– Ну…
– Ясно. Подруга твоего… как там его?
– Что ты всё лезешь в мою жизнь! – Светка вскочила и выбежала из комнаты. Её план по побегу не удался – Евгения Ивановна теперь прятала ключи в карман, а не оставляла в прихожей.
Подобрав с пола листы и свечку, Евгения Ивановна выбросила их в пакет с мусором. В этот момент просигналило напоминание на смартфоне.
– Света, сейчас придёт папа… я надеюсь. Ты ему скажи, чтобы он никуда не уходил, пока я не вернусь. – Батенко накинула пальто. – Нам с ним надо кое-что обсудить.
– Что это – кое-что? – Во взгляде Светки впервые за долгое время промелькнул интерес к чему-то, кроме её собственных проблем с несчастной любовью.
Секунду Батенко сомневалась, стоит ли рассказать дочери. С одной стороны, лучше скажет она, чем Слава преподнесёт свою версию событий. С другой – не травмировать бы Светку, ей и так непросто.
– Я тебе потом всё объясню, хорошо?
– Ага. Вырасту – пойму. Ясно. – Светка ушла к себе в комнату.
Батенко подхватила мешок с мусором и вышла из квартиры. Закрыв дверь на замок и надеясь, что Слава не очень задержится со своей шмарой и Светке не придётся долго сидеть одной, Евгения Ивановна побежала вниз по лестнице.
У церкви, куда пришла Батенко, толпился народ. Служба закончилась, люди начали расходиться. Пройдя через группу женщин в цветных платочках, обсуждающих какое-то мероприятие, связанное с большой праздничной трапезой, Евгения Ивановна наспех повязала косынку и направилась ко входу.
Чем ближе подходила она к дверям, тем сильнее кружилась голова. Пару раз Евгения Ивановна даже чуть не споткнулась. С трудом добравшись до скамейки у самого входа, Батенко, даже не потрудившись стряхнуть с сиденья снег, села и попыталась привести себя в равновесие.
Наверное, стоило вернуться домой, но она твёрдо обещала маме зайти в церковь и подать записки. Уже три недели тянула с выполнением, вчера мама позвонила и строго напомнила, что сделать это нужно непременно.
Кое-как встав, Батенко поднялась по скрипящим ступенькам и вошла в притвор. Женщина в лавке молча указала ей на столик с бланками записок и ручкой. Евгения Ивановна никак не могла припомнить всех, чьи имена просила вписать мама. С трудом заполнив листочки, купила пару свечек и прошла в помещение храма.
Сладкий запах фимиама смешивался с ароматом восковых свечей, туман потихоньку начал рассеиваться. Поставив свечку на канунник и у большого креста, Евгения Ивановна вдруг заметила знакомое лицо. Одна из трёх сестёр, бывших жриц Артели, сидела на корточках у подсвечника и скоблила пол шпательком.
Евгения Ивановна вдруг вспомнила, что, кажется, сегодня эту девушку она уже видела. Да, там, в закрытом дворе, где Слава целовался со своей пассией.
Евгения Ивановна замерла. И она здесь, та самая. Её имя отпечаталось в памяти чётко. Вера. По инерции всплыло и имя бывшей жрицы – Люба, одна из соседок Штановой.
«Интересно, рыжая со своей сестрицей тоже где-то недалеко?»
Но рыжей девушки в церкви Батенко не встретила, зато заметила другую знакомую. Вернее, лично она эту девушку не знала, зато Светка её, кажется, люто ненавидела. Бочком Батенко приблизилась к сопернице дочери, чтобы получше её рассмотреть. Она стояла у окна, рассматривая на свету листки с нотами. Вроде бы ничего особенного, совершенно обычное, непримечательное лицо, какие встречаются каждый день по многу раз. И всё же, тот мальчик рассмотрел нечто привлекательное именно в этой худоватой веснушчатой девочке со вздёрнутым носиком.
Светка, внешне походившая на мать, конечно, дала бы фору этой девице. Но поди пойми мужчин. И Слава туда же. Батенко нашла взглядом Веру. Та стояла у большой иконы и что-то бормотала, глядя на образ сквозь пламя свечи. Потом обернулась, убедилась, что на неё никто не смотрел, задула свечку, переломила её в нескольких местах и сунула в карман. Подошла к другой иконе, зажгла ещё одну свечку от лампадки. Снова долго что-то бормотала, только теперь водила свечой над фотографией. Батенко и без взгляда на снимок догадалась, кто на нём изображён.
Евгения Ивановна уже сделала шаг в направлении Веры, но её опередила Люба. Она подошла к своей соседке тихо, со спины, и вцепилась ей в руку. Вера попыталась высвободиться, но не смогла. Прошипев что-то Вере прямо в лицо, Люба выхватила у неё свечку, задула и бросила в ведёрко с огарками. Вера подскочила и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но под грозным взглядом замолчала и выбежала из храма. Люба выскользнула следом.
Выйдя за ними на улицу, Евгения Ивановна увидела, как Люба догнала Веру и рывком развернула к себе.
– Ты опять за старое, да? – почти прокричала Люба.
– Кто бы говорил. Сама мне в прошлый раз помогала.
– Так что, муж тебе уже надоел? Ещё одну семью хочешь разбить?
– А вот это уже не твоё дело, монашка. – Вера усмехнулась.
– Ты вообще в состоянии думать хоть о ком-то, кроме себя самой?
– Да, – с готовностью кивнула Вера. – Моим детям нужен нормальный отец.
