– Что это за место? – спросила Евгения Ивановна, стряхивая воду с пальто.
– Старая кладбищенская церковь, – сказала бледная девушка, выжимая длинную каштановую косу. Голос звучал на удивление чётко, хотя всё тонуло в шуме дождя и раскатах грома.
– Гроза в ноябре, надо же, – улыбнулась рыжая.
– С днём рождения, – вдруг сказала бледная, и обе они расхохотались.
Батенко бочком отошла от смеющихся девиц и встала между ними и Светкой.
– Так что привело вас сюда? – спросила бледная, отсмеявшись. – Хотели землицы позаимствовать? Или скинуть свои проблемы на усопших?
– Что? – только успела проговорить Батенко.
– Не твоё дело! – вдруг прокричала Светка.
Бледная только усмехнулась и пожала плечами.
– Простите, – Евгения Ивановна кашлянула. – Я не помню, как вас зовут…
– Кира, – охотно назвалась рыжая. – А это моя сестра Аня.
– Очень приятно, – светски улыбнулась Аня.
– Да, хм, взаимно. Я, кажется, не успела вас поблагодарить.
– Да, самое время и самое место это сделать. Ой, извините. – Кира перестала смеяться после толчка под локоть от сестры.
Некоторое время все молчали, только Светка всхлипывала. Она размазывала слёзы по лицу, не давая матери себя успокоить. Скидывая руку Евгении Ивановны, Светка всё отступала, перемещаясь по заваленному камнями бывшему полу церкви.
– Почему? Ну почему так? – сквозь рыдания только и смогла разобрать Батенко. Подняв голову, Светка вдруг взвизгнула. Развернулась и снова вскрикнула, как будто что-то увидела.
– Что там? – Евгения Ивановна притянула её к себе, но Светка вырвалась, попятилась, расширившимися глазами глядя во тьму. Потом ноги подогнулись, она зашаталась и опрокинулась, будто земля под ней дрожала. Евгения Ивановна опустилась рядом на корточки, сёстры подошли ближе. Светка, сидя, отползала, во время очередной вспышки молнии, она даже закрыла рот руками, чтобы не закричать.
В озарившемся резким светом проходе стояла женская фигура, видимая, правда, только сёстрам и Светке. Евгения Ивановна переводила взгляд с сестёр на, как ей казалось, пустое место снаружи, и на дочь.
То и дело вспыхивала молния, стены как будто дрожали, женская фигура в длинном платье стояла прямо под аркой бывших церковных дверей. Из-за её спины на миг показался ещё один силуэт.
– Стой! – Аня не успела схватить сестру, направившуюся к фигурам.
Кира ступала смело, Аня побежала следом. Силуэты посторонились, и между ними возникла третья фигура. Кира замерла на полпути. Резкий свет озарил блондинку с длинными волосами. Её свадебное платье, казалось, ничуть не намокло под дождём.
Невеста сделала шаг вперёд, но переступить порога церкви не смогла. Попыталась ещё раз, снова безуспешно. В ярости она дважды будто натолкнулась на невидимую преграду. Кира, ускорив шаг, пошла навстречу.
– Нет, – Аня перехватила сестру поперёк тела. – Не ходи.
– Пусти! – Кира вырывалась.
Раскаты грома оглушали, молния сверкала, озаряя искажённое яростью лицо Доминики.
Силуэты, теперь уже не просто тени, а вполне оформившиеся женские фигуры, подошли ближе. Встав по обеим сторонам Доминики, они подхватили её под руки и потащили прочь от церкви. Доминика брыкалась и, казалось, кричала, но две Кашины волокли её как куклу.
Кира перестала вырываться и только выглядывала на улицу, пытаясь рассмотреть, куда ушли её прапрабабушка и прабабушка. Как только Кашины и Доминика исчезли, гроза пошла на убыль. Гром и молния перестали, ветер стих, дождь уступил место редким снежинкам.
Батенко переводила взгляд со Светки, застывшей с расширенными глазами и открытым ртом, на двух девушек, тоже что-то видевших. Сама Евгения Ивановна так ничего особенного и не рассмотрела.
– Ну и погодка, – проговорила Аня, выходя из церкви. – А что, прогноз именно такую обещал?
– Ага, только там ещё торнадо должно было быть. – Кира осмотрелась.
Евгения Ивановна вывела дочь на улицу.
– Давайте вызовем такси, – предложила Аня.
– Думаете, кто-то сюда поедет? – скептически спросила Евгения Ивановна.
– А мы всё-таки попробуем.
Пока все четверо шли через кладбище, Аня дозвонилась до диспетчерской службы. Когда показались ворота, там уже ждала машина.
На удивление спокойный водитель усадил мокрых пассажирок и повернул прочь от въезда на кладбище.
– Где это вы так вымокли? – спросил таксист.
– Под дождём, – пожала плечами Кира, устроившаяся на заднем сидении вместе с четой Батенко.
– А что, здесь дождь был? Надо же. А в городе только снежок падает да тут же тает.
Когда Батенко выходили из машины, сёстры вежливо попрощались с ними и поехали в торговый центр.
– Уверена, что хочешь туда пойти? – спросила Аня.
– А почему нет? – Кира весело рассмеялась. – Вечер начинает удаваться.
– Ладно, – улыбнулась Аня. – Я домой.
