Если племя спустится и двинется через заросли травы, то тот, кто скрывается в чащобе, должен будет либо выбраться на открытое пространство, либо оставить путников в покое. Коли решится полезть к ним, мужчины – а их добрая дюжина – не замедлят расправиться с ним.
Решено было двигаться по равнине. Маленькая группа направилась к спуску, мужчины остановились наверху, а женщины и дети побрели по лугу.
Какое-то время наблюдатели стояли не шелохнувшись, а потом Воу сделал пренебрежительный жест. Клик не отставал от брата. Послышались крики в адрес спрятавшегося наблюдателя, а затем один из парней, не в меру разойдясь и расхрабрившись, принялся передразнивать зверочеловека, показывая, как тот несется, сутулясь и загребая руками. Страх отошел, уступив место веселью.
В те времена смех был сродни дружеским объятиям. Люди смеялись, а их волосатый предшественник мрачно глядел на них, не понимая, что происходит. Мужчины покатывались от хохота, шлепали себя по ляжкам – и друг друга тоже. Они буквально рыдали от смеха.
В зарослях было тихо.
– Ха-ха-ха! Бз-з-з, яху-у-у! Ах-хи-хи-хи! – разносилось повсюду.
Племя уже не помнило, как напугал их грозный чужак.
И когда Воу решил, что женщины и дети ушли достаточно далеко, он распорядился, чтобы мужчины следовали за ними. Видимо, так и вступили наши предки в пустоши древней Западной Европы.
Два вида неминуемо должны были однажды столкнуться.
Пришельцы все дальше углублялись в земли волосатых зверолюдей. Вскоре возле них начали маячить серые полузвериные фигуры, а из сумерек на людей в упор смотрели злые глаза чужаков. Утром Клик обнаружил вокруг лагеря отпечатки длинных узких ступней.
Однажды одна из девочек, лакомившаяся молодыми листиками и набухшими почками боярышника (их и поныне английская ребятня называет «хлебушком и сыром»), отбилась от остальных и зашла опасно далеко. Визг, следы возни, тупой удар – и вот уже Воу и трое парней неслись по пятам за серошкурым. Они преследовали врага, пока тот не нырнул в темный глубокий овраг, заросший кустарником. Но в этот раз неандерталец был не один. Из кустов навстречу людям вышел огромный самец – и швырнул палку с такой силой, что юнец, которому она угодила в колено, с тех пор охромел. Воу метнул копье, пронзив плечо чудовищу, и неандерталец, рыча, остановился.
Похищенная малышка молчала – ни плача, ни криков.
Вдруг из оврага выступила самка – разъяренная, огромная и запачканная свежей кровью. Воу и его люди отступили, один из них ковылял, держась за раненое колено.
Чем же закончилось это первое сражение?
Скорее всего, люди в нем не остались победителями. Возможно, огромный неандерталец, тряся бородой и гривой, с громовым ревом кинулся на неприятеля, сжимая в кулачищах два больших камня. Мы не ведаем, метал ли он острые пластины кремня в людей или, нападая, рубил ими врага. Возможно, Воу был убит при отступлении и маленькое племя переживало мрачные времена. Потеряв сразу двоих своих членов, группа в панике покинула это жуткое место, спасаясь бегством; они бросили раненого юношу, и тот, объятый смертельным ужасом, ковылял вслед за ними, еле разбирая следы, оставленные соплеменниками. Хотелось бы верить, что ему все же удалось нагнать их и присоединиться к своим спустя много кошмарных часов.
После смерти Воу старейшиной стал Клик, и в ту ночь он разбил лагерь на холмах средь вереска и развел костер подальше от зарослей, где скрывались яростные лохматые зверолюди.
Трудно сказать, что неандертальцы думали о наших предках, зато можно представить, как последние воспринимали зверолюдей. Они установили за ними наблюдение, изучили, насколько это возможно, их повадки и исходя из этого выстроили стратегию в той войне. Очень возможно, что именно Клик догадался обойти поверху ущелье, где жили зверолюди, потому что, как мы уже упоминали, неандертальцы не обращали внимания на то, что творится над их головами. И поэтому люди могли скатить на их головы громадный валун или забросать горящими головешками и тлеющим трутом их жилища.
Иным из нас приятно сознавать, что в конечном итоге люди одержали победу. Наш Клик, которого мы с вами, будем честны, вообразили, в панике бежал после первой стычки с неандертальцем, но ночью, сидя у огня и переживая события прошедшего дня, он словно бы услышал крик украденной девочки и рассвирепел. Во сне к нему пришел неандерталец и боролся с ним, так что утром Клик проснулся, преисполненный яростью.
Овраг, в котором убили Воу, манил его. Клик жаждал вернуться, вновь встретить зверолюдей, устроить засаду на них. Он быстро понял, что неандертальцы куда менее подвижны и легки: не способны лазать и карабкаться с ловкостью людей, не так уж хорошо слышат и плохо уворачиваются от камней и палок. На них следовало охотиться так же, как на медведей: избегать прямого столкновения, окружать и нападать со спины.
