Надо признаться, что он всегда поступал по-своему. Он постоял недолго, выжидая. Не прошло и пяти минут, как Джеймс начал спускаться по лестнице. Что произошло потом, может быть изложено с точки зрения Джеймса.
До сих пор все шло без сучка без задоринки. Джеймс говорил себе, что если есть другой человек в Англии, который сумел бы подготовить дело так, как дед, он хотел бы с ним познакомиться. Джеймс взял два кольца с бриллиантами, бриллиантовое ожерелье, жемчужное ожерелье, бриллиантовую подвеску и бриллиантовую диадему и уложил все это в карман. Хотя ему причиталось за труды всего-навсего сто двадцать пять фунтов он был счастлив. Он продолжал наслаждаться сознанием своей удачи, пока перебирался через ограду. И вдруг наслаждение кончилось, и начались неприятности. Он получил сильный удар по голове, а поскольку сидел на заборе, то незамедлительно рухнул вниз. Пытаясь подняться, он ощутил кое-что еще более неприятное: холодное стальное дуло прикоснулось к виску.
— Лежать. Молчи и не дергайся, — сказал чей-то низкий голос. — Иначе ты покойник.
У Джеймса в кармане лежал револьвер, но него напоминающее стальной обод все еще принималось к его виску, и он рассудил, что двигаться не стоит, а разговаривать ему и вовсе не хотелось. Он почувствовал, как чья-то рука шарит у него в кармане, куда была сложена добыча. Затем обшарили и карман, где он держал револьвер.
— Вставай, — сказал тот же низкий голос.
Джеймс не видел никаких разумных оснований для сопротивления. Он встал и понял, что ему не стоит вступать в борьбу с этим типом в длинном пальто и кепке, даже если бы тот не был вооружен — слишком уж крупный экземпляр.
Шесть штук, — вымолвил человек. — Это все, что ты взял?
— Да уж, — ответил Джеймс. — Че хотел, то и взял.
— Твой револьвер у меня, сними и часы.
— Это старые серебряные часы, и они стоят гроши, вы не…
Тут Джеймс вновь получил по голове и упал.
И снова ему приказали подняться. Он заскулил и отдал часы.
— Деньги?
Джеймс выудил тринадцать пенсов и, помявшись, присоединил к ним трехпенсовую монету.
— Это все?
— Д-д-да — больше нет ни пенни. Не знаю, как добраться до дому.
— Пешком пойдешь. Прогуляешься. Вынь эти запонки из рубашки и дай сюда.
— Камни поддельные, — сказал Джеймс, но снял и запонки.
— Что еще есть?
— Нож и кусок проволоки, — сказал Джеймс, расставаясь с орудиями труда.
Дальнейший опрос лишил Джеймса четвертинки табака, завернутого в бумажку, джина, налитого в бутылочку из-под лекарства, спичек, огарка свечи и куска веревки.
— Очень хорошо, — сказал человек в пальто. — А теперь я сам тебя обыщу, и, если ты меня не обманул, верну тебе три пенса, чтобы ты добрался до дому. Но если соврал, то умрешь.
Обыск, которому подвергся Джеймс, больше не выявил никаких сокровищ. Человек возвратил ему три пенса, велел убираться прочь и проследил за ним, пока тот не скрылся из виду.
Джеймс так и не появился поутру у мистера Уотта; он пришел лишь поздно вечером, прихрамывая и чуть не падая от усталости. Непривлекательная экономка, которая впустила его, сказала, что он похож на объедки невкусного обеда.
Но Джеймсу было не до шуток. Мистеру Уотту он рассказал всю историю.
— Это обидно, — завершил он свой рассказ. — Все делаешь, чтобы взять сокровища, складываешь их в карман — и все для того, чтобы кто-то увел их. Кража — вот как это называется. По-другому не назвать! Этого типа повесить надо!
— Что толку ругаться, — успокаивал его мистер Уотт. — Ты ничего не принес, поэтому не получишь ни пенни. К тому же он тебе физиономию пометил, как я вижу.
— Да черт с ней! Часы вот жалко. И деньги увел. Все прибрал. Пусть только попадется мне, я ему железные браслеты надену.
— Не хочешь ли выпить?
— Спасибо, это очень кстати.
Но виски не помогло, хотя Джеймс хотел благодаря крепкому напитку забыть об утрате своих и чужих драгоценностей. Он снова стал жаловаться.
— Послушай, Джеймс, — сказал старик. — Ты, кажется, забыл, что я потерял целую неделю и бриллианты, и все из-за твоей беспечности. По-моему, ты не способен позаботиться о себе. А еще хочешь пойти на серьезное дело!
— Я не виноват, дедушка. Откуда мне было знать, что этот подлый вор поджидал меня? Знаете, что я почувствовал?
— Продолжай.
— Я почувствовал, как кто-то огрел меня здоровенной палкой. И в тот момент в моем мозгу словно просветлело, какой-то внутренний голос сказал мне, чтобы я никогда не брал ни пенни, если буду знать, что это чужие деньги. И теперь я чувствую отвращение к воровству.
— Не зарекайся.
— Клянусь на Библии, я буду жить честно, и ничто не свернет меня с этого пути.
Мистер Уотт мерил шагами комнату, останавливаясь лишь для того, чтобы хлебнуть из стакана виски. Затем он сел, взял кожаный портфель, извлек из него соверен и бросил его Джеймсу.