– И поэтому ты готова оставить без отца чужих детей?
– Это уже не мои проблемы, – пожала плечами Вера.
– Хочешь хорошо устроиться? Получать алименты от бывшего мужа и жить на обеспечении у нового?
– Да, а что? – Вера говорила как о чём-то вполне естественном.
Батенко подошла к Вере сбоку, и, наклонившись к её шее почти вплотную, прошептала:
– А если его жена тебя живьём закопает?
Вера даже подпрыгнула от неожиданности.
– Боже мой! – простонала Люба, прикрыв глаза рукой. – Вы – его жена.
– Подумаешь! – Лицо Веры скривилось. – Я уже не в первый раз это проворачиваю, так что у тебя нет шансов.
– А я уже не в первый раз потаскухам шеи сворачиваю. – Батенко сделала шаг в направлении Веры. Та отступила и больше не ухмылялась.
– Послушайте, это не выход. – Люба встряла между ними.
– Какая ты стала правильная, аж противно, – пробубнила Вера. Бросив на Батенко гневный взгляд, она развернулась и припустила к воротам.
– Послушайте, – начала было Люба.
– Вы бы, и правда, не встревали, – Батенко глянула на неё искоса. – Сколько семей вы сами разрушили вместе со своими сёстрами?
Люба осеклась и, понурив голову, побрела обратно к церкви.
Придя домой, Евгения Ивановна лицом к лицу столкнулась с мужем. Выглаженный и приятно пахнущий парфюмом, Слава причёсывался перед зеркалом.
– Тебе хоть перед дочерью-то не стыдно? – с порога спросила Евгения Ивановна. Из-за угла высунулась Светкина голова.
– Вы чего это? – спросила Светка, переводя взгляд с отца на мать.
– Ну? – после небольшой паузы сказала Евгения Ивановна мужу. – Давай, объясняй ребёнку.
– Она уже не ребёнок, – медленно произнёс Слава.
– Вообще-то, я тут стою. – В Светкином голосе звенело беспокойство. – Так что случилось?
– А случилось вот что: наш папа нашёл себе молоденькую девицу, и теперь он собирает вещи и катится к ней. Всё правильно? – Евгения Ивановна скрестила руки на груди и вопросительно посмотрела на мужа.
– Пап, ты чего? Это, что, правда?
– Света, ты не понимаешь…
– Ну конечно! – выпалила Светка. – Куда мне, такой тупой! Правильно мама говорит, катись отсюда!
Через пятнадцать минут Слава аккуратно закрыл за собой дверь. Всё это время Евгения Ивановна неподвижно стояла на кухне, глядя в окно. Светка сидела за столом и иногда вытягивала шею, чтобы увидеть отца, бродившего по квартире с большой дорожной сумкой.
– Может, не надо было его выгонять? – тихо спросила Светка, когда Слава ушёл.
– А что надо было сделать?
– Ну, не знаю. Вообще, есть методы.
– Какие?
– Ну, можно же устранить соперницу. Теперь ты меня понимаешь? – вдруг спросила Светка.
В памяти Евгении Ивановны всплыл образ курносой девочки из церкви, той самой, у кого Светка отбивала парня.
– Света, это другое.
– Ну конечно.
– Именно так. Послушай. Эта девочка сейчас на нашем с тобой месте. Ты у неё отбиваешь мальчика, не наоборот. А ты на месте той…
– Да ну тебя. – Светка вскочила и вышла из кухни.
На улице стемнело. А хорошо бы эту Веру проучить. Почему бы ей самой не хлебнуть того же самого? Чтобы у неё что-то отобрали. Но не обращаться же ради этого в Артель.
Батенко только теперь вспомнила, что собиралась нанести очередной визит к Перетворцам. Внутри вдруг возникло стойкое отвращение ко всякого рода свечкам, шарам, всей этой их атмосфере. С другой стороны, она уже отнесла туда брошь с бриллиантом, за которую деньги уплачены.
Тем временем Люба возвращалась домой после вечерней службы в храме. Из соседнего подъезда выпорхнула Вера в короткой плиссированной юбочке и кожаных ботфортах. Молодой мужчина, куривший у скамейки (явно не тот, с кем она целовалась утром), бросил окурок на газон и галантно открыл для Веры дверь серебристого авто. Машина мигнула фарами и укатила из двора.
Проводив машину взглядом, Люба зашла в подъезд и поднялась на свой этаж. Только взялась за ручку двери, как та распахнулась.
– Наконец-то, – вместо приветствия шумно выдохнула София. Когда Люба вошла, сестра выглянула в подъезд, осмотрела площадку и только после этого закрыла дверь.
– Ты чего это? – спросила Люба. Из комнаты вышла бледная Мила, сцепившая пальцы, как она всегда делала, когда волновалась.
– Шкатулка пропала, – сказала София, нервно стуча ногтями по подбородку.
– Что? Какая ещё… Что?! – От неожиданности Люба даже присела на край тумбы с обувью. – Куда она могла деться?
– Известно, куда. Фухх. – София шумно выдохнула и, растирая ладонями виски, заходила туда-сюда по прихожей.
Люба перевела взгляд на Милу, у которой побелели костяшки переплетённых пальцев.
– Кира заходила, – сказала средняя сестра, следя за перемещениями старшей.
– Зачем? – спросила Люба, тоже переводя взгляд на Софию.
– За витаминами для тётки. – Мила вцепилась зубами в ноготь (сёстры думали, что с этой привычкой она справилась много лет назад).