Узел внутри вдруг взял и распустился, кислоту мгновенно вымыло, а в голове зашумело, как от легкого опьянения.
– А похоже, что бы меня волновали подобные последствия, – пробормотала я, запуская загребущие ручонки в его волосы и целуя так, будто никого вокруг просто не существовало. Потому что так и есть. Он – мой, я – его. Только мы реальны, остальные – не имеющие значения призраки!
С дивана мы встали уже обнявшись, и альфа расположил свою тяжелую ручищу вокруг моей талии, откуда она почти через каждые десять шагов «случайно» сползала мне на задницу, награждая непристойными пожатиями плоти. Хихикая, да, блин, хихикая, как чистой воды идиотка, я то и дело возвращала его нахальную лапищу на место, при этом приподнимаясь и целуя его колючую щеку. Естественно, Риэр с его быстрой реакцией дурил меня, умудряясь подставить губы, в результате мы тут же застревали, вынуждая посетителей торгового центра обходить нас. Наши рты были как магниты и, притянувшись, не могли так просто расцепиться. После очередного такого поцелуйного захода альфа нахмурился, поправил свою ширинку и что-то проворчал себе под нос, позволяя мне тянуть его куда задумала.
– Что? – оглянулась я.
– Размышляю, насколько я с тобой башкой повредился, – пробухтел он. – Каждая такая остановка заставляет все больше синеть мои яйца, и при этом я еще не волоку тебя в укромное местечко перепихнуться, а хочу продолжать в том же духе.
– Твое невиданное терпение будет щедро вознаграждено позже, – дразнясь, подмигнула я.
– Да уж поверь, я за этим прослежу, – фыркнул он, наклоняясь и мягко прикусывая местечко на шее, от чего я споткнулась. – Удивительно только, что меня ни капли не тяготит терпеть.
Дурацкий тяжеленный букет мы всучили девушке с печальным взглядом и огромным количеством веснушек, которая следила за порядком в детской игровой зоне. Выражение шока и широченная улыбка на ее лице согрели мне душу, а еще это позволило быстро договориться о недолгом нарушении правил. В такое время и в будний день ни одного ребенка там не наблюдалось, так что больше препятствий осуществить следующий пункт в программе идеального свидания, заявленной Риэром, не возникло.
– Ты же не думаешь всерьез, что я на это поведусь? – настороженно прищурился Риэр, вглядываясь в мои глаза в поисках ответа, в чем же тут был подвох.
Вместо препирательств я просто рухнула спиной вперед в яму с огромными мягкими разноцветными кубиками.
– Ох, как же ты за это поплатишься, пупс! – зловеще предупредил альфа, следуя за мной. – Я тебя на мне ездить, пока не отключишься, заставлю!
– Могу начать хоть прямо сейчас! – смеясь, обхватила сзади его шею и вскарабкалась ему на спину.
– Ах ты мелкая засранка! – включился в игру Риэр, взбрыкивая подо мной.
Да уж, жеребец мне достался норовистый и дурноезжий, но какой же горячий и восхитительно неутомимый! Повезло, так повезло.
Мы барахтались и боролись в этом море поролона под мой хохот и нарочито сердитое ворчание альфы. Пользуясь прикрытием мягких кубов, озабоченный волчара то и дело умудрялся стискивать то одну мою грудь, то другую, дразня и так уже заболевшие и гиперчувствительные соски, или стремительно нырял ладонью мне в джинсы, прижимая всем телом и шепча в ухо, как же долго, жестко и со вкусом он будет иметь меня, как только останемся одни. Нас прервал только въедливый голос какой-то мамаши, которая привела «сдать» своих чад, но застав нас, решила прочитать лекцию о пристойном поведении. Риэр уже открыл рот, наверняка чтобы сказать ей нечто нелицеприятное, но я прикрыла его ладошкой, указав глазами на ее двойняшек, глядевших на нас зачарованно и восхищенно, и утащила его прыгать на батутах.
Никогда прежде мне не случилось освоить такой своеобразный аттракцион. Когда была ребенком, их еще не было везде и всюду, а потом все как-то не до веселья было и, вообще, не по возрасту. Поэтому я еще стояла, неуверенно покачиваясь, посредине синего резинового полотна, тогда как Риэр уже вовсю рисовался, прыгая на все лады и даже делая сальто. Кажется, единожды отпустив тормоза, он уже не собирался останавливаться, намереваясь веселиться по полной, и пофиг на окружающих. А может, я просто зависла, любуясь, как же все-таки потрясающе мой мужчина владеет своим телом. Первый раз тут, как и я, но вот пару минут – и он уже местная звезда трюков. А еще он охренеть как смеялся. Хрипло, раскатисто, свободно, от всей души. Так… как будто был бесконечно счастлив сейчас. Никогда прежде не видела его таким, и мое сердце заходилось, то замирая и сжимаясь, то неожиданно взрываясь, становясь огромным от очередного густого бархатистого переката его радости, заполняя все пространство за ребрами и лишая легкие пространства для вдоха. Господи, я ведь люблю его! Как так вышло-то? Стремительно, безумно, отчаянно глупо… бесконечно потрясающе. В какой бы заднице ни пребывал мой инстинкт самосохранения, прошляпивший тот переломный момент, после которого нет возврата, пусть там теперь и остается. Как бы дальше ни пошло, я собираюсь кайфовать и упиваться тем, что имею!
– Ну давай же, пупс! – подначил меня Риэр, в очередной раз перевернувшись в воздухе. – Это офигеть как круто!
