Но пройдет не один год. Бастер далеко.
Саттон мысленно проверил все еще раз.
Отсоединение двигателей избавит от преследования. Те, кто погонятся за мной, будут ориентироваться на сигналы двигателей и проблуждают не один день, пока до них дойдет, что они промахнулись.
Так.
Прыжок во времени освободит меня от слежки психо-трейсера — он не может работать, не зная, в каком времени находится человек.
Так.
Если все получится. Если только все получится. Если нигде не поскользнусь, ничего не прогляжу.
Незаметно для себя Саттон пришел обратно в парк.
По траве рядом с ним бежала белка. Она остановилась, приподнялась на задних лапках и посмотрела на него. Убедившись, что человек ничего дурного ей не сделает, белка принялась сосредоточенно копошиться в траве, будто отыскивала клад.
Оторваться! — думал Саттон. Оторваться от всего, что меня удерживает. И завершить труд. Забыть Тревора и его треклятых Ревизионистов. Забыть Геркаймера вместе с остальными андроидами. Написать книгу.
Тревор мечтает меня купить, андроиды мне не доверяют, а Морган при первой возможности прикончит меня.
Андроиды мне не доверяют. Какая глупость! Какое ребячество.
И тем не менее, факт оставался фактом. Ему не доверяли. «Ты — человек», — сказала Ева. «Люди — твой народ».
Он покачал головой. Ему было до боли обидно, не хотелось мириться с таким положением вещей.
Ясно одно: он обязан выполнить свой долг, иначе его жизнь не имеет ровным счетом никакого смысла.
Судьба…
Знания о ней даны мне не как человеку, а как инструменту, который должен передать их всему живущему во Вселенной.
Я должен написать книгу. Ясную, простую, действенную. Только написав ее, я выполню долг. Больше и ничем никому не обязан.
За спиной раздались тихие шаги. Саттон обернулся.
— Мистер Саттон, если не ошибаюсь?
— Давайте присядем, Тревор, — предложил Саттон без тени удивления. — Я вас ждал.
Глава 49
— А вы не особенно задержались у друзей, — улыбнулся Тревор, вглядываясь в лицо Саттону.
Саттон молча кивнул.
— Да, у нас вышло недоразумение.
— Что-нибудь связанное с Колыбелью?
— Можете так считать, — ответил Саттон, — хотя на самом деле все гораздо серьезнее. Дело в фундаментальных противоречиях между андроидами и людьми.
— Геркаймер убил андроида…
— Он понял, что это человек подосланный вами. Что он только замаскирован под андроида.
Тревор сокрушенно покачал головой.
— Очень скверно, — сказал он. — Очень, очень скверно. А не подскажете ли, как именно он догадался, что это… ну, мягко говоря, — обман?
— Вот этого, — ответил Саттон, хитро усмехнувшись, — я вам как раз и не скажу.
Тревор сделал вид, что не очень огорчен.
— Главное, — сказал он, — что номер не прошел. А остальное — мелочи.
— Вы имеете в виду, что вам не удалось выйти на Колыбель?
Тревор кивнул.
— И это тоже. А кроме того, они бы отозвали значительную часть своих патрулей из критических точек. Это бы значительно упрочило наше положение.
— Короче, вы надеялись убить двух зайцев?
— Ну, конечно. А как же иначе?
Он скользнул взглядом по лбу Саттона.
— Интересно, а когда и почему вы лишились нормального человеческого облика?
Саттон провел рукой по лицу.
— Идея Геркаймера, — признался он. — Он думал, так труднее будет меня выследить. Вы же не собирались искать андроида, не так ли?
Тревор утвердительно кивнул.
— Неплохо придумано. Но после того, как вы ушли от них, за вами следил трейсер.
Белка перебралась поближе к скамейке. Она сидела у самых ног и внимательно разглядывала людей.
— Саттон, — небрежно спросил Тревор. — А что вам известно об этой Колыбели, или как ее там?
— Ничего, — ответил Саттон. — Они мне сказали, что я человек, а это дело андроидов.
— Надеюсь, вы представляете себе, как это важно?
— Догадываюсь.
— Собственно, по названию можно понять, что это за штука.
— Да, пожалуй.
— Нам нужно было поддержать могущество рода человеческого, — сказал Тревор, положив ногу на ногу, — поэтому тысячу лет назад и были произведены на свет первые андроиды, чтобы пополнить наши не слишком тесные ряды. Мы сделали их очень похожими на людей. Им было доступно все, что доступно нормальным людям, кроме одного…
— Ну да, они не могут размножаться, — прервал его Саттон. — Все это я уже слышал не раз. Мне вот что интересно, Тревор. Ведь если бы нам удалось наделить их этим качеством, они бы стали настоящими людьми?
— Тут я ничего не мои сказать, — признался Тревор. — Честно говоря, просто не знаю, что вам ответить. Ведь даже то, что эта затея удалась, что в лаборатории стали появляться люди — просто потрясающе. Подумать только, сколько труда было вложено в это дело, какой полет технической мысли!
— Но нам удалось наделить андроидов кое-чем, чем сами мы не обладаем, — спокойно сказал Саттон.
Тревор уставился на него тяжелым, подозрительным взглядом.
— Вы….
