– Понятия не имею, – отмахнулась Аня. – Впервые их вижу. Так как мне до тебя достучаться?!
– Никак. – Кира накинула покрывало обратно, села за стол и включила ноутбук. – Ты всю жизнь пользуешься своими способностями, а мне почему нельзя?
– У тебя не способности, у тебя… да я даже не знаю, что это!
– Не знаешь – так и не лезь. – Кира открыла очередной макет вывески очередного магазина одежды.
– Завтракать будешь? – через некоторое время спросила Аня.
– Нет. – Кира даже не обернулась.
Все вывески, визитки и рекламные макеты давно казались совершенно одинаковыми, Кира штамповала их как конвейер. Пару недель назад одна из приближённых начальника рекламной конторы, где Кира числилась рядовым дизайнером, устроила в компанию свою родственницу, мерзкую сахарную блондинку с улыбкой в тридцать три зуба и кукольным голоском. Предполагалось, что самые жирные заказы будут уходить этой девице, хлопающей искусственными ресницами, Кире же стали скидывать неинтересные остатки и задерживать оплату.
Выпрашивать заказы быстро надоело, и Кира нанесла визит в офис. Когда от её удара ладонью с оглушительным треском разлетелась столешница, сидевший напротив начальник обмочил штаны. На шум тут же прибежала та самая приближённая. Приоткрыв дверь, просунула в кабинет голову с аккуратными кудряшками. А через час уже ехала в травмпункт. Дверь, прищемившую её шею, не могли сдвинуть с места три менеджера и крепкий охранник, пришлось вызывать спасателей, которые выпилили болгаркой вокруг застрявшей головы круглый воротник из двери. Так, с «воротничком», приближённую и погрузили в машину «скорой».
Шеф просидел всё это время, не отрывая зада от стула. Только выкрикивал распоряжения, испуганно глядя на Киру, забравшуюся на подоконник и с любопытством наблюдавшую за весёлой сценой.
– Ты, может, хочешь найти какое-нибудь место получше? – проскрипел шеф, натягивая пиджак до колен.
– Ага, щас.
Кира спрыгнула с подоконника, пинком открыла болтавшуюся на одной петле дверь и вышла.
Больше проблем с заказами не возникало, а оплата приходила вовремя.
Закончив с макетами, Кира, зажмурившись, закинула руки за голову. Перед глазами поплыли разноцветные круги.
– Может, пойдём прогуляемся? – спросил Анин голос. – Надо молока купить.
– А ты одна не справишься?
– Тебе надо пройтись. Раз уж ты не ешь, хоть воздухом подыши.
– В смысле – не ем?
– В прямом. Ты хоть помнишь, когда ела в последний раз?
Кира открыла глаза. На память, действительно, ничего не приходило.
– Ты не отстанешь, да? – спросила Кира, повернувшись к сестре.
– Нет, не отстану.
Кира наспех оделась, и они с Аней вышли на улицу. Сумеречный город заметало снежной крупой, воздух как будто стал чище. Никакого неприятного запаха не чувствовалось, фонари, обычно плавающие мутными шарами в вонючей дымке, сегодня сверкали ясными лучами.
– Сколько я проработала? – растерянно спросила Кира, щурясь на фонарь, чтобы вокруг точки света поплыли радужные дуги.
– Полдня без перерыва, – ответила Аня, пряча руки в карманы. – Начальство, наверное, довольно.
– Оно всегда мной довольно. – Кира усмехнулась.
– Ты знаешь, этой ночью сгорели гаражи, – после продолжительного молчания сказала Аня.
– Какие гаражи?
– Там, за школами. Весь массив дотла выгорел. – Аня косо глянула на сестру. – Хорошо, никто не погиб.
– Ну и что, – пожала плечами Кира.
– Да так, ничего.
Сёстры зашли в «Вишенку» купить молока, сливок, творога и копчёного козьего сыра (продавщица клялась, что головки привезли утром, но Кира точно знала, что они пролежали в витрине два дня). Аня уже протянула деньги, но младшая сестра выхватила головку из руки сестры и, вогнав длинный заострённый ноготь под воск, оторвала длинную жёлтую полоску. Под воском зеленели пятнышки плесени.
– Это что? – Кира показала продавщице сыр.
– Ну… это… – глаза женщины за прилавком забегали. – Это можно срезать.
– Я сейчас с тебя сало срежу, – прорычала Кира и швырнула головку сыра за прилавок.
Аня перехватила уже сделавшую шаг вперёд сестру и с трудом развернула её к выходу.
– Иди на улицу. Давай, проветрись.
Получив толчок между лопаток, Кира, бросив гневный взгляд на продавщицу, уже приготовившуюся громко возмущаться, вышла из магазинчика. Стоя на улице, она уловила лёгкую вибрацию и уже протянула руку к двери, чтобы войти обратно. Но передумала, решив не мешать сестре. Аня в этот момент читала продавщице лекцию о натурпродуктах, прожигая её сознание насквозь, чтобы лучше дошло.
– Не надо там больше ничего покупать, – пробурчала Кира, заметив в пакете у вышедшей сестры головку такого же сыра.
– Этот на самом деле сегодняшний, нам его дали бесплатно в виде извинения за недоразумение.
– Вот оно как. А другие пусть покупают испорченный, да?
– Нет, она его убрала, – медленно проговорила Аня. – Там условия хранения нарушены, холодильники неправильно работают. Продукция-то полностью натуральная, вот и портится.
