– Это чья кровь? – спросила Люба, переводя взгляд на Киру.
Кира махом сгребла все вещицы в ладонь, осмотрелась и засунула их под свою подушку.
– Пойдём в ванную, – сказала София.
– Ещё чего, – буркнула Кира, становясь так, чтобы собой закрыть вид на подушку.
– Я принесу воды. – Тётя Маша выскользнула из спальни.
– Хотя бы куртку сними, – после недолгого молчания произнесла София, протирая руки спиртовой салфеткой.
– Давай помогу. – Аня подошла сзади и, стараясь оттянуть куртку так, чтобы не касаться руки, пыхтела за плечами Киры.
Резко высвободившись из заботливых рук сестры, Кира махом скинула куртку и швырнула её в сторону. Вернулась тётя Маша с тазиком воды, черпаком и небольшой кастрюлькой под мышкой. Люба ловко подхватила посуду и расставила на столе.
– Давай сюда. – София деловито вынимала пузырьки из принесённой коробки. Кира нехотя протянула руку. София и Люба черпали воду из таза и над кастрюлькой промыли рваные раны.
– Ну, что там? – вытягивая шею, шёпотом спросила Аня. Тётя Маша, топтавшаяся за дверью, заглянула в комнату.
– Надо же. – София, наклонившаяся, чтобы при свете лампы хорошенько рассмотреть повреждения, выпрямилась. – Уже затянулись.
– Ишь ты, – прошептала тётя Маша.
– Я же говорила, что всё нормально. – Кира попыталась убрать руку, но София её удержала.
– Раны как от звериных укусов, – сказала София, изучая шрамы. – Выглядят, как недельной давности. Но здесь же свежие следы крови.
– Тебя, что собака покусала? – обернулась Люба, недоумённо разглядывавшая простыню на зеркале.
– Человек, – пробормотала Кира.
София пару секунд молча смотрела на Киру, потом промокнула стерильной салфеткой её руку и на всякий случай обработала раны зелёнкой. Закончив, вернула пузырёк в коробку, которую подхватила Люба. Уже в дверях София обернулась.
– Она тебе отомстит.
– Спасибо, – сказала Кира, кивнув на руку в зелёных пятнах.
Через полминуты после того, как закрылась дверь за Любой и Софией, зазвонил телефон. Определился номер приёмной Годины.
– Госпожа Година приглашает вас для беседы, – произнёс приятный голос молодой секретарши.
– Да что вы говорите. – Кира, плечом прижимая телефон к уху, ходила по большой комнате под пристальными взглядами тёти Маши и Ани.
– Именно так, – подтвердил голос, в котором сквозило раздражение. Видимо, на том конце не привыкли к отказам и лишним вопросам.
– О чём беседовать? – спросила Кира, стараясь придать голосу побольше уверенности.
– О примирении, – выдала секретарша заученную фразу. – А ещё у госпожи Годины есть для вас выгодное предложение.
– Буду завтра в полдень, – бросила Кира и отключилась, не дав собеседнице шанса ответить.
– Мне кажется, это зря, – покачала головой тётя Маша. – Не надо тебе больше туда ходить. Мало ли что.
– А можно мне как-нибудь самой решить?
– Но это же опасно. – Аня, сжав пальцы в замок, перевела тревожный взгляд на израненную руку Киры.
Кира со стоном закатила глаза и не увидела, как Аня и тётка переглянулись. Тётя Маша в ответ на вопрошающий взгляд внучатой племянницы только пожала плечами.
– Я пойду с тобой, – заявила Аня.
– Ещё чего.
– Ты думаешь, она ещё раз даст тебе шанс встретиться с ней один на один?
– Я думаю, она попытается предложить мне сотрудничество.
– А потом воткнёт нож в спину. – Аня упрямо не отставала.
Вспомнив нож с белой костяной рукояткой, Кира почесала бровь.
– Зачем тебе вообще всё это надо? Для чего ты собираешь эти побрякушки?
– Затем. Я не побрякушки собираю, а саму себя, понятно?
– Что? – удивлённо спросила Аня.
– С этими побрякушками я больше не бестолочь, не ничтожество, не «какашина», ясно? – Кира почти кричала в лицо сестре. – Я человеком хочу себя почувствовать!
– Кто ж тебе не даёт, – пробубнила тётя Маша.
– Серьёзно? – Аня насмешливо подняла брови. – Ты только с этими брюликами ощущаешь себя человеком?
– И что в этом смешного?
– Да они разваливают тебя на части!
Кира раздражённо махнула рукой и ушла в спальню. Не включая свет, быстро разделась и легла в постель. Пожалуй, завтра нужно будет привести все вещи Параскевы в порядок и взять их с собой. Весь набор получит только одна из них. И всю власть.
В памяти всплыл вопрос Ани. Действительно, что можно сделать, собрав весь комплект? Как его применить? Занять место Годины? А почему бы и нет? Имея такую силу, можно наладить не только свою жизнь, но и помогать другим. Что плохого в том, что те, кто продавал отраву в кафе, получили по заслугам? Или те, кто загадил воздух?
– Или та, которая мешала тебе спать, – произнёс глубокий женский голос где-то совсем рядом.
У ног Киры распростёрлось тело Доминики. Стеклянными глазами она смотрела в пустоту, длинные светлые волосы разметались по тёмному бархату, мерцающими складками оттенявшему белизну свадебного платья. В длинных сложенных на груди пальцах завял букет красных роз.
– Это твоя вина.
