***
Я сидела в позе лотоса в круге тьмы, за пределами которого было еще в разы темнее. Здесь со мной были все уже слишком хорошо знакомые ребята. Они находились теперь так близко, что я совершенно отчетливо чувствовала их присутствие, словно все они и каждый в отдельности слегка касались меня. А я их, причем это подобие тактильных ощущений было каким-то всеобъемлющим, многоуровневым. Так, будто их впечатление от нашего контакта было и моим, вливалось в меня, изливалось наружу, устремляясь ко всем, и снова откатывалось назад. Как волны или непрерывный поток… или своего рода кровоток. Да точно, именно на это было больше всего похоже. Непонятная энергия курсировала от меня к ним и обратно. Во мне зарождались импульс, ритм и сама тональность звучания нашего взаимодействия, а от них шла мощь, энергия, и замыкалось все в нерушимый контур, электрическую сеть, от которой в душе появлялось чувство… могущества, что ли. Оно было как приятная щекотка – искушение и дразнящая сладость в одном флаконе. Какая-то часть дико хотела как-то уже испытать, на что способна эта странная искрящая силой штука, производимая нашими телами и сознаниями, как гигантскими батарейками.
– Нравится это? – прошелестел противный голос едва слышно, но отчетливо. – Тебе нравится? Ты можешь взять все это и пользоваться. Но всегда будет кто-то, кто окажется сильнее тебя или будет больше знать, и разрушит то, что ты получила.
Никаких тычков в мозг не последовало, но почему, черт возьми, он опять может говорить со мной? Неужели и этот страшный дядька, или кто он там, тоже нашел в печати Исайтари лазейку? Не печать, а гребаное решето! Если я стану игнорировать его и делать вид, что не слышу, он свалит из моего сна?
– Но если ты придешь ко мне, – продолжал увещевать ночной визитер как будто издалека, – станешь частью моей мощи, то никто и никогда ничего уже не сможет отнять у тебя.
Ага, кроме свободы, очевидно. Проваливай!
– Сделай это добровольно… сделай сейчас, и будешь вознаграждена. – Давайте, озвучьте размер премии за покорность, авось я решу подумать и посчитать на досуге.
Он еще какое-то время нашептывал о возможности заполучить достойное место в ряду других приближенных, о безграничности объединенной силы, о доступности власти и вседозволенности. Я старалась не слушать, но осознавала, что окружающие впитывали каждое слово через меня и чувства испытывали весьма разнообразные. От недоумения и любопытства, до горячего злого желания испробовать эту новую возможность, порожденного кучей нанесенных обид. И ничего не могла поделать с тем, что их эмоции смешивались с моими и воздействовали непроизвольно.
– Хватит! Убирайся! – вышла из себя я. – А вы прекратите верить всей это брехне! Идите отсюда вообще!
Круг сознаний заколебался и отхлынул. Они не все согласились со мной, но все безоговорочно подчинились. Так, словно просто не могли этого не сделать.
– Ты все равно лишь мой инструмент. Я подчиню тебя, – мерзкий шепот стал вымораживающим кровь шипением. – Не сдашься добровольно, и я сделаю это очень-очень мучительно.
– Пошел на хрен! – заорала я, просыпаясь, вся мокрая и трясущаяся.
– Только попробуй, сволотень мохнатая, и помрешь, до пола не долетев! – угрожающе прорычал Риэр где-то за моей спиной, обхватывая вокруг талии, прежде чем я в испуге рванула с места. – Ни хрена я ей плохого не делаю, тупой ты мешок меха!
Едва видимый в полутьме Барс шипел разъяренной гадюкой, изогнувшись дугой на спинке кожаного дивана альфы, и его когти при этом издавали скрежещущий звук, наверняка нанося непоправимый вред дорогущей мебели.
– Прекрати, Барс, я в порядке! – попыталась строго приказать я, но горло сипело, и вышло какое-то прерывистое карканье. Тогда я, избегая еще большего ущерба, за который Риэр сто процентов прибьет нас обоих в свете будущего дня, спихнула кота на пол, напоследок получив лапой по кисти.
Риэр потянулся куда-то, через секунду над нами зажегся неяркий свет, и альфа нахмурился, заметив, что я потираю поцарапанное место.
– Знаешь, у тебя должно быть что-то не так с головой, если ты умудряешься испытывать привязанность к этому паскудному вонючке, – сказал он и приподнял бровь, когда мой желудок ответил прежде меня длительным урчанием. – Вот что ты за наказание?! Ни потрахаться нормально, ни поспать, – пробухтел, сползая к краю своего огроменного дивана.
Волосы альфы торчали в разные стороны, одна щека помята, лицо без обычного выражения ехидства или угрозы, несмотря на ворчание… блин, он выглядел таким расслабленным и домашним, что я на всякий случай быстренько отвернулась, а то как-то слишком сильно захотелось его такого потискать или хоть разок поцеловать. Ой и дура ты, Рори! И мысли у тебя дурацкие! Риэр разве только что тисканье его члена оценил бы по достоинству, за что другое руки может по локоть откусить, ага. Альфа прошлепал босыми ногами куда-то в дальний угол своей большущей гостиной, и вскоре там зажегся яркий свет, открывая мне существование супернавороченной кухни, отделенной, оказывается, от основного помещения лишь высокой стойкой и каким-то странным столбом со встроенным подобием окошек. Погремев и похлопав там чем-то, он выглянул на меня.