– Начались песни о натуральном, – недовольно вздохнула Кира.
– Хочешь свежего – бери у фермера из рук. Только вставать надо пораньше. Давай в церковь зайдём. – Аня свернула к переходу через проспект, на противоположной стороне которого уже зажглись фонари вокруг храма.
– Зачем? Мы же недавно были. – Нехотя Кира поплелась за сестрой.
– Сегодня воду будут святить, тётя Маша попросила принести бутылочку.
Шумно выдохнув и, время от времени недовольно причмокивая, так чтобы старшая сестра слышала, Кира всё же согласилась пойти в храм.
В небольшом помещении церкви уже толкались люди, шуршащие пакетами с бутылками для воды. В тесном притворе выстроилась очередь за свечками и записками.
На самодельной вешалке образовалась гора из пальто и пуховиков, так что сёстрам пришлось остаться в зимних куртках. Встав в самый дальний угол, Кира, как обычно, запрокинула голову и сосредоточилась на иконах. К этому времени она успела исследовать несколько образов с правой стороны, сегодня планировала подвинуться поближе к иконостасу, чтобы получше рассмотреть ряды, но так как пришлось забиться в угол, выбрала для изучения небольшие иконы в деревянных киотах на стенах.
Как художник, Кира внимательно рассматривала лики и представляла процесс создания икон поэтапно, со всеми деталями. О чём во время богослужений думала Аня, Киру совершенно не интересовало.
Вечерня ещё не началась, когда по церкви разнёсся гортанный хриплый крик. Выглянув из-за колонны, Кира заметила промелькнувшее искажённое лицо дочки той следовательницы. Девчонка рванула прямо сквозь толпу к железной винтовой лестнице, ведущей на клирос. Одна из певчих в этот момент как раз поднималась по крутым ступенькам, прижав к груди папку с нотами. Обернувшись на крик и увидев злобную гримасу, она вскрикнула от неожиданности, оступилась, повалилась назад и, уцепившись за перила, жёстко приземлилась на ступеньку.
Девчонка Батенко с рыком рванула вверх, пытаясь достать певчую, та успела подогнуть ноги, и её преследовательница, схватив воздух, грохнулась на лестницу. Встать у неё не получалось. Выкрикивая нечто злобно-нечленораздельное, она барахталась, то попадая коленями в зазоры между ступенями, то цепляясь за кованную решётку и подтягиваясь, но снова поскальзываясь. В конце концов её рука застряла между изогнутыми прутьями ограждения, нога соскочила, и девчонка звонко ударилась о ступеньку лицом.
Появившиеся сверху руки подняли певчую за подмышки и утащили на клирос. Её злобная оппонентка, выплёвывая сгустки крови и продолжая изрыгать проклятия, всё корчилась на лестнице. Её безуспешные попытки выпутаться Кира сняла на телефон, а потом отправила видео Батенко-старшей.
Вокруг лестницы образовался пустой полукруг, прихожане возмущённо перешёптывались, те, что оказались поодаль, вытягивали шеи, но подойти никто не решался. Пробравшись через стену людей, Аня подошла к лестнице и попробовала с внешней стороны вытолкнуть застрявшую руку, но ничего не выходило – девчонка постоянно дёргалась, рука, вихляясь, выскакивала из Аниной хватки. Застрявшая с силой долбанула ногой по перилам, так что вся лестница гулко дрогнула, толпа разом охнула и отступила ещё на шаг.
Кира прищурилась. В радужных разноцветных кругах лампад и золотистых ореолах свечей поодаль извивалось нечто тёмное и скользкое. Издалека казалось, что какая-то липкая тварь овивает истощённую девчонку скользящими кольцами и мешает ей подняться. Открыв глаза, Кира увидела только сестру, уже сделавшую шаг вверх по лестнице и чудом увернувшуюся от удара ногой. Миг – и ботинок попал бы Ане в лицо.
В ярости Кира рванула к лестнице, но что-то ярко-красное звонко ударило её по лбу. Резко развернувшись, Кира оказалась лицом к лицу с иконой. Седая женщина печально смотрела на неё большими добрыми глазами. Резко отпрянув, Кира всё-таки успела увернуться от второго удара. Красная лампадка раскачивалась на цепях и крутилась перед образом. Поймав лампадку, Кира кое-как сумела прекратить её движение, но руки и лицо оказались облитыми маслом.
Утерев струи, стекающие по подбородку, Кира уже сделала шаг к лестнице, но снова остановилась и вернулась к иконе. У стекла лежала ещё не зажжённая свечка, оставленная кем-то из прихожан. Кира взяла свечку, затеплила фитиль от лампадки и, прикрывая пламя ладонью, стала протискиваться к лестнице.
Оттеснив Аню локтем, Кира поймала блуждающий стеклянный взгляд девчонки и, приковав его к себе, медленно убрала ладонь от пламени свечи. Потом приподняла руку так, чтобы пламя оказалось ровно между её глазами и лицом дочки Батенко. Девчонка замерла и, приоткрыв рот, из которого по острому подбородку текли багровые струи, следила за пламенем свечи, как загипнотизированная. Аня подошла сбоку и легко высвободила застрявшую руку. Потом потянула за локоть, и затихшая девчонка покорно, не отрывая взгляда от свечки, последовала за Кирой, спиной двигавшейся к выходу из церкви.