Тогда старуха-гусятница подумала, что было бы очень неплохо её дочери оказаться на месте принцессы, получить платье из настоящего серебра и золота и выйти за принца. Так что её дочь схватила принцессу за руки, а старуха сорвала с неё баранью шкуру.
И стоило им это сделать, как принцесса превратилась в прекрасную золотую птицу и полетела прочь, над холмами и долинами. А дочка старухи завернулась в баранью шкуру и села на место принцессы.
– Да, моя птичка, – сказала ей старуха, – из тебя получится отличная принцесса.
Но – пфф! Она была похожа на принцессу не больше, чем я, потому что была коренастая, приземистая и широкоплечая, и волосы у неё были как пенька.
И старуха-гусятница погнала гусей дальше, а её дочка-гусятница осталась сидеть и ждать принца.
И разумеется, он вскоре пришёл с платьем из настоящего серебра и золота; но когда он увидел гусятницу, то стал в отчаянье бить себя кулаками по голове, потому что решил, что видит свою принцессу и её снова заколдовали.
Почему он не посмотрел на неё сквозь головку волшебного ключа?
Может – потому, а может – поэтому; человек не всегда поступает разумно.
Словом, принц надел на гусятницу прекрасное платье из серебра и золота и повёл её к себе домой. Уй! Какими же глазами все на них смотрели и как смеялись, видя, что за принцессу он себе нашёл. А что до бедного старого короля, он протёр очки и смотрел-смотрел-смотрел, и думал, что для жены, из-за которой было поднято столько шума, она выглядит странно. Однако вслух король ничего не сказал, утешив себя мыслью, что, может быть, она постепенно похорошеет.
И вот король распорядился сыграть в четверг пышную свадьбу и созвать на неё всех, кто жил недалеко, и даже тех, кто жил поодаль, потому что свадьба готовилась – пышней не бывает.
Но старуха-гусятница велела дочери подсыпать сонный порошок в чашу вина, которую принц выпивал за ужином, потому что если настоящая принцесса когда-нибудь и объявится, то непременно ночью. Так что младшая гусятница сделала всё, как было велено, принц выпил вино с сонным порошком и, конечно, ничего про него не знал.
Ночью золотая птица прилетела и села на ветку липы напротив окна в спальне принца. Потом захлопала крыльями и запела:
Единожды я по тебе плакала,
Дважды я по тебе плакала,
Трижды я по тебе плакала,
В овечьей шкуре ждала
И птицей оттуда вылетела,
Почему ты не просыпаешься,
Радость моя, жизнь моя?
Но принц спал как убитый, а когда начало светать и пропел петух, золотой птице пришлось улететь.
На следующий вечер поддельная принцесса поступила так же, как раньше, то есть подсыпала принцу сонный порошок в чашу с вином.
И снова прилетела золотая птица, уселась на ветку липы напротив окна в спальне принца и пропела:
Единожды я по тебе плакала,
Дважды я по тебе плакала,
Трижды я по тебе плакала,
В овечьей шкуре ждала
И птицей оттуда вылетела,
Почему ты не просыпаешься,
Радость моя, жизнь моя?
Но принц снова всё проспал, и с наступлением утра золотой птице пришлось улететь.
Однако случилось так, что кто-то из дворцовой челяди услышал это пение и рассказал о нём принцу. Так что когда настал третий вечер и поддельная принцесса подала принцу чашу с вином и сонным порошком, он вылил вино через плечо и не выпил из чаши ни капли.
И этой ночью птица в третий раз прилетела и пропела то же, что раньше.
Но на этот раз принц не спал. Он вскочил с постели и бросился к окну, и за окном увидел птицу, чьи перья горели как огонь, потому что были из чистого золота. Тогда он достал свой волшебный ключ, посмотрел сквозь головку на птицу и, конечно, увидел, что это его принцесса сидит на ветке липы.
И тогда принц окликнул её: «Что я должен сделать, чтобы освободить тебя от этих чар?»
– Перебрось через меня свой кинжал, – отвечала она.
Сказано – сделано. Кинжал принца пролетел у неё над головой, и она предстала перед ним в своём настоящем виде. Тогда принц отвёл её к королю, и когда король увидел, какая она хорошенькая, то на радостях пустился в пляс и скакал так, что его шлёпанцы взлетали выше ушей.
На следующее утро старый король пошёл к поддельной принцессе и спросил: «Как нужно наказать ту, что сделала то-то и поступила так-то?»
И на это поддельная принцесса, бесстыжая, как бревно, не моргнув глазом, ответила: «Её надо сбросить в яму, где кишат змеи и живут жабы».
– Ты сама себе судьбу выбрала, – сказал король; и так бы он и распорядился, если бы настоящая принцесса не заступилась за неё и не попросила, чтобы её отправили обратно пасти гусей, потому что там она была на своём месте.