— Мы наделили их униженностью, — продолжил Саттон. — Мы сделали их ниже себя и тем самым настроили против себя. Мы не дали им равенства: зато вложили в них целеустремленность, которую сам человек утратил давным-давно. Нам-то ведь уже не надо доказывать, что мы не хуже прочих, более того — лучше всех в Галактике…
— Но теперь они добились равенства, — горько заметил Тревор. — Теперь они размножаются. Не биологическим путем, конечно, но это не столь важно.
— Этого следовало ожидать, — вздохнул Саттон. — Это должно было произойти уже давным-давно.
— Конечно, можно было ожидать, — согласился Тревор. — Еще бы! Мы же дали им такой же развитый мозг, как наш собственный. Мы открыли перед ними такие же перспективы, как перед людьми!..
— Ага, и наштамповали им метки на лбу, — закончил за него Саттон.
Тревор раздраженно махнул рукой.
— Не переживайте! Теперь это исправлено. Когда андроиды делают других андроидов, никаких меток они не ставят.
Саттон резко встал, потом снова сел на место. Его, как громом поразило: а я-то сказал, что мое оружие в единственном экземпляре!
— Я вам больше скажу, — продолжал Тревор. — Они добились великолепных результатов и непрерывно улучшают свои модели. В конце концов они создадут сверхрасу, вот что я вам скажу.
Саттон нахмурился.
Я им сказал, что оружие — в единственном экземпляре… Что нельзя выиграть войну с одной винтовкой…
— Я понимаю, — кивнул Тревор. — Стоит об этом подумать, можно с ума сойти. Тут возможны просто сногсшибательные варианты. Да, они могут в два счета покончить с нами. Любое новое отрекается от старого. Диалектика, будь она неладна!
— Как бы там ни было, раса останется человеческой, — возразил Саттон.
— Наша численность растет очень медленно, — сказал Тревор. — Мы — древнейшая раса, родом из пещер, от каменного топора… Мы рожаем в муках. И те, кто понятия не имеет об этих муках, хотят предложить нам зачеркнуть всю нашу историю!
«Одна винтовка», — сказал я. Но я ошибся. Винтовок будет много. Миллионы. И с их помощью Судьба будет спасена, спасена для всех, кто живет на свете, для всех, кто будет жить миллионы лет спустя!
— Надо полагать, — сказал Саттон, не глядя на Тревора, — вы рассчитываете, что я встану на вашу сторону?
— Вы нужны мне, — сказал Тревор, — чтобы выяснить, где находится Колыбель…
— Чтобы вы ее разрушили, — закончил Саттон.
— Это спасет человечество, — сказал Тревор. — Настоящее, древнее человечество.
— И вам кажется, — продолжал Саттон, — что все люди, как один, должны сейчас сомкнуть ряды, не так ли?
— Если в вас осталась хоть капля человеческого, — тихо сказал Тревор, — вы должны сейчас быть с нами.
— Было время, — сказал Саттон, — давно, когда люди еще не летали к звездам… Тогда им казалось, что выше и разумнее их нет никого. Но теперь не те времена. Теперь известно, что в Галактике есть цивилизации не хуже нашей.
— Но ни одна цивилизация не может быть враждебна по отношению к себе самой, — вспыхнул Тревор.
— Можете считать меня предателем, — спокойно ответил Саттон. — Может, я чего-то не понимаю, но мне все-таки кажется, что Судьба выше человечества.
— Вы хотите сказать, что отказываетесь помочь нам?
— Не только отказываюсь, — ответил Саттон, — но буду бороться против вас. И говорю вам об этом прямо, чтоб вы знали. Так что, если вам угодно меня прикончить, Тревор, сейчас для этого самое время. Потом будет поздно.
— Да какой мне, черт подери, смысл вас убивать! Мне нужны слова, которые вы напишете! Плевать я хотел на вас и на андроидов ваших! Не хотите сами — повторяю для тугодумов — мы без вас перепишем вашу книгу, перепишем так, как нужно нам. И именно такой ее прочтут все летучие и ползучие твари, которых вы так обожаете. Нет, в Божьем мире не будет ничего и никого, сравнимого с Человеком!
Тревор смерил Саттона презрительным взглядом.
— Я ухожу, Саттон. Но запомните, ваше имя будет вписано черными буквами в историю Человечества. Оно станет символом зла, им будут пользоваться, как проклятьем.
Саттон не пошевелился.
Тревор выругался, встал и зашагал прочь, но вдруг остановился и обернулся. Он говорил шепотом, но слова его точно иглы вонзались в сознание Саттона.
— Умойся, — шептал Тревор, — смой пудру, сними пластырь и клеймо, — человеком ты уже никогда не будешь, Саттон.
Он повернулся и пошел к шоссе. А Саттон смотрел ему вслед и понимал, что спиной к нему повернулись не только Тревор — все человечество.
Глава 50
Горела только одна лампа, в углу комнаты. Портфель лежал на письменном столе. Ева Армор стояла рядом, опершись о спинку стула. Было видно, что она ждала его прихода.
— Ты вернулся, — сказала она, — за своими записками. Я их приготовила.
Саттон застыл у порога.
— Нет, Ева, сейчас дело не в записках. Позже они понадобятся мне. Но сейчас дело не в этом. Помнишь, утром я сказал про оружие? Ну, что у меня есть оружие, но оно в одном экземпляре и что с одной винтовкой войны не выиграть?