– Ну, ты идешь есть или нет? Я тебе в постель подавать не собираюсь! – возмутился он. – А то спи потом на крошках!
Оглядевшись, я не нашла никаких признаков своей сумки с вещами, поэтому пошла к столу как была в одеяле.
На стеклянной столешнице стояло блюдо с четырьмя бутербродами. Толстые куски хлеба, так же щедро отхваченные куски копченого мяса с поблескивающими каплями застывшего сока и по несколько кружков огурца на двух ближних ко мне.
– Сок будешь томатный или апельсиновый? – спросил Риэр, ставя на стол высокие стаканы.
– Томатный. – Есть захотелось прям зверски, и я, не стесняясь, цапнула первый бутер с блюда. – Спасибо.
– Не привыкай особо! – наморщил лоб альфа. – Раз вместе придется жить, то, чур, ты готовишь.
Я согласно промычала, мне не трудно, так что смысл препираться? Риэр ел, впиваясь в мясо с хлебом, будто это была плоть врага, отрывая большими кусками и не сводя все это время взгляда с меня. Хотя я поглощала пищу наверняка не намного эстетичнее, учитывая внезапно разгулявшийся голод, так что закончили мы трапезу довольно скоро. Альфа поднялся, убрал со стола блюдо и стаканы в сверкающую хромом раковину и хлопнул по своей стороне стола ладонью.
– Сюда иди, – кивнул он и приподнял, усаживая перед собой в весьма пикантном положении, сам же плюхнулся на стул и скомандовал: – Давай рассказывай все.
Глава 45. Бывшая
– Что ты хочешь знать? – Я не слишком хорошо понимала, как реагировать на такого Риэра.
– Сон был такой же, как тот, из-за которого ты мне звонила? – По очереди он поставил мои ступни на свои обнаженные бедра.
– Не совсем, конечно, но, в принципе, да. Действующие лица одни и те же. – Не особо задумываясь, что делала, я провела пальцами ног там по длинным мышцам, сохранявшим завлекательный рельеф даже в таком расслабленном состоянии, и альфа схватил меня за лодыжки, фиксируя на подходе к жизненно важным частям тела.
– Были же еще за это время? – Я кивнула, путешествуя неспешным бесстыжим взглядом от его лица до паха и обратно, фиксируя приподнятое настроение мужчины. – Ну вот и давай рассказывай все до мельчайших подробностей и постарайся ничего не упускать.
– Слушай, это же сны, и основное в них – мои странные ощущения. Особых подробностей я не помню, скорее уж, общее впечатление, эмоции. Это сложно передать словами.
– Ты уж постарайся. – Риэр стал поглаживать кончиками пальцев своды моих стоп, постепенно поднимаясь выше. – Ну, я жду!
Странным образом его прикосновения, которые должны были меня отвлекать, наоборот, помогли сконцентрироваться. Словно эти поглаживания обладали неким гипнотическим и освобождающим сознание действием.
Я начала с самого первого сна, чтобы уже не запутаться, и пересказала альфе каждую деталь и изменения собственного восприятия событий в моих видениях. Хотя событиями, конечно, это сложно было назвать. Скорее, это было похоже, как если бы я стояла на месте, а вокруг нечто двигалось и менялось, вне зависимости от моего желания, и только вот в последнем сне произошло воздействие на окружающих с моей стороны. Риэр щурился, хмурился, иногда задумчиво шевелил губами, повторяя беззвучно мои характеристики для некоторых вещей, при этом его поглаживания сохраняли все тот же размеренный темп и направлялись все выше, правда, невыносимо медленно. Когда я закончила, он только добрался до середины моих бедер с внешней стороны.
– То есть последнюю неделю ты почти ни черта не спала? – спросил он, наклоняясь и проводя губами по моему колену. – Вот мне интересно, если обеспечить тебя нормальным сном, сытно кормить и регулярно трахать, ты перестанешь быть такой стервозиной?
– Я тут перед тобой хрен знает сколько распиналась, вспоминая то, что особо-то и не хочется, а тебя только это интересует? – тут же начала вскипать я и даже взбрыкнула, стараясь сбросить его руки. Но не тут-то было. Риэр ухватился за мои лодыжки, дернул ближе к себе и наклонился вперед так, что теперь его плечи просто не позволяли мне сомкнуть ноги.
Его растрепанные волосы прошлись по чувствительной коже щекоткой, а резкий выдох, мазнувший по моей открытой в таком положении влажной плоти, вызвал серию тянущих спазмов внутри. Вот ведь гад, что за манера выбешивать и возбуждать меня одновременно.
– Уймись, а? – фыркнул он, запуская новую волну сокращений, и прижался губами к коже. – Просто пока мне нечего тебе сказать конкретного, кроме того, о чем ты и сама уже, видимо, догадалась: Сонмище каким-то образом замкнулось на тебе. Муратик конкретно лажанулся с выбором жертвы. Позарился на мелкую зайку, а она на деле оказалась карликовой саблезубой киской, с острым, как бритва, и к тому же ядовитым язычком и отверткой за пазухой.
– В кармане, – пробормотала я, когда он лизнул, подбираясь к самому сокровенному, и судорожно вдохнула от чувственного импульса, прошившего от царапанья его отросшей щетины.