– Еще чуть-чуть терпения, щенятки, – Исайтари весь взмок. Похоже, все фокусы с печатями без выпущенного на передний план демона давались ему ой как нелегко.
Жар ударил в голову, заставив, как наяву, ощутить пульсацию, нарастающую тяжесть и напряжение в тех частях тела, которых у меня просто не предусмотрено природой, когда появилось видение меня после апгрейда Милы. Ух ты, оказывается, вот так ощущается пробуждение мужского чувственного голода. Нечто более прямолинейное и скоростное, нежели загадочные и часто коварные и извилистые пути моего привычного возбуждения. Как электрический импульс, идущий от глаз, минуя мозг, сразу включающий реакции тела, и только потом, обратной волной окатывающий разум. Это так странно… так будоражит и захватывает.
Светлая кожа, оттененная платьем цвета свежевыпавшего снега. Не безжизненно алебастровая, не болезненно полупрозрачная. Такой цвет был у знаменитого горного белого меда – изысканного лакомства, так редко доступного мне в детстве. Он всегда был плотным, совсем не текучим, словно сливочное масло, я клал его крошечными кусочками в рот, позволяя медленно таять, обволакивать язык, и впитывал сотни нюансов вкуса и аромата, наслаждаясь сладостью, которая никогда не становилась приторной, чрезмерной. Чертова уйма лет прошла, за которую я ни разу не вспоминал вкус нехитрого угощения, делавшего меня счастливым так давно. И вот невольно провожу по зубам языком, размышляя о том, какой на вкус будет кожа этой мелкой паршивки, а член уперся в ширинку, намекая, что он тоже не прочь провести свою дегустацию. И я ведь не дурак, чтобы отказывать нам обоим. Не собирался, да, но вот прямо сейчас взял и передумал. Имею право! Но сначала дело, а потом уже трах. Правда, пупсик изволит гневаться на меня на каждом шагу, да только когда злость женщины мешала уложить ее на спину? Ничего сложного, проверенная жизнью, безотказная схема. Пару коктейлей, демонстративное эффектное спасение, десяток неожиданно ласковых слов, надежные объятия сильных рук, чуточка напора, чтобы сломить остатки сопротивления – и все, поплывет, как миленькая. И вуаля – быстрый, но, безусловно, качественный перепих. Может, парочка. В финале – раствориться в рассвете, пока она будет сопеть и счастливо улыбаться во сне.
– Ну все, готово! – отпустил нас Двоедушный, и меня повело так, что я просто свалилась боком на Риэра.
– Безотказная схема, значит, альфа? – прошипела я ему в ухо, стараясь проморгаться и полностью вернуться в собственную шкуру.
– Фотоотчет о свидании с любовником на батарейках, дразнилка? – в тон мне ответил он и прикусил мочку уха.
– Поздравляю, вам, очевидно, предстоит многое узнать друг о друге, пока на вас эти печати. – Что-то было загадочное, похожее на особый сорт предвкушения во взгляде полудемона.
– Очевидно? – переспросила я.
– Ну, я же на себе такое не пробовал, так что точно знать не могу, – ухмыльнулся он. – Но вам обязательно должно понравиться. Мои предки плохого не придумывали. А теперь давайте вернем тщательно отбитого юношу, скоординируем наши общие действия и отправим его в логово зверя. Если честно, мне уже дико хочется закруглиться с этой историей.
А мне-то как!
Глава 72. Побег
– Попейте чайку, дамы, – посоветовал нам Исайтари, когда мой бывший почти друг появился. – Эта часть процесса не стоит вашего внимания.
Для разговора они с Риэром вышли на крыльцо, но, естественно, мы с Машей не отказали себе в удовлетворении желания приоткрыть окно в гостиной, чтобы прекрасно все расслышать.
Инструктаж Витриса выглядел более чем обыденно. Пойти на встречу, отдаться в руки коварных вербовщиков, добраться до места, разведать обстановку, послать сигнал, сидеть и ждать, когда придут и вытащат. Все. Никаких эмоций, ободрения, воодушевляющей речи «мы в тебя верим, сынок». Как в магазин его за хлебушком посылали, а не в логово зла, собирающегося перевернуть мировой порядок. Все же мужики – бесчувственные чурбаны.
– Маш, вот тебе не кажется, что как-то у них все просто. Пришел, увидел, настучал – и настали нам всем счастье и покой, – прошептала я.
– Если подумать, в принципе, все так и есть. Хотя соглашусь, звучит скучновато, без огонька и интриги, – тоже тихо ответила мне подруга, пожимая плечами. – Вот ты сильно разбираешься в том, как подобные э-э-эм… спецоперации проходят?
– В кино сто раз видала. Там все реально брутально и с пафосом. Дядьки с суровыми лицами гнутся над картами и много трандят о каких-то оперативных данных.
– Ну, жизнь-то не кино, Рорик, – хмыкнула она. – И к тому же этот рыжий – мутный персонаж, особо откровенничать с ним и вводить его в курс всех планов как минимум глупо.
– Могу я перекинуться парой слов с Авророй наедине? – донеслось с крыльца. Видимо, инструктаж был окончен и Витрис хотел попрощаться.
– Это право надо еще заслужить, – отрезал альфа.
– А когда вернусь, даже позволишь нам общаться? – Кажется, рыжий опять слегка дергал Риэра за хвост. Да что с ним такое?
