– И где же они? Ты получил их после ремонта?
Гаррик открыл рот, чтобы сказать что-то, и опять помотал головой:
– Я не собираюсь объясняться тут с тобой.
Он развернулся и перешел улицу к своему дому.
Посмотрев ему вслед, Босх сел в машину и тронулся с места, с досадой хлопнув ладонью по рулю. Теперь всем станет известно о его участии в этом расследовании. Выяснить, на кого работает Босх, для Гаррика труда не составляло, и он мог подать жалобу. Да если бы и не подал, взрыв всеобщего негодования был неминуем.
18
«Райский уголок» был отживавшим свой век двухэтажным мотелем с неоновой вывеской, обещавшей бесплатное спутниковое телевидение и вай-фай. По всей вероятности, он выглядел убого, когда открывался в сороковые годы двадцатого века, и к лучшему с тех пор не изменился. Автомобили находили здесь последнее прибежище, перед тем как окончательно стать на прикол в гараже.
Босх заехал на автостоянку по узкому проезду со стороны бульвара Санта-Моника и стал медленно кружить по территории позади жилых и хозяйственных построек. Подобное расположение отеля обеспечивало постояльцам надежную защиту от посторонних глаз, и неудивительно, что мотель пользовался популярностью у любовников, желавших скрыть свою связь.
Увидев дверь с цифрой 6, Босх остановил машину. Ему подумалось, что это очередной висяк, какими ему не раз приходилось заниматься, знакомясь с местом преступления спустя много времени после того, как преступление было совершено. Он называл это охотой за привидениями и верил, что любое убийство всегда оставляет следы, которые не исчезают, сколько бы ни минуло лет. В данном случае прошло всего несколько месяцев, но дело уже записали в висяки.
Выйдя из машины, он огляделся. На стоянке было припарковано несколько автомобилей; с одной стороны ее ограничивали коммерческие офисы, все окна которых выходили на Санта-Монику, а с боков, за рядом высоких кипарисов, – жилые здания в форме буквы «Г». С четвертой стороны тянулся деревянный забор, отделявший стоянку от частной территории.
Босх вспомнил, что говорила Люсия Сото о деле Джеймса Аллена. Предполагалось, что он был убит в шестом номере, после чего тело было увезено и выброшено недалеко от Эль-Сентро. Зачем его увезли – отдельный вопрос, но Босх видел, что сделать это было нетрудно. Риск столкнуться с кем-нибудь среди ночи на пустынной стоянке или попасться на глаза посторонним был очень невелик. Камер наблюдения Босх не заметил. В таком месте люди предпочитали не красоваться перед камерой.
Босх обогнул здание и подошел к окошку регистрации постояльцев, через которое осуществлялось общение с ними. В помещение они не допускались. Окошко было закрыто заслонкой и снабжено полочкой и кнопкой вызова персонала. Дав три коротких звонка, Босх стал ждать и хотел уже нажать на кнопку еще раз, когда заслонка отодвинулась и появилось лицо азиата со слезящимися глазами.
– Мне нужна комната, – сказал Босх. – Шестой номер.
– Заезд в три, – ответил служитель.
До этого времени оставалось целых четыре часа. Между тем на стоянке было всего шесть машин, включая и «чероки» Босха.
– Мне нужно сейчас. Сколько?
– Заезд в три, выезд в двенадцать. Это правило.
– Давайте считать, что я въехал вчера в три часа, а выеду сегодня в полдень, – предложил Босх.
Служитель рассматривал его. Босх не был похож на их обычных постояльцев.
– Вы коп?
– Нет, не коп. Мне просто нужно осмотреть шестой номер. Так сколько? В двенадцать меня здесь уже не будет. Всего на час.
– Сорок долларов.
– Договорились.
Босх достал деньги.
– Шестьдесят, – сказал служитель.
Босх бросил на него взгляд, по которому можно было понять, что он не тот человек, с которым стоит откалывать такие шутки.
– Ну ладно, сорок.
На полочку легли две двадцатки. Служитель дал Босху бланк регистрации, не требуя взамен документы, чтобы проверить, что написал гость, и протянул ему ключ, сцепленный с ромбовидной пластиковой биркой с цифрой «шесть».
– На один час, – сказал он.
– Как договорились, – кивнул Босх, беря ключ.
Он свернул за угол здания и прошел к номеру, а войдя внутрь, запер за собой дверь.
Стоя посреди комнаты, Босх вбирал в себя атмосферу помещения. Первое, что бросилось ему в глаза, – темное прямоугольное пятно на обоях, где, по-видимому, висел портрет Мэрилин Монро. Его, по всей вероятности, взяли в качестве вещественного доказательства.
Он медленно обвел взглядом номер, пытаясь найти что-нибудь необычное и одновременно запоминая убогую обстановку и неказистые потрепанные занавески. Все личные вещи Джеймса Аллена были давно изъяты. Это была заурядная комната с обшарпанной мебелью. Не хотелось даже думать, что кто-то жил здесь. И тем более, что кто-то здесь умер.
Зазвонил телефон, на связь вышел Холлер.
– Да? – откликнулся Босх.
– И где мы?
– Мы? Мы в задрипанных апартаментах мотеля, с почасовой оплатой комнат. Там, где, по его словам, был Да’Куан Фостер, когда убивали Лекси Паркс.
– И?..
– И ничего. Ровным счетом ничего. Жаль, что он, например, не нацарапал в ту ночь свои инициалы на тумбочке или не изобразил какое-нибудь граффити на стене в ванной. Это, по крайней мере, доказывало бы, что он был здесь.