Я вдохнула и подпрыгнула, но опустившись, на ногах не удержалась и плюхнулась на спину. И тут же накрыло уже знакомой слепотой, подарив новое видение-воспоминание.
Темная подворотня клуба, терпкий запах крови, шерсти, пота, страха и смерти. Я возвращаюсь в человеческую ипостась, сдерживая вой от болезненной скоростной регенерации, и моргаю, оглядываясь вокруг и поднимаясь с остывающей туши Мурата. Взгляд цепляется за клочок смутно-белого в нескольких метрах у глухой кирпичной стены, и неожиданно сердце грохает о еще не совсем зажившие ребра молотом, а потом прыгает куда-то вверх, врезая в горло, как пудовый кулак. Запах крови и смерти. Смерти. Чертова девчонка лежит на спине без движения, бессильно раскинув свои тонкие ручки-ножки. Голова запрокинута, даже в темноте видно, что лицо окровавлено и на нем застыло выражение агонии. Кривясь, шагаю ближе, нутро сворачивает противным узлом. Запах смерти. Смерти. Неужели мертва?
– Дура, мелкая ненормальная стервозина, зачем полезла в драку! – рычу от непонятной, больше не физической, боли, подходя и бухаясь на колени. – Я тебе бежать приказал! Дура, дура упертая!
Раскис и старею, что ли? Первый раз разве кто-то заканчивает жизнь на моих глазах? Но отчего именно от взгляда на эту распростертую на холодной грязной земле несносную мелочь с бледной, похожей на лунный блик на гладкой воде кожей к горлу подступает предательская тошнота, а в кишки будто кто насыпал ведро острых ледяных осколков и взялся садистски перемешивать. Белоснежное платье порвано и все в пятнах и потеках крови, что смотрятся сейчас отвратительными черными громадными кляксами, длинный, пропитавшийся насквозь той же влагой хвост светлых волос перехлестнулся на шею, прикрывая ее, и я, кривясь, отодвигаю его, готовый увидеть рваную рану на горле. Да, бля, ни хрена не готовый! Что же за наваждение, мать его так! И тут она делает вдох. Свистящий, почему-то оглушающий меня, и я падаю на свою голую задницу, пораженный, как гребаной молнией, облегчением. Пялюсь на эту маленькую гадость не отрываясь, иррационально счастливый просто от того, что ее грудь поднимается и опускается в устойчивом ритме. Ну и что это, на хрен, значит? А то ты, Риэр, наивный мальчишка с гор, и не понимаешь! Валить от этой девки надо, чем быстрее, тем лучше! Она – то самое, отчего тебе вполне успешно удавалось держаться большую часть жизни, сбегая от баб при первых признаках какого-то шевеления внутри. Проблема проблем, грозящая перерасти в фатальную катастрофу, что способна разнести твою обычную жизнь в хлам и похоронить тебя навечно под ее обломками. Не женщина – долбаная блуждающая пуля с ядерной боеголовкой!»
Телефон Риэра зазвонил, возвращая меня в реальность, и я хлопаю глазами, наблюдая, как он его вытаскивает, а губы снова расползаются в улыбке. Недалеко же ты убежал от меня, мой альфа, да и бегал-то недолго.
Глава 74. Тучи
Риэр буквально секунд десять слушал своего собеседника, а потом без единого слова сунул телефон обратно.
– Ты собираешься лежать и пялиться на меня, Рори, или все же покажешь класс? – поддел он меня с улыбкой, но я сразу заметила, что прежнее выражение беззаботного веселья пропало из его глаз.
– А ты против того, чтобы я пялилась?
– Не-а, – Риэр, пружиня и чуть подпрыгивая, перебрался на мой батут и улегся рядом. – Просто у меня встает, когда ты смотришь на меня влюбленными глазами, и если именно этим ты и намерена дальше заниматься, то предлагаю переместиться куда-нибудь, где джинсы не будут так адски сжимать мой стояк.
– Мне кажется, тебе стоит подумать о более свободных моделях штанов для наших следующих прогулок.
Сказала и тут же саданула мысленно от души своей извечной язвительности, несвоевременно вылезшей с «а кто сказал, что эти прогулки еще будут» замечанием. Заткнись вообще, не капай ядом, когда все так сладко! И нет, нигде у меня не слипнется!
– Однозначно стоит, – легко согласился альфа и, прижавшись плотнее некуда к моему боку, присосался к мочке уха. – Ну а сейчас выбирай: или место с большой кроватью, или пойдем наедимся от пуза чего-нибудь вкусного и страшно неполезного.
– А совместить никак? – усмехнулась я, едва не мурлыча, подставляясь под ласку его губ.
– Ага, знаю я твои совмещения, коварная женщина, – резко сел Риэр. – Точно останусь с пустым желудком. Совесть надо иметь, ненасытное ты создание! Голодный мужик – хреновый любовник!
– Да чья бы мычала про ненасытность! – фыркнула я, когда он, схватив за лодыжки, потянул меня к краю батута.
В кафешке фаст-фуда мы набрали кучу всего, облюбовали угловое местечко с мягким диванчиком вместо пластиковых стульев, где сели не напротив, а бок о бок, и стали утолять свой волчий голод, нахально воруя приглянувшиеся кусочки друг у друга. И, конечно, тут опять не обошлось без вспышек обострения нашего взаимного собственничества. Высокий худосочный паренек, обслуживавший нас, имел глупость посмотреть на меня слишком пристально, за что и заработал т