– Ты сначала вернись, щенок. И тогда я подумаю.
– Аврора не позволит решать за нее. А тебе, альфа, своевольная женщина ведь как серпом по яйцам, да?
Да что это за навязчивая идея с моим гипертрофированным свободолюбием? Да, я терпеть не могу, когда давят и помыкают, но и не дура, чтобы отказываться от того, что мужчина решает за меня проблемы. Иначе зачем вообще тогда он рядом, если все сама и сама? Я догадалась: Витрис был уверен, что я слышу разговор, и сказанное предназначалось скорее мне, нежели Риэру. Вот сейчас кто-то опять допросится, спровоцировав альфу на жестокость и грубость, и произойти это должно на моих глазах. Очень уместное поведение – лаяться без повода, используя чужую вспыльчивость в своих целях. Стало как-то неприятно, и, несмотря на свой измордованный вид, Витрис вдруг стал вызывать еще меньше сочувствия. Однако вместо того чтобы разозлиться, мой мужчина насмешливо фыркнул:
– В твоей заботе о моих яйцах есть, конечно, нечто трогательное, но, уж прости, это нездоровая херня. А насчет своеволия… В исполнении Авроры оно меня жуть как заводит, так что нигде не жмет и не колет. Топай давай, герой-одиночка!
Спустившись с крыльца, Витрис оглянулся, убедился, что мы с Машей так и торчим у окна, и, одарив меня нечитаемым взглядом, ссутулился и пошел в сторону ворот. Риэр же с Исайтари не вернулись в дом, а пошли и сели в хозяйский внедорожник, стоявший в метрах десяти от крыльца.
– Ну и чего они? – спросила я Машу, прижимаясь щекой к холодному стеклу и наблюдая за сдержанными движениями явно обсуждавших что-то мужчин, которые периодически кому-то звонили.
– Ты же не ожидала, в самом деле, что нас посвятят во все подробности? – пожала она плечами. – Мужики с самого начала вознамерились подпускать нас ко всему ровно так, чтобы избежать прямых конфликтов и не навредить делу. Их не переделаешь, и на фига пытаться?
– Но в моем-то случае подпускать или нет – не в их власти.
– Поверь, ты еще удивишься. Вряд ли Исайтари «вдруг вспомнил» про этот обрядец. Этот демоняка ничего не забывает, и ничего «вдруг» у него не бывает, – усмехнулась Маша. – Кстати, как это работает? У вас с Риэром были весьма забавные лица.
– Еще толком не поняла. – Я вспомнила все ощущения во время постановки печати. – Вроде как вижу себя его глазами и узнаю, что он думал и чувствовал ко мне. Ну, знаешь, как будто на мгновения оказываюсь в его шкуре. Пока, конечно, все это касалось самого начала нашего знакомства. Могу сказать тебе, что это познавательно, хотя и довольно раздражающе. Сразу вспомнила, как он бесил меня своими заносчивостью и непробиваемым козлизмом. А с другой стороны, прежнее впечатление немного сглаживается. Короче, все странно, но очень интересно.
– Хм-м… а то, что он видит все, что ты думала и чувствовала, не пугает? – от любопытства Маша слегка закусила губу.
– Я как-то не особо сдерживалась в выражении своего мнения относительно его поведения, – качнула я головой, правда, не слишком уверенно. – Но я уже все равно имела дурость признаться вслух, что влюблена в него, не вижу смысла рефлексировать о том, что он воочию увидит, как я к этому пришла.
– Отчаянная ты, Рорька, – обняла меня за плечи Маша. – Я вот пару лет отказывалась и самой себе, и Саю признаваться. А у тебя раз и готово! И сейчас вот думаю: если мой хитрый возлюбленный умолчал об этом обряде, то, возможно, ему есть что от меня скрывать? То есть я не наивная и понимаю, что до меня он прожил ой как долго, не с нас его жизнь началась, но… на нас ли она замкнулась?
– Ты чего? – развернулась я, опешив. – Чего себе напридумывала?
Маша посмотрела на меня грустно и с неприкрытой уязвимостью.
– Любой, у кого глаза есть, увидит: для Сая ты – все! – с горячей убежденностью уверила ее я. – Он ради тебя все что угодно сделает!
Ага, горы свернет, шантажировать будет без зазрения совести, прибьет без раздумий, в оборотнячую войну встрянет, простит любую наглую манипуляцию от тебя… – список бесконечен.
– Не все, Рорь, не все, – печально покачала она головой.
Ребенок. А еще демон, которого Исайтари не выпускает в ее присутствии на первый план. Что, если это все связано и запутано на гораздо более глубинном уровне, чем уже озвучено?
– Пупс, собирайся, мы уезжаем! – прервал нас властный голос вошедшего Риэра. А я себе поставила галочку обязательно вернуться к этому разговору. Причем не только с Машей, но и с Двоедушным, пусть даже это могло быть чревато для меня. Этот мужчина должен понять, что есть проблемы, которые не рассасываются сами собой. Если вопрос с ребенком в их случае неразрешим в принципе, то разве не справедливо будет сказать об этом Маше со всей честностью? Ради любимых женщины отказываются от очень многого. Сами, по своей воле. А вот давление обстоятельств и отказы вызывают желание бороться. Может, полная, хоть и беспощадная откровенность – это единственный способ прекратить борьбу?