– Хорошая попытка. – Со злобной улыбкой Кира топнула по груди Доминики, и тело мигом рассыпалось в прах. Когда пыль осела, из тьмы выступило скрюченное кособокое существо. Присмотревшись, Кира узнала собственное искалеченное лицо. Серая кожа, покрытая шрамами, свисала складками с выступающих скул, зубы исчезли, нос вытянулся и доставал до подбородка, волосы выпали. Звонко рассмеявшись в пустые глаза существа, Кира отмахнулась, попав когтями по серому лицу. Мерзкий двойник исчез в сером дыму.
– Напрасно, – сказал женский голос. – Это ты сама. Именно так изменят тебя украшения Параскевы.
Внутри клокотало. С трудом успокоив потоки, мчавшиеся по жилам, Кира вызвала тишину. Где-то рядом притаилась обладательница глубокого голоса. И бриллиантовой броши.
– Ты-то откуда знаешь о Параскеве? – спросила Кира, стараясь выиграть время.
– Моя прапрабабушка описывала изъятые украшения. – Повисла пауза, потом голос продолжил: – Параскева её убила.
– Молнией? – И откуда только Кире это известно. – Имела право.
– Да что ты говоришь, – злобно прошипел голос.
– А не ты ли приговорила свою коллегу? Ту, что сгорела в своём доме?
– Она хотела прикарманить то, что ей не принадлежало, – голос Годины перемещался среди развешанных кругом чёрных полотен с отливом. – Даже копию сделала, думала меня обмануть.
– Не принадлежало, – с улыбкой повторила Кира, лавируя между занавесами. – Эти вещи и тебе не принадлежат.
– Увидим.
Земля дрогнула и пошатнулась. Перепрыгнув трещину, разверзшуюся под ногами, Кира рванула вперёд, но запуталась в чёрных складках. Выпустив наружу жар, подожгла все занавесы разом. Мигом волны огня пожрали ткань, оставив в воздухе хлопья пепла.
А соперница ускользнула. От навалившейся ярости пальцы опять начали крючиться. Сделав глубокий вдох, Кира сумела сосредоточить жгучие потоки в руках, пропустила их через вытянувшиеся с хрустом пальцы и с оглушительным криком запустила в ту, что пряталась где-то рядом.
Раздался визг. Кира вытянула руки и потащила канаты огненных струй к себе. Брыкаясь, к ней кубарем катилась Година. С гортанным рыком разорвав путы, она, упав на колени, выбросила вперёд растопыренные пальцы, и в Киру полетел десяток лезвий. Кое-как, взмахами обеих рук, она сумела рассыпать их в стороны, но по щеке из тонкого разреза всё же потекла кровь.
Взвизгнув, Кира махнула перед собой когтистой пятернёй. Она даже не достала оппонентку, но лицо Годины рассекли четыре глубокие раны. Злорадство жрицы сменилось испуганным удивлением. Взмахнув краем мантии, она исчезла в дыму, Кира тут же отскочила и развернулась, так что зайти со спины Године не удалось.
Но сзади навалилось нечто тяжёлое и прижало к земле. Смеясь, Година подошла ближе, достала из складок мантии клинок и уже занесла руку для удара, когда её перехватила Аня. Секунды непонимания хватило, чтобы Година, получив пинок под коленку, взвыла и выронила нож, который подняла Кира. Поняв, что скинуть навалившуюся массу не выйдет, Кира истончилась в ленту и выскользнула из хватки, извиваясь змеёй по полу и не забыв резануть преследователя ножом.
Что-то рвануло следом, и Кира, уже успев подняться, лягнула существо. Раздался хруст и глухой звук падения. Нечто, прихрамывая, скрылось. Сжав рукоятку ножа, Кира бросилась на Годину, та ловко увернулась, распластав перед её лицом широкие рукава мантии. Запутавшись в них, Кира упустила жрицу из вида. Рёбра пронзила боль от мощного тычка, тупой удар тут же прогнул спину.
Упав на колени, Кира выронила нож. Но его подняла Параскева. В тот момент, когда Година, размахнувшись, готовилась обрушить на Киру сверху всю свою тяжесть, сквозь все накрученные складки её чёрной мантии глубоко и основательно вошёл клинок.
Прикрыв голову, Кира застонала. На неё вылился обжигающий дождь тлеющих углей.
Рассыпавшиеся искры плавили волокна ковра, кругом стали появляться удушливо пахнущие подпалины. Кое-как, превозмогая жгучую боль и задыхаясь от дыма, Кира ладонями тушила огоньки. Часть углей попала на постель. С трудом поднявшись на ноги и выпрямившись, Кира чуть не закричала от пронзившей тело боли, но всё же стащила на пол одеяло, затоптала пламя ногами, захлопала обожжёнными ладонями огоньки на подушке.
Дым не давал вздохнуть. Кое-как, спотыкаясь, Кира бросилась к окну, чуть не упала, налетев на ползавшую по полу сестру. Рама поддалась не сразу, стекло едва не треснуло, когда Кира рывком открыла окно. От морозного воздуха стало легче.
В углу часы под покрывалом били двенадцать.
– У меня волос нет, – кашляя, просипела Аня.
Надышавшись, Кира развернулась. Сестра в футболке и шортах сидела на полу, водя измазанными сажей руками по голове. Вроде бы волосы были на месте.
– Дай посмотрю. – Кира плюхнулась на постель сестры, тело снова пронзили клинки боли. – Да, придётся тебе подстричься.
Длинные каштановые волосы Ани истлели почти до ушей. Кончики завились и пакостно воняли.