— Вот тебе соверен, я думаю, тебе для начала этого хватит. Возьми его и уходи. И держи свое слово. Никогда не возвращайся сюда. Спокойной ночи.
— Бог ведь видит это, дедушка! — начал Джеймс. Но мистер Уотт прервал его снова:
— Проклятие! Иди, пока я не передумал. Вот для тебя шанс. Воспользуйся им! Уходи!
И Джеймс, почувствовав, что жизнь полна неожиданностей, ушел.
И что самое удивительное — он сдержал слово. Сейчас он успешно занимается торговлей овощами, завел собственный магазин, и если вы заподозрите его в том, что он когда-то занимался воровством, думаю, он обидится.
А мистер Пэкстон Бленд по сей день носит серебряные часы и, вспоминая, как они ему достались, радуется, как ребенок.
Нравоучения
За то, что я есть
Привычка к теплу и уюту зачастую берет верх над неприязнью. Все трое — морская свинка, дымчатая кошечка и собака бультерьер отдыхали на коврике возле камина.
— Вы уселись на мой хвост, — проговорила рассерженная кошечка.
— Извините, — сказала собака и подвинулась.
Морская свинка украдкой взглянула на них и закрыла глаза.
— Да, — проговорила дымчатая кошечка, — я так устала, меня все утро ласкали, тискали в объятиях. Вы не можете себе представить, как утомительно быть любимой.
— Вы правы, — сказала собака. — Не могу представить. Вы восхищаете всех своей мягкой пушистой шерсткой и изящными движениями. Но вас не любят. Любят обычно не за это.
— А за что? — спросила кошечка. Она очень разозлилась на собаку за эти слова. — Если судить по вашим словам, вас просто обожают.
— Любовью, — задумчиво заговорила собака, — награждают за другое, нечто более надежное. Вот вам пример. Представьте себе, что молодая и красивая девушка идет по пустынной улице. Если ее сопровождает собака, особенно хорошей бойцовской породы, то девушка в безопасности. Она даже доходит до того, что начинает любить собаку. Это логически неминуемо. Как водится, любовь к тому, кто способен защитить, более долговечна, нежели любовь за красивые глаза и мягкую шубку.
— И вы верите всему этому? — спросила кошечка.
— Так должно быть, — отозвалась собака. — Но, откровенно говоря, я сомневаюсь, что хозяйка любит меня больше всех.
— Вот теперь вы говорите дело, — замурлыкала довольная кошечка.
— Да и насчет вас я тоже сомневаюсь, — добавил пес.
— Я вынуждена признать, — вздохнула кошечка, — что Джорджа наша хозяйка любит больше, чем нас.
Джорджем звали морскую свинку. Даже с точки зрения морских свинок он ничего особенного не представлял, а нравственный облик его оставлял желать лучшего.
— Так и есть, — печально согласилась собака. — Разбудите его и спросите, как ему удается завоевать любовь хозяйки.
Кошечка похлопала лапкой по голове Джорджа. Неприветливые и порочные глазки Джорджа тотчас же открылись. Он сердито сказал, чтобы она была осторожнее и не давала воли своим лапам.
— Послушайте, — сказала кошечка, — наша хозяйка любит вас больше всех. Чем вы заслужили ее любовь?
— Тем, что просто существую, — ответил Джордж.
— То есть как это? — не поняла кошечка.
— Я ничего не делаю для того, чтобы меня любили. Я просто существую.
— Вы не красивы, не изящны, — сказала кошечка.
— Не сильны, не храбры, — вторила ей собака.
— Это верно. Но я такой как есть, — сказала морская свинка. — И это все, что ей от меня нужно.
И вот в комнату вошла хозяйка.
Она подняла морскую свинку и поцеловала ее. Потом осторожно отодвинула собаку и кошечку от камина, чтобы Джордж смог лечь поближе к огню.
И на мгновение в комнате воцарилось молчание. И лишь Джордж исторгнул звук, только не понять, что это было: то ли он прыснул со смеху, то ли захрапел.
Почувствовав отвращение к нему, кошечка закрыла глаза и заснула.
А собака сидела у камина, молча уставившись на огонь. Она щурилась и размышляла. А затем, обобщив свои наблюдения, изрекла:
— Чаще всего мы любим тех, от кого нет никакой пользы.
Улица искушений
Жил-был король, у которого была очень красивая дочь. Да это неудивительно: в добрые старые времена у всех королей были красивые дочери.
Звали королевскую дочь принцесса Карамель.
Отец обожал ее, для него она была самым прекрасным существом на свете. Он видел в принцессе Карамель само совершенство. Он задавался вопросом, как ему найти для нее достойного мужа, который, пусть хотя бы наполовину, обладал теми качествами, как принцесса Карамель. Он не спал ночами, думая о том. И говорил придворным:
— Принцесса Карамель — самая прелестная девушка на свете. Она умнее всех и всех добрее.
А придворные лишь зевали и говорили, что они это давно заметили.
Беспокойство, которое зачастую испытывают монархи при выборе мужей для своих прекрасных дочек, стоит того, чтобы привлечь внимание не только баснописцев и сатириков, но и психиатров.
Однажды король, вступив в апартаменты принцессы Карамель, сказал ей так: