Иль даже два через пятнадцать лет.
И ни один не выйдет из Союза.
Но ведь мораль важней, чем член какой-то?
Тогда упрусь. Аж зло меня берет.
Как член Союза все я понимаю.
Но человек ведь целое, ансамбль.
А если у меня в ансамбле член
Такой уж несознательный попался?
Ему приказано играть, как все,
А он назло свои права качает,
Ведет себя нахально и стихийно,
Начальство злит, уставы нарушает.
Противоречье. Как же с ним бороться? (Ищет в книгах.)
Вот если б не было противоречий,
Мы в коммунизм вошли б в сто раз скорей.
Ведь сколько хлеба было бы у нас,
Не будь на свете голода, к примеру.
И сколько было бы у нас морали,
Не будь на свете, например, любви.
А если форму снять? Так будет лучше.
(Снимает синюю рубашку Союза свободной немецкой молодежи.)
А там, при коммунизме, видно будет!
Шмулка!
(Убегает, бросив литературу.)
9
Луг. Ночь.
Входят Флинт и Флинта 1. Садятся на траву.
Флинта 1
На луг давно мы не ходили, Флинт.
Флинт
Да, тридцать лет.
Флинта 1
Нет, Флинт. Тридцать один.
Пауза.
И ты меня уж больше не обнимешь?
Что было, то прошло, и не вернешь.
Флинт
Стареем.
Флинта
А другие помоложе…
Флинт
Опомнись. Я могу тебя понять.
В пустой постели бабе неуютно.
Но все-таки не стоило тебе
Во все колокола о нас звонить.
Пускай в деревне церковь остается.
Флинта
А пастор у кухарки, так сказать.
Флинт(смеется)
Ну ладно, я твой муж, болтай что хочешь,
Но ты меня со мною же не путай,
Все знают: я здесь партия сейчас,
Не надо стричь нас под одну гребенку,
Ты мне билет партийный не марай
Флинта 1
Тебе плевать на твой значок партийный,
А я его до блеска отчищай?
Флинт
Пять лет я в лагере провел, без баб.
Ведь хочется урвать у жизни что-то.
Флинта 1
Я тоже без тебя не веселилась,
Хоть и могла бы время не терять.
Но я тебя пять долгих лет ждала,
А ты вернулся только на полгода.
Флинт
Ведь я твоей свободы не стесняю,
И ты моей свободы не стесняй.
Флинта 1
Сказал жених после десятых родов.
Флинт
Да я б не прочь, но я не из железа.
Что я сказал? Что я не прочь? Соврал.
Я от твоей любви совсем отвык,
Я слишком крепко вкус ее запомнил.
Для пролетария любовь была
Как бы поездкой на седьмое небо.
А нынче – предвкушенье коммунизма.
Мы должны разгрести еще много мусора, если хотим превратить землю в сад из той свалки, которую она собой представляет.
И мой доход не больше, чем мой пай.
Флинта 1
Ну как же! Красный Флинт! И красный бабник!
Флинт
Называй, как хочешь. Ведь так оно и есть: в Каппа мы стреляли: берешь юнкера на мушку и стреляешь из винтовки Круппа, как тебя учили по уставу при кайзере. Это просто. Но потом правые, Эберт и компания, подмочили нам порох: сначала подсидели нас со стариком Гинденбургом, а потом пришел Гитлер, и стало не до шуток. Коммунист, социалист – никакой разницы: всех в один горшок за колючую проволоку. Разве что тебя зовут Носке и ты служил ему как гончий пес. Тогда получай свою кость: государственную пенсию. Тяжко было, но понять легко.
Флинта 1
А кто штопал тебе носки, пока ты расправлялся с Каппом? Кто стирал рубаху и четыре недели таскал еду в Красную Чащу, куда тебя загнали штурмовики? Кто искусал до крови язык, но не сказал ни слова?
Флинт
Все ты. И я об этом не забуду.
Но, видишь ли, теперь мы взяли верх,
Не о двоих – обо всех моя забота.
Над нами никаких правительств нет,
Да, Пик – наш козырь, мы за все в ответе.
Государство – не вол, его под уздцы не поведешь. Когда дорога с горы, у камня ноги вырастают, но наша-то дорога – в гору. И наше государство вроде машины, сварганенной из остатков после двух войн и двенадцатилетнего рейха. Да еще по чужому чертежу. А если не сам разбирал, то и собираешь через пень-колоду. Одна деталь не входит, другую никак не заменишь, а тачка должна быть на ходу, того и гляди, колеса сопрут. Голова идет кругом.
