маков цвет. Дочь первостатейного сотника хотя и мигала своему любовнику, чтобы он отступился от своего доброго, но разгневанный молодчик того не приметил и позволил одурачить себя в сей компании, для чего ранее всех уехал и увез с собою стыд и собственное свое дурачество, опасаясь притом, чтоб не захватить чужого, которого с излишком находилось в сей шайке. Итак, помутившие всю компанию вещи осталися пребывать благополучно у тех, которым были они подарены Неохом. Он впустился опять в философские рассуждения и кричал до тех пор, покамест ему было полно. Ужин и другие вечерние церемонии шли беспорядочно, хотя и должно было бы им несколько следовать поисправнее, для того что присутствовали тут дамы и девицы; однако Баханты[135] на то не смотрели и затягивали стихи, сделанные в честь богу пьянства, которые не всегда бывают смешаны с благопристойностию.
Много бывает вещей подобных друг другу в свете; но в течение время минута минуте уподобиться не может; итак, скажем, что утро вечера мудренее. Вставши с постелей, всякий одумывался, не сделал ли он какого дурачества, без которого весьма трудно обойтися человеку нетрезвому. А как выпили опять по красауле, то и пропало всякое сомнение ко исправлению себя, и начали вчерашним манером колобродить. Неох получил в сие время письмо от хозяина табакерки и лошади следующего содержания.
«Государь мой!
Я известился о твоем состоянии, и оно показалось мне не из завидных; итак, определяю себя к твоим услугам. Поезжай в Винету; я тамо могу определить тебя ко двору и выпрошу хороший чин; сие мне возможно. Для отъезду же твоего возьми у слуги присланные от меня деньги. Сие я делаю для того, чтобы ты укрыл наше свидание и никому о том не сказывал. Я чаю, понятно тебе, что это для меня порочно.
Покорный твой слуга Н. Н.»
Неох, прежде нежели начать дивиться добродетели сего господина, взял от слуги деньги и потом удивился; велел его благодарить и сказал, что он исполнит по его приказу и будет ожидать милости. Потом, уведомившись от хозяина, что он знатного вельможи сын, сожалел очень, что поступил с ним сурово в объяснении осады. Итак, побыв еще несколько в сем доме и повеселя хозяина и всех домашних, к великому оных сожалению простился и поехал в Винету искать своего счастия, которое уже начинало ему показываться.
Неох, едучи в Винету, нимало не думал, чтоб приключилось с ним какое-нибудь несчастие; ибо думаем мы всегда о благополучии, а о бедах никогда не воображаем. Он часто пересчитывал данные ему от господина деньги и содержал в твердой памяти, сколько их числом находилось. Некогда, когда, сидя под деревом, находился он в сем упражнении и веселился, глядя на золото, на которое и солнце тогда смотрело, вышел из лесу домашний воин, который, определясь в военную службу, не искал случая оказать храбрость свою над неприятелями, а оказывал ее над приятелями, и воевал не за границею, а в своей земле и сбирал пошлину с праздношатающихся по улицам, а особливо с тех, которые не в указные часы ходили по дороге. Подошел к Неоху и, смотря весьма жадно на его, золото, спрашивал: «Сколько у тебя денег?» Неох, как человек разумный, не хотел было дураку давать ответа, но как тот приставил к грудям его копье и хотел проколоть насквозь, тогда Неох, оробевши, говорил: «Пятьсот шестьдесят четыре гривны». — «Положи их в мой карман!» — кричал ему лесной забияка, и когда Неох исполнил его повеление, то разбойник продолжал говорить: «Прощай, разживайся хорошенько и приходи опять на это место считать деньги, да сказывай и другим, если имеешь богатых знакомых людей: мы ради гостям и не преминем попотчевать вас чем-нибудь лучшим, нежели теперь. Ступай, вот дорога в город». Сказав сие, пошел он в лес и запел бурлацкую арию весьма громогласно.