А потом они сыграли такую пышную свадьбу, какой ещё свет не видел. На неё пригласили всех подряд, и все могли есть, чего душа попросит, и все не только наелись досыта, но и взяли кое-что домой для детей, и всем всего хватило. Если бы я там побывал, я бы вам что-нибудь принёс.
А какой у этой истории смысл?
Послушайте, вот что я вам скажу.
Был когда-то человек, который просеял полпуда мякины, нашёл всего три крупицы золота, но был рад и этому.
Готовы ли вы просеять полпуда мякины ради трёх крупиц золота? Нет? Тогда вам никогда не понять всего, что сказано в этой истории.
Обманутая надежда
Он: «Скажи, красотка, как дойти
До твоего крыльца?»
Она: «Живу при мельнице я, сэр,
При мельнице отца».
Он: «Ты так мила! На всей земле
Прелестней нет лица!»
Она: «Ох, я не видела ещё
Подобного льстеца».
Он: «Дозволь же слово мне сказать,
Всю правду до конца».
Она: «С огромным нетерпеньем, сэр,
Жду вашего словца!»
Он: «Давай перед лицом Творца
Соединим сердца!»
Она: «О, польщена, но я как раз
Иду из-под венца.
Вы опоздали, сэр, – и нет
Товара для купца».
На этом отправился прочь холостяк,
При этом себя успокаивал так:
«В глаза мне, конечно же, бросилось сразу,
Что эта красотка слегка косоглаза,
А руки что грабли, а ноги что ласты,
А волосы рыжи, а зубы щелясты,
А голос скрипуч, словно старая дверь…
Я выбрался! Спасся! Я счастлив теперь!»
Печальная история о наивном маленьком козлёнке и четырёх злобных волках
Пошёл козлёнок погулять
Однажды недалече.
Четыре волка (или пять)
Идут к нему навстречу,
И он их видит.
Решил козлёнок: «В пляс пущусь,
Пусть поглядят, как я резвлюсь!
Я широко им улыбнусь –
И ничего ужасного не выйдет».
Он так игриво отпускал
Коленца плясовые!
Но первый волк глядеть устал,
За ним и остальные…
Конец балету!
Издал козлёнок жалкий всхлип,
Потом от крика он осип…
В историю козлёнок влип –
В историю вот эту.
Один оскал, другой оскал –
Острее не найдёшь…
А после страшный хруст звучал
(Вот так же ты жуёшь
За ужином цыплёнка).
Козлята! Где теперь ваш брат?
Он напоследок, говорят,
Ввысь устремил печальный взгляд
И пискнул тонко…
Когда же разбирать пойдут
По косточкам мой скромный труд,
Лишь рожки критики найдут
Да ножки от козлёнка.
ЯБЛОКО ДОВОЛЬСТВА
Жила-была женщина, и было у неё три дочери. Старшая дочь косила на оба глаза, но мать любила её, как свежее мясо любит соль, потому что у неё у самой оба глаза были косые. У средней дочери одно плечо было выше другого, а брови – чёрные, как сажа в печной трубе, и всё же мать любила её не меньше, чем старшую, потому что у неё у самой брови были чёрные-пречёрные и одно плечо выше, другое – ниже. Младшая же дочь была хорошенькая, как спелое яблочко, и волосы у неё были мягкие, как шёлк, и были они цвета чистого золота, но мать её совсем не любила, потому что, как я уже сказал, и сама хорошенькой не была, и волосами цвета чистого золота не могла похвастать. А ответить на вопрос, почему это всё было так, а не иначе, не может даже Ганс Фифендруммель, хотя он прочёл немало книг и ещё парочку.
Старшая и средняя сестра каждый день наряжались, как в воскресенье, сидели на солнышке и ничего не делали, как будто они родились знатными дамами, что первая, что вторая.
А что до Кристины – так звали младшую из сестёр, – что до Кристины, у неё не было других нарядов, кроме лохмотьев, она выгоняла гусей на холмы рано утром и возвращалась поздно вечером, чтобы они подольше щипали на склонах свежую траву и толстели.
Обе сестры, и старшая, и средняя, ели белый хлеб, да ещё и с маслом, и пили столько свежего молока, сколько душе угодно; а Кристине приходилось есть сырные и хлебные корки, и хватало их ровно на то, чтобы дядюшка Голод не слишком часто шептал о себе ей на ухо.
Вот такая музыка и была заведена в этом доме.
И однажды утром Кристина отправилась на холмы со своим стадом гусей и с вязанием, потому что, пока гуси паслись, она работала, чтобы не терять времени попусту. Она шла по пыльной дороге, пока наконец не приблизилась к мостику через ручей, и тут она увидела, – надо же такое! – что на ветке ольхи висит крошечный красный колпачок с серебряным бубенчиком. Это был такой славненький и хорошенький колпачок, что она решила взять его с собой, потому что ничего подобного никогда не видела.