– Я имел в виду «что ты там делаешь?».
– Работаю. Пытаюсь обежать все базы. Вникаю, анализирую. Вызываю духов.
Босх говорил отрывисто, потому что, погрузившись в процесс обдумывания дела, не любил, чтобы его прерывали. Кроме того, его сердило, что придется признаваться в допущенном им промахе.
– Слушай, я тут напортачил.
– Как?
– Притворился, что собираюсь купить дом Лекси Паркс, – хотел посмотреть, что он собой представляет.
– И вызвать духов. И что?
– Явился ее муж, помощник шерифа. Он стал проверять мой номерной знак, думая, что я репортер, а обнаружил, что я бывший коп и, стало быть, разнюхиваю что-то.
– Да-а, напортачил ты что надо. Если этот помощник шерифа подаст жалобу, мне очень трудно будет объясняться с судьей.
– Понимаю. Я просто хотел посмотреть…
– Ну да, ну да. Но теперь с этим уже ничего не поделаешь. Что дальше? Зачем тебя понесло в мотель?
– Все за тем же.
– Охота за привидениями?
– Когда я расследую убийство, мне надо побывать там, где оно было совершено, – как предполагается.
Помолчав, Холлер сказал:
– Ну что ж, не буду мешать.
– Я позвоню позже, – откликнулся Босх.
Отключив связь с адвокатом, он продолжил осмотр комнаты и подошел к кровати.
Полчаса спустя он вышел из номера, по-прежнему не имея на руках никаких доказательств. Если в комнате и были какие-то свидетельства того, что Фостер находился здесь в ночь убийства, то судебные эксперты из УПЛА затерли и затоптали их при осмотре. И все же он надеялся, что, может быть, осталось что-то, помимо показаний экспертизы, что могло бы помочь Фостеру. Джеймс Аллен был проституткой, а проститутки часто ведут дневник. Но вместо маленькой черной записной книжки дневником ему служил, скорее всего, маленький черный сотовый телефон. В информации, полученной через Сото от Али Карима, ничего не говорилось о мобильнике убитого в номере мотеля.
Босх вернулся к окошку регистрации, опять позвонил, и тот же служитель открыл заслонку.
– Я ухожу, – сказал Босх, положив ключ на полочку. – Постель я не трогал, так что ничего не надо перестилать.
– Очень хорошо, спасибо, – ответил служитель и начал закрывать окошко, но Босх придержал заслонку.
– Минутку, – сказал он. – Вы помните человека, который занимал этот номер в марте и был убит?
– Здесь никто не был убит.
– Не здесь. Наверное, не здесь. Его тело нашли в переулке в другом месте. Но жил-то он в шестом номере, и сюда приходила полиция. Его звали Джеймс Аллен. Теперь вспоминаете?
– Нет, здесь он не жил.
– Жил, жил. Понимаете, я думаю, куда делись все его вещи. Полиция взяла кое-что, но все ли?
– Нет, его друзья приходили, они забрали одежду и вещи.
– Друзья? Вы не знаете их имена?
– Нет, здесь без имен.
– Они снимают комнаты, как и он?
– Иногда снимают.
– А сейчас никого из них здесь нет?
– Нет, сейчас нет. Никого нет.
Босх достал блокнот, вырвал листок и написал на нем свое имя и номер телефона.
– Если кто-нибудь из его друзей появится, позвоните мне, и я заплачу вам, – сказал он, протягивая листок служителю.
– Сколько заплатите?
– Пятьдесят баксов.
– А давайте сейчас?
– Нет, после того, как вы позвоните мне.
Босх постучал костяшками пальцев по деревянной полочке, вернулся на стоянку и сел в машину. Прежде чем включить двигатель, он позвонил Холлеру. Тот ответил сразу же.
– Нам надо поговорить, – сказал Босх.
– Забавно. Полчаса не прошло, как я звонил тебе, и было предельно ясно, что ты не хочешь разговаривать со мной.
– Тогда не хотел. Но нам надо обсудить, что делать дальше. Это твоя игра, и я не хочу делать ничего такого, что могло бы испортить твое выступление в суде.
– Не хочешь, чтобы тебя застукали на месте преступления, как в доме убитой?
– Да. Я уже сказал, что это было ошибкой с моей стороны, и я не хочу ее повторять, потому и звоню.
– Удалось что-нибудь выяснить?
– Нет. Надо еще посмотреть в том переулке, а пока ничего нет. Я имею в виду дальнейшие шаги. Или ты сделаешь их в суде, или мне нужно будет что-то предпринять сейчас.
– Звучит очень загадочно. Ты где? Я могу подъехать.
– На бульваре Санта-Моника недалеко от Гауэр-стрит. Нужно еще немного осмотреться здесь.
– Я поеду в твоем направлении. Ты на своем «чероки» классической модели, как ты говоришь?
– Да, на нем.
Закончив разговор, Босх завел двигатель и выехал на Санта-Монику, где внимательно рассмотрел здания по обе стороны четырехполосного бульвара. В них располагались офисы промышленных предприятий, коммерческие конторы и магазины. Неподалеку находилось и несколько киностудий. За цепочкой магазинов возвышалась водонапорная башня студии «Парамаунт». А значит, по соседству были самые разные вспомогательные компании, питающиеся крохами с барского стола, – реквизиторские, костюмерные, пункты проката кинооборудования, а также обычная сеть закусочных, предлагавших фастфуд и бытовые товары. Здесь же была автомойка самообслуживания, а через улицу от нее – вход на кладбище «Голливуд навеки», где хоронят кинозвезд.