Ну что ж, придется обыграть их и в этой гонке – и я помчался по болоту бегом.
Плюх!
Я поскользнулся на какой-то осклизлой дряни и с размаху шлепнулся в вонючую лужу. Руки мои до локтей ушли в отвратительную жижу – и, что хуже всего, я наглотался ее при падении, так что начал судорожно задыхаться от омерзения. Никогда мне не забыть, как я стоял, почти теряя сознание от вони этой гадостной лужи, а от нее поднимались белесые испарения, словно привидение. Я стоял, не в силах пошевелиться, и с бессильным ужасом наблюдал, как мои преследователи приближаются и берут меня в кольцо, – так загнанный зверь, наверное, в смертной тоске смотрит на приближающихся псов.
Не правда ли, любопытно, как наш мозг машинально фиксирует нечто необычное, даже в тот миг, когда сознание полностью поглощено неотвратимым кошмаром? Я был на волосок от смерти, рассчитывать мог лишь на свои действия и скорость, и все же против воли в голове моей шевелилась мысль о диком упорстве этих стариков. Их молчаливая решимость, мрачная настойчивость даже в этот момент внушали мне не только страх, но и некое странное уважение. Могу себе представить, каковы же были они в расцвете сил. Совсем по-другому предстали предо мной и вихрь ярости на Аркольском мосту, и презрительный возглас Старой гвардии при Ватерлоо. Впрочем, тешиться нечаянными умозаключениями можно в любое время, но, к счастью для себя, я при этом ни на секунду не прекращал изыскивать пути к собственному спасению.
Наскоро проанализировав свое положение, я пришел к выводу, что дела мои обстоят хуже некуда и если так пойдет и дальше, то осталось мне недолго. Они окружили меня с трех сторон и гонят налево, и судя по тому, что слева загонщиков нет, – на верную смерть. Ну что ж, я осознал, что выбора у меня в сущности никакого: с обеих сторон ничего хорошего. Преследователи держались чуть выше, и мне оставалось удирать от них понизу. Однако, хотя и трудно было бежать по чавкающей грязи, молодой тренированный организм справлялся с поставленной задачей – я мчался наискосок, чуть отклонившись от предлагаемого мне пути, и постепенно разрыв между мной и ими увеличивался. Вместе с надеждой вернулись и силы, да и регулярные занятия спортом пригодились – у меня открылось второе дыхание. Вскоре я ощутил, что начинается подъем. Я бросился вверх по склону – и передо мной открылась пустошь, где поблескивала река, полная то ли воды, то ли слизи, а за ней мрачно чернел берег – или, может, небольшая дамба. Если бы мне добраться до нее! На твердой почве, отыскав тропинку, я бы умчался вихрем из смертельной ловушки. Ни справа, ни слева пока никого не было – и краткий миг я блаженно дышал и даже мысленно был готов благодарить стариков за такую отменную тренировку. Бежать по болоту было тяжело – действительно тяжело, но не смертельно, – и вскоре я добрался до дамбы. Я с радостью бросился вверх про склону, но не тут-то было. По обе стороны от меня выросло несколько готовых к прыжку фигур. На меня набросились со всех сторон. Они держали в руках канат.
Преследователи окружили меня. Вырваться было невозможно – смерть подошла ко мне вплотную.
Шанс был только один – и я не упустил его. Развернувшись, я рванулся обратно, к дамбе, и бросился в воду.
В любое другое время мне бы и в голову не пришло купаться в сточных водах, но теперь эти воды представлялись мне живительными, как чистейший родник для путника в пустыне. Это была дорога к спасению!
Убийцы ринулись за мной. Окажись веревка у кого-нибудь одного из них – и мне конец, меня бы выловили прежде, чем я проплыл хоть ярд, но негодяи замешкались. И когда канат тяжело плюхнулся в воду за моей спиной, я лишь рванулся прочь от берега. Несколько минут упорства и борьбы – и я перебрался через поток. Освеженный купанием и обрадованный побегом, я выбрался на дамбу, почти смеясь, и огляделся.
В темноте мои противники рассыпались по всей дамбе. Охота продолжалась, и я все еще должен был бежать. Но куда? За дамбой расстилалась болотистая пустошь вроде той, которую я уже миновал. Вторая такая пробежка меня не прельщала, и я на миг задумался: спускаться мне с дамбы или, наоборот, постараться залезть как можно выше? И тут мне почудился легкий плеск… это весла били о воду. Я еще немного прислушивался – а потом что было сил закричал.
Ответа не последовало, но звук прекратился. Видимо, мои враги раздобыли лодку. Они были сверху, и мне оставалось только сбежать вниз по тропе. Проходя левее того места, где я вошел в воду, я снова услышал плеск, вкрадчивый, как будто крыса скользнула в запруду, но куда сильнее. По темному блеску воды тянулась рябь – несколько голов торчали на поверхности, они плыли сюда.
Позади все громче скрипели уключины, весла били о воду, мои враги были уже почти рядом. Я бросился бежать. Обернувшись спустя пару минут, я увидел, как темные фигуры выползают на берег там, где я только что был. Поднялся ветер, и около меня по берегу зашлепали небольшие волны. Пришлось смотреть в оба, чтобы не споткнуться и не упасть, потому что стоило мне упасть – встать бы уже не позволили. Так прошла еще пара минут. На дамбе копошилось несколько силуэтов, зато по болотистой пустоши их бежало гораздо больше. Что еще задумали преследователи? Я не знал. Можно было лишь гадать. На бегу мне казалось, что дорога, по которой я мчался, уклоняется вправо. Я посмотрел вперед: река становилась все шире, дамба обрывалась, а путь мне перерезал еще один ручей, по ту сторону которого шифонье пересекали болото. Я оказался словно на острове.