Неох сделался тогда похожим на того комедианта, который говорит монолог из комедии «Скупого»[136], и бесился, может быть, больше, нежели то действующее лицо на театре. Но, однако, ничто не помогало; верный счет остался в его памяти, но деньги вышли из кармана; итак, опустивши руки в оные, пошел он по дороге, как человек бездельный или такой, который отстал на время от обозу, где все его имение везется в город. По счастию его находился он уже близко города и на другой день поутру умножил число Винетинских граждан знаменитою своею особою; поместился в таком доме, в который никто, выключая нищей братии, не жаловал, для того, что ежели кто потеряет свое имение, тот непременно в нищие записываться должен. Как только стал приходить вечер, то хозяйка принесла из чулана чашку и поставила ее на стол; потом стали собираться таскающиеся по городу бесстыдные люди, и всякий, пришедши, опорожнивал свою мошонку в поставленную хозяйкою чашку. И наконец, как все собрались, тогда хозяйка, счетши, начала распоряжать деньги; половина оных послана была в кабак, бегал за вином хромой, однако скоростию превзошел всякого скорохода. По принесении оного тянули весьма усердно все пришедшие гости, не позабывали также потчевать они и Неоха; после сели ужинать и прохожего посадили в большее место; кушанье их не означало в себе бедности, а походило больше на великое довольствие. В середине ужина спросила одна у Неоха, какого он состояния и каким случаем сделался так беден; и когда уведомилася обо всем, тогда сказала ему с великим уверением, что он завтрешнего дня будет богат и сделается хотя не большим, однако не последним господином. Неох благодарил ее за то от искреннего сердца и обещал возблагодарить ее порядочным образом. «Благодарности я не требую, — говорила ему нищая, — для того что знаю довольно совесть молодых людей: они обещания свои пишут на воде. Много уже я вашей братьи сделала благополучными, но не получила ни от одного ни копейки; мы очень дешево продаем свое чистосердечие; многие, пользуясь стараниями нашими, нас же еще поминутно гонят и утесняют. Боги им за это заплатят. Как бы ты думал, можно ли найти человека способнее переносить любовные вещи, как нищую? Мы умеем принимать на себя различные образы и притворяемся так искусно, что самого разумного человека провести можем. Есть у меня теперь на примете купецкая жена; она давно уже просила меня, чтобы я приискала ей какого-нибудь красавца. Ты лицом очень не дурен; итак, можешь забавлять молодую ту женщину в скучные времена, то есть тогда, когда ее мужа дома нет; а она очень богата. Надейся, я тебе доставлю изрядное местечко в этом городе, и ты не будешь иметь причины жаловаться на свое несчастие». После ужина скинули они с себя верхние и весьма ветхие одежды, и сколько сии были дурны, столько исподние хороши; умылись все водою и показались Неоху, как будто бы они совсем переменились и бросили желание быть нищими. Потом легли все спать попарно, и надобно знать, что не на худых притом постелях. Неох, попавшись в такую сверхъестественную шайку, весьма много размышлял об их искусстве и думал, что они, конечно, учились входить в сердца людей и, умилостивляя их, выманивать милостыню, потому что не всякому удается иного жестокосердого привести ко умилению; и чтобы он, соболезнуя бедному, уделил от имения своего кроху для имени великих богов.
Поутру встали они весьма рано, натерлись несколько сажею и грязью и, облегшись во вретище, пошли, куда каждого добыча позывала. Неох препроводил целый день в ожидании своего благополучия и старался искоренить из себя всякое сожаление к нищим. Ввечеру собрались они по-прежнему, а та, которая его обнадежила, пришла в полном удовольствии и сказала Неоху, что она уже все сделала, что касается до начала. «А окончать ты сам должен, — примолвила она к нему. — Теперь оставим об этом говорить, а будем счастливо веселиться». Итак, другая ночь во всем подобна была первой, и сказывали они ему, что всякая бывает такова и они не имеют причины о чем-нибудь задумываться и живут спокойнее всякого гражданина.
На другой день, когда взошло солнце, повела сия проворная Ириса[137] принужденного волокиту к купеческой жене, которая весьма учтиво приняла надобного ей человека и, не дав еще ему слова выговорить, подарила сумку денег, а старухе дала счетом. Сочинитель спрашивает читателя, что должно говорить Неоху в таком случае? Он не обращался еще с купеческими женами, у которых не только обхождения, но и любовные дела называются инаково, и они никогда не говорят, что женщина такая-то любит своего сидельца, а всегда так: она, сударыня, пускает амуры с своим сидельцем. Итак, пришедши в новый свет, должно иметь новые приемы. Неох, как определил себя быть человеком разумным, то в одну минуту выучил он наизусть купеческую нумерацию, которую они употребляют в пускании амуров. Я бы хотел, чтоб кто-нибудь угадал, как он начнет обходиться с сею посадною и не начнет ли торговать ее сердца, ибо пришел он хотя и не в лавку, однако к такой особе, которая всяким товарам знает справедливую цену.
«Государыня моя! — говорил ей Неох. — Как вижу я, что ты на сии деньги, которые мне дала, хочешь купить мое сердце?» — «Избави меня боже! — отвечала ему купчиха. — Это, я думаю, вам только задаток, и знаю, что сердце ваше весьма многих денег стоит; а как негде взять толикой суммы, то, я думаю, поверите вы мне его на вексель, взяв наперед проценты за год. А вексель по-русски значит мена, то я вместо бумаги напишу имя ваше на моем сердце и от сих пор готова буду всегда к вашим услугам». Таким штилем сражались наши любовники и по сих словах связалися весьма тесным знакомством, ибо любовь всякое сердце равно поражает. Многие говорят, что девушки, читая романы и любовные басни, научаются из них приманивать к себе верхоглядов, то есть любовников; но сия степенного гражданина жена, не разумея и не читая никакой светской книги, так исправно влюбилась, что могла бы занять самое лучшее место в «Овидиевых превращениях», и ежели бы дошло дело до спору, то бы посрамила она собой и самоё любовную богиню; трудно только начать, а за началом окончание и само последует. Таким образом сделался Неох знакомым сему дому и начал таскать из него барыши и проценты. Хозяин старался умножить свои доходы, а жена принялась делать расходы, и оба трудилися весьма в своем деле. Неох от того богател и щеголял так, как ему вздумалося, во ожидании своего благодетеля. Город удивлялся его достатку, и соседи завидовали его счастию; однако, может быть, не знали, откуда оно происходит, а может, и разумели, того я не ведаю, только знаю эту пословицу: «шило в мешке не утаится».