Возвращалась Кира уже ночью, как обычно, пешком. Похолодало, ветви деревьев и газоны покрылись хрустящим инеем. Только вместо обычной белизны иней отливал сиреневым. Ясное дело, какое-то производство выпустило на город ядовитый газ, застывший на морозе кристаллами. Кира остановилась прямо посреди тротуара. В ночной час навстречу никто не попадался, так что замершая посреди дороги девушка никому не помешала.
Достав свой скетчбук, Кира набросала на листе деревья с сиреневыми ветвями, чадящие трубы и людей в противогазах. Потом смяла листок и, зажав комок в руке, прикрыла глаза. Откуда бы ни пришла эта гадость, туда же она должна и вернуться. По телу пробежала горячая волна. Некоторое время Кира пыталась её поймать, когда это удалось, направила горячий поток в кулак. Ладонь обожгло. Пальцы сами собой разжались, и горящий смятый листок упал на асфальт. Когда бумага дотлела, Кира ногой растоптала пепел.
Вечером звонила Жанна. С той ночи в клубе она не появлялась, оказалось, подруга неудачно поела в кафе и теперь лечилась от отравления. Вместе с ней таблетки глотали ещё почти два десятка любителей пиццы. На странице скетчбука появились контуры накрытого стола, но расставленные на нём деликатесы поедали черви и крысы. Смятый листок отправился в грязь.
Когда Кира пришла домой, тётя Маша уже спала, а Аня что-то печатала на ноутбуке, сидя по-турецки на разложенном кресле-кровати.
– Как дела? – с хитрой улыбкой спросила сестра, пока Кира переодевалась.
– Не спрашивай.
– Что, опять не понравилось? – Аня откинулась на спинку кресла-кровати и закинула руки за голову.
– С чего ты взяла?
– В прошлый раз…
– В прошлый раз он был пьяным, – перебила Кира, бросая одежду на стул.
– А в этот? – улыбка Ани стала шире.
– Да, не понравилось, – признала Кира, усевшись на кровать. От воспоминания о Гарике мутило. – Вот смотри. Подарил. Про день рождения из соцсети узнал.
Аня взяла с ладони сестры серебряную подвеску в виде сердечка.
– Ничего, симпатично.
– Пошло и банально.
– Да ладно тебе, не придирайся. – Аня вернула подвеску сестре. – Лучше, чем ничего. Послушай, а ты точно на него не воздействовала?
Кира промолчала, глядя на сердечко, посверкивающее на ладони. Ей больше не составляло труда удерживать внимание Гарика на себе, только вот никакого удовольствия это не приносило. Куда больше нравилось расправляться с самодовольными девицами, смотревшими пренебрежительно, как бы сверху вниз. Пару часов назад две куклы посмели начать хихикать, когда увидели, как выглядела Кира, войдя в кафе. Можно подумать, они смотрелись бы лучше после беготни по кладбищу. Но насколько весело было наблюдать за тем, как они синхронно поперхнулись газировкой и заплевали модные шарфики друг дружки.
– Ты меня слушаешь? – голос Ани прервал поток воспоминаний.
– Даже если я его, скажем, привлекаю, что в этом плохого?
– Вообще-то, всё. Так нельзя.
– Вот все говорят, что нельзя, но никто ни разу не объяснил, почему.
– Воздействие на чужую волю добром обычно не заканчивается.
– Даже если человек злой, и ты просто восстанавливаешь справедливость?
– Гарик же не злой, правильно? Ты хочешь зациклить его на себе, вот и всё. Просто из прихоти.
– Дай-ка ноутбук. – Кира перебралась на постель Ани и открыла социальную сеть. – Вот, смотри.
На странице Доминики Штановой в потоке слезливых комментариев обнаружились фотографии с выноса тела. Лицо её прикрыли фатой, но свадебное платье узнавалось безошибочно, именно в нём Доминика и появилась на пороге разрушенной церкви.
– А это кто? – Аня указала на отряд молодых людей в форменных футболках.
– А это добровольцы.
– Она, что, была волонтёром?
– Нет, конечно. Просто её родственники щедро жертвовали на нужды этой организации, чтобы она могла номинально там числиться. Для карьеры полезно.
Кира запустила видео, на котором девушка в футболке, надетой поверх пуховика, вдохновенно декламировала что-то посреди толпы. Нахвалив их «товарища, доброго и отзывчивого человека, преданного общему делу», она назвала Доминику Вероникой, и ребята в таких же футболках отпустили в небо несколько десятков белых гелиевых шаров.
– В её честь ещё и природу загадили, – пробормотала Аня. – Это добровольцы-экологи, да?
– Всё как надо. Ладно, давай ложиться.
– Давай. Спокойной ночи. – Аня выключила свет.
Кире снова не спалось. Всё казалось, что из-за стены вот-вот раздастся лающий смех Доминики. Но в полной тишине слышалось только тихое дыхание Ани. Как хорошо, что сестра решила приехать. Когда Кира ни с того, ни сего рванула на кладбище со жгучим желанием увидеть могилу Параскевы, Аня без раздумий увязалась за ней. Пожалуй, в одиночестве Кире не хватило бы смелости добраться до нужного захоронения.
По пустой просторной комнате гулял прохладный ветерок. За спиной стояла Параскева. Кира её не видела, но точно знала, что прапрабабка там. Кроме неё, позади осталась Аня и кто-то ещё. На огромных окнах трепетали светлые полупрозрачные занавески, раздувавшиеся парусами.