Что, не умеешь плавать? Прыгай в воду.
Листовки раздавал, рискуя жизнью?
Теперь пиши законы. Ты молчал
Под взмахами резиновых дубинок?
Теперь изволь красиво говорить.
Ах, не умеешь? Срочно научись.
Все надо знать. Но знать – еще не все.
Ты должен знанья отдавать другим,
Разумное для всех обязан сеять,
И агитпроп, и сельское хозяйство,
И скотоводство… диамат… истмат…
На трактор надо пересесть с кобылы,
Пульт управления страной принять.
Но у меня всего-то две руки.
И голова всегда одна – не тыща.
Тут женщина нужна с большим умом.
Нет, я тебя, конечно, не виню.
Откуда взять тебе образованье?
Но если мне еще тебя тащить,
То где же я тогда вообще застряну?
Флинта 1
Каков хитрец! А я, выходит, дура.
Тебя мой ум не слишком беспокоил,
Пока другое место сильно грело.
Ума я у тебя могу набраться.
А ты ума набрался у кого?
Кто отнимал у детей кусок хлеба, чтобы покупать книги? Ты ложками хлебал свою премудрость, а я давилась грязью, батрачила на юнкера.
Женился бы на дочери барона,
Коль ты желаешь государством править.
А у коровницы какая жизнь?
Помещик хоть за труд поденно платит,
А дома даром вкалывать изволь,
И доброго словечка не услышишь.
Детей носи, рожай, ори от боли,
Корми, пока не высосут всю грудь.
Нет дела петуху до старой куры,
А баба старая – кому нужна?
Ее любой в селе поднимет на смех.
Ты лакомый себе нашел кусок,
Но помни – за него и я платила.
Флинт
Ты слишком мало знаешь, вот и злишься,
А ты учись, займи свои мозги –
Не будешь головой об стену биться,
Не будешь прятать голову в песок.
Вот, например, задам тебе вопрос:
Что значит империализм, ты знаешь?
Флинта 1 уходит, Флинт этого не замечает.
Капитализм, который провонял.
А Ленин это доказал. Но прежде
Ему пришлось прочесть сто тысяч книг.
С ученьем как? Начни – конца не будет.
Например, противоречия. Как их учить? Империализм и мы – это противоречие антагонистическое. Значит, никакой пощады. Значит, или он нас, или мы его. Значит, мы его. А что касается нашего спора, то он не антагонистический. Понятно? Чего не понимаешь, спрашивай. Почему не спрашиваешь? Хочешь остаться дурой? (Замечает, что остался один, встает.) Ушла. А я агитировал луну. Она тоже попутчица и мелкобуржуазный элемент. (Уходит.)
Переселенка, Фондрак.
Фондрак
Луна прибавила в весе, ты тоже. (Одной рукой обнимает женщину, но за спиной у нее выпивает пиво.) Пиво, к сожалению, осталось прежним. Четыре года, как война кончилась, а все никак не доведут до двенадцати процентов.
Женщина высвобождается из его объятия.
Военная территория. Много ли надето у тебя под платьем? А вдруг этот кусок дерна между нами станет государственной границей, в политике чего не бывает, лошадь отелиться может, шагу не ступим, а окажемся ты – в России, я – в Америке; делать детей на пограничной полосе – запрещенный экспорт, импортом тоже нельзя заниматься. Вот я сейчас схвачу тебя за грудь, а они начнут стрелять. (Садится.) Может, я встать не успею, а уж меня хватит удар. Или в тебя угодит кусок звезды, которая лопнула три тысячи лет назад. Или земля не выдержит и разорвется. Ее ведь со времен Адама топчут ногами, роют копытами, рвут колесами, а теперь еще терзают бомбами, почему она должна терпеть, ничто ведь не вечно, ямы пойдут одна за другой, и мы провалимся, вроде того древнего грека, который прыгнул в кратер, потому что ему все осточертело, забыл я, как его звали. А может, сила тяжести не сработает, вся эта поганая планета взорвется, и мы отправимся на небо прямиком, не делая крюка через могильных червей. А может, загнется кто другой, например Флинт, который навязывает мне надел, или паразит Крюгер, который тем и живет, что я выпить люблю. А может, сила тяжести не подведет, земля еще малость продержится, на кой черт ей лопаться, раз уж она держалась так долго, но я-то сколько выдержу? Человеку свойственно помирать, это у него врожденное, а могильный червь знай командует: не раскисай, Фондрак, кости собрать, плоть на изготовку!