пошел к дому. – И ты решил прийти и глянуть, не затискали ли меня тут насмерть?
Невидимый незнакомец фыркнул, заставив меня стиснуть зубы от смущения, а Риэр зацепился ногой за мои так и болтавшиеся джинсы, чуть не уронив меня, и, выругавшись, сдернул их вместе с оставшейся кроссовкой. Так и бросив валяться мои вещи, он буквально понесся к главному крыльцу, бросив визитеру: «Сейчас вернусь».
– Барс! – вяло взмахнула я рукой в сторону удалявшегося освещенного прямоугольника подвальной двери.
Черт, мои мышцы реально были ватными, а голова кружилась.
– Принесу я твоего кота и вещи, – буркнул альфа, внося меня в тепло дома и ставя на ноги. – Ванная – первая дверь по правой стороне.
И свалил, не утрудившись даже включить свет. Я на ощупь добралась до места, таким же макаром нашла выключатель и едва не шарахнулась в первый момент из-за картинки под моими ногами. Там была темная бездна, разбавленная хаотичным вкраплением мерцающих точек, образовывавших местами спиральные скопления. Моему усталому мозгу понадобилась пара секунд, для того, чтобы сообразить – передо мной пресловутый наливной пол с 3D эффектом, изображавший, по всей видимости, просторы открытого космоса. Размером санузел Риэра был со всю мою гостиную, а то и побольше. Огромная угловая ванна, раковина и странной формы унитаз – все из серебристой стали, а может, просто так окрашены. Здоровенная душевая кабина в углу вообще напоминала больше какой-то сверкающий болид. Стены в темной-синей плитке, тоже с мерцающими точками. Зеркала не было над раковиной, зато оно занимало всю поверхность внутренней стороны двери. Освещение – скрытое и придававшее всему дизайну совсем уж реалистично-фантастичный вид. Похоже, мальчик Риэр хотел к звездам полететь, но «таких не берут в космонавты», так что взрослый дядя Риэр теперь забавлялся, представляя себя астронавтом, принимая ванну или сидя на унитазе. Очень по-мужски, ага. Хотя, если учесть, что он родился черт-те когда, вряд ли в детстве мечтал именно об этом. А о чем тогда? О нет-нет-нет! Вот такими мыслишками мы баловаться не будем, Рори. Иначе все станет чересчур личным.
Забравшись в душевую кабину с сотней, наверное, насадок, я включила воду, и едва со всех сторон стали бить теплые расслабляющие струи, тут же поняла, до какой степени вымоталась. Этот сон короткими урывками всю неделю, бесконечные вопросы в голове, потрясение от поступка Витриса, беспокойство о будущем полнолунии и страх перед той болью, которой давалось обращение… А еще и взрыв мозга, спровоцированный альфой. Мои глаза стали закрываться с такой силой, будто к векам подвесили грузы. Вымывшись наскоро, я выбралась из нисколечки не бодрящего душа, чтобы не скрутиться клубком и не уснуть прямо в этой влажной теплоте.
Завернувшись в черное полотенце, найденное тут же, прошлепала по подогреваемому полу дальше по коридору и попала в гостиную, естественно, по площади равную всей моей двухкомнатной квартире, вместе с ванной и кухней включительно. Подсвечивалось пространство парой тусклых скрытых светильников, едва разбавлявших темноту, но общее представление о помещении можно было получить и с ними. Прямо посредине абсолютно пустой комнаты с деревянным полом стоял гигантских размеров диван. В сложенном состоянии он имел, скорее всего, форму буквы «П», но вот в разложенном, как сейчас, представлялся вообще целым футбольным полем для кого-то моего размера. Судя по наличию простыней, одеяла и одной подушки, его величество альфа изволили почивать именно тут. Еще одним предметом здесь был невообразимых размеров телевизор у стены и куча всякой аппаратуры под ним и, собственно, все. Моя челюсть грозила вывихнуться, а глаза закрыться в любую секунду окончательно при виде доступного спального места, и даже так и не увидевший ужина желудок не был помехой. Я поплелась к дивану, решив, что лягу, где вижу, а если хозяина не устраивает совместный сон, то пусть он и ищет себе, где голову приклонить. Заползла к дальней стенке, нагло узурпируя единственную подушку, и, закутавшись в одеяло, как в кокон, вырубилась моментально.