Кое-кто, конечно, может усомниться, хватило ли у людей, забредших в эту опасную долину, смекалки, чтобы разработать план новой стычки. Возможно, им пришлось вернуться туда, откуда они пришли, а там уже принять смерть от рук своих же собратьев или вновь жить с ними одной семьей. А может, все они полегли в земле зверолюдей, куда пришли себе на гóре. Но совершенно не исключено, что они удержались и укрепились именно тут. Впрочем, даже если им и пришлось умереть бесславно, были и другие представители их вида, которые выиграли войну с неандертальцами и вкусили плоды своей победы.
Так начались кошмары для малых детей человеческого рода. Они знали, что за ними следят, что, куда бы они ни пошли, по пятам за ними ходит грозное чудовище. Легенды о людоедах, гигантах, которые воруют и пожирают малышей, скорее всего, зародились именно тогда. А для неандертальцев эта война могла означать лишь одно: грядущее изничтожение.
Хотя неандертальцы были не такими рослыми и ловкими, как люди, все же они существенно превосходили их силой и массой. Однако они были глупее, а жили малыми группами – поодиночке или вдвоем-втроем; люди же были быстрее, сообразительнее и общительнее – и сражаться они предпочитали все вместе. Они выстраивались в ряд, а потом окружали своих противников и выводили их из себя, атакуя со всех сторон. Они наседали на зверолюдей, как собаки на медведя. Люди криками предупреждали друг друга об опасности или об удобной позиции для нападения, но неандертальцу, который не понимал человеческую речь и, собственно, не общался при помощи звуков, было неведомо, что значит этот шум. Люди передвигались слишком быстро для него, сражались чересчур искусно, чтобы он мог что-то противопоставить им.
Многочисленными и упорными были сражения между двумя народами, кипевшие 30 или 40 тысяч лет назад. Обе эти расы ненавидели друг друга. И тем и другим нужны были удобные пещеры рядом с источниками, где можно было бы в изобилии достать кремень для инструментов и оружия. Они сражались за добычу – увязший в болоте мамонт или раненый олень были предметом ожесточенных стычек. Когда люди встречали следы неандертальцев возле своих пещер, у них не было другого выбора, кроме как выследить и убить врага, – того требовала безопасность их детей, неприкосновенность их жилищ. Неандертальцы полагали, что дети – их законная добыча, кроме того, человеческие малыши были для них вкусны и питательны.
Мы не знаем, как долго зверолюди обитали в краю серебристых берез, среди долин и пастбищ, после того как туда пришли люди. Возможно, они веками продолжали упорно цепляться за это место, шлифуя и совершенствуя, насколько были способны, свои умения и навыки, но оставалось их все меньше и меньше. Люди преследовали их, окружали места обитания, выслеживали по дыму от костров (неандертальцы умели пользоваться огнем), подчистую изводили дичь, обрекая зверолюдей на голод. В этом великом и забытом мире вскоре появились настоящие герои, которые вышли на битву с огромными серыми чудовищами и победили их в единоборстве. Они смастерили себе длинные копья, закалив их острия на огне, и выходили на бой, прикрываясь щитами. Они обрушивали на противника град камней, раскручивая над головами пращи.
Но не только мужчины вели войну со зверолюдьми, женщины тоже принимали в ней участие. Они защищали своих детей, вставая рядом со своими мужчинами, которые отчаянно сражались с этими тварями, напоминавшими людей, но не являвшимися ими. Если ученые не ошибаются, именно люди первыми создали большие сообщества, в недрах которых зарождались человеческие семьи. Именно тонкий женский ум, ведомый любовью, заставил людей сплотиться, научил детей избегать ревности и злобы взрослых мужчин, убедил старейшину не гневаться на взрослеющих сыновей, а в результате подрастающие поколения не были врагами своим отцам, а сражались вместе с ними и помогали им во всем.
Именно женщина, как утверждает Аткинсон, на заре человечества создала табу и научила им людей. Так, например, сын, подрастая, не мог покушаться на старших женщин своего племени, он должен был отправиться в другое племя и привести себе оттуда жену во избежание распрей внутри племени. Женщина способна была воспрепятствовать братоубийству – именно она была лучшим миротворцем. Рождение человеческих сообществ – это заслуга женщины, преодолевшей угрюмое и агрессивное одиночество мужчин. Она научила мужчин радости братства и ценности отцовства. Зверолюди не освоили даже примитивнейших форм общежития, а человечество уже писало великую Книгу Единения, которую однажды восславят все племена и народы. Люди научились держаться вместе, плечом к плечу. Неандертальцы, которые все еще предпочитали жить в одиночку, максимум по трое, были окружены и истреблялись до полного исчезновения вида.
Поколение за поколением, век за веком шла долгая борьба за существование между племенем полулюдей и настоящим человеком, который пришел с юга на запад и покорил Европу. Тысячи драк, охот, внезапных убийств и отчаянных попыток укрыться имели место между холодным временем ледников и нашим временем, теплым и благоприятным, пока наконец