Враги окружали со всех сторон. Позади хлюпали весла: это приближалась моя смерть. Мне некуда было спрятаться и – о Боже! – не на что надеяться. Далеко справа чернело что-то большое, непонятно, что именно. Я замер – на мгновение, не больше, потому что больше у меня времени не было: они приближались. И в этот миг я решился. Соскользнул с берега и бросился в воду, чтобы по возможности не завязнуть в топких берегах, а сразу же выбраться на стремнину. Я дождался, пока облако наползло на луну и все погрузилось во тьму, и тогда положил шляпу на воду (чтобы она плыла сама по себе), а сам набрал воздуха и нырнул поглубже. Полагаю, я пробыл под водой около полуминуты, после чего, озираясь, осторожно вылез на берег. Моя светло-коричневая шляпа беззаботно плыла по течению. За ней по пятам неслась старая лодка, негодяи гребли изо всех сил. Луну скрывали облака, но все же в слабых ее отсветах на носу лодки я ясно различил человека; тот сжимал ужасный топор, которого я чудом избежал сегодня, – негодяй замахнулся им и целился в плывущую шляпу. Лодка подплывала все ближе и ближе – и вот топор яростно обрушился на головной убор. Шляпа ушла под воду – и убийца полетел вперед, едва не выпав из лодки. Его затащили внутрь, но топор он упустил. Я переплывал на тот берег и слышал яростную брань сбитых с толку преследователей.
Первый раз с начала охоты за мной они вымолвили хоть слово, и, несмотря на то что эта брань относилась ко мне, я все равно почувствовал облегчение: уж слишком страшна была напряженная тишина. Их ругань означала, что в лодке по крайней мере были люди, а не потусторонние пришельцы – а раз так, то у меня был хоть ничтожный, но шанс справиться с ними.
Как только тишина была нарушена, поток звуков усилился. Яростным шепотом те, кто был в лодке, совещались с теми, кто прочесывал берега. Я промедлил лишь миг – и это меня погубило: на лицо упала полоса лунного света, и убийцы заметили меня. Десяток рук потянулся ко мне, лодка понеслась в мою сторону. До берега оставалось всего ничего, но лодка была быстрее. Пара гребков – и я у берега, но каждую секунду я ждал рокового удара по хребту веслом или еще чем-нибудь этаким. Не знай я наверняка, что проклятый топор упал в воду, думаю, что я утонул бы от страха. Я слышал, как сопели гребцы, как бормотали проклятье негодяи в лодке. Из последних сил – ради собственной жизни и свободы – я дотянул до берега и мигом выбрался из воды. Нельзя было терять ни секунды – потому что несколько темных фигур уже выпрыгнули из причалившей лодки следом за мной. Я вскарабкался на вершину дамбы и бросился прочь, держась левой стороны. Лодка плыла вниз по течению. Я испугался новой западни, спрыгнул вниз и, перескочив болотце, побежал через дикую пустошь.
Мои неумолимые преследователи все так же шли за мной. Вдали внизу я видел ту же темную громаду, что и прежде, но теперь она приближалась. Сердце мое трепетало от восторга, ибо это могла быть только крепость Бисетр, и я бежал к ней что было сил. Я слышал, что все форты в предместьях Парижа связаны стратегическими траншеями, передвигаясь по которым солдаты оказываются укрытыми от врага. Стоит мне выбраться на такую дорогу, и я спасен, но как же отыскать ее в глухой ночи? Потому я бросился наугад, слепо надеясь наткнуться на нее чудом.
И вскоре я подошел к краю глубокого оврага – и по его дну действительно шла дорога, окаймленная канавами, ее огораживала высокая стена.
Теряя сознание и силы, я побежал; земля становилась все более неровной, я падал, вставал и бежал дальше как сумасшедший. И тут меня снова ожгла мысль об Алисе. Нет, я не имею права погибнуть и тем самым причинить ей страдания – буду бороться до конца ради нас обоих. С большим усилием я уцепился за край стены. Карабкаясь, как дикий кот, я подтянулся наверх, и в этот момент кто-то вцепился мне в ногу. Теперь, стоя на краю стены, я увидел тусклый свет. Ослепленный им, ничего не соображая, я бежал к нему, падал и поднимался, весь покрытый грязью, кровью и пылью.
– Стоять!
Этот окрик прозвучал для меня небесной музыкой. Свет снизошел на меня, и я возопил в великой радости.
– Кто здесь?
Грохот ружей, блеск на стальном штыке – я замер, хотя преследователи по-прежнему не отставали от меня.
Еще пара слов – и из ворот буквально хлынул красно-синий поток солдат городской стражи. Все вокруг словно пылало, сверкала сталь, звенело оружие и слышались резкие голоса командиров. Я рухнул, совершенно обессилев, и какой-то солдат подхватил меня. Я оглянулся в томительном ужасе и увидел, как темные фигуры помоечников растворяются в ночи. Наверное, я потерял сознание, потому что очнулся уже в караулке. Мне дали бренди, и, слегка оправившись, я сумел рассказать, что со мной произошло. Затем появился комиссар полиции – просто из ниоткуда, как это заведено у парижских полицейских. Он внимательно выслушал меня, а потом коротко посоветовался с офицером. Видимо, они пришли к общему решению, потому что спросили, готов ли я пойти с ними.