– Куда? – спросил я, поднимаясь.
– На свалку, может, мы их застанем врасплох.
– Постараюсь, – отозвался я.
Комиссар пристально посмотрел на меня и уточнил:
– Идем сейчас – или все же завтра, англичанин?
– Сейчас! Немедленно! Прямо сейчас! Англичане не сдаются!
Комиссар был хорошим человеком и все понял правильно, он ласково похлопал меня по плечу.
– Храбрый гарсон! – похвалил он меня. – Извините, но я не сомневался, что это именно то, что вам нужно. Отряд готов. Вперед.
Итак, пройдя через караулку и длинный сводчатый коридор, мы вышли в ночь. У тех, кто шел впереди, были мощные фонари. Мы пересекли внутренние дворики и по наклонной дороге вышли на дорожную выемку – точно такую же, как та, что я видел во время погони. По команде солдаты построились в шеренгу по двое, и мы быстрым шагом понеслись вперед. Я вновь был полон сил – уже не добыча, а охотник. Совсем рядом через ручей был перекинут понтонный мост – я не видел его, хотя пересек поток лишь ненамного выше по течению. Над мостом явно поработали: все канаты были срезаны, а одна из цепей приведена в полную негодность. Офицер сказал комиссару:
– Мы как раз вовремя: еще несколько минут – и они бы окончательно разрушили мост. Вперед, быстро!
Мы поспешили дальше и вскоре опять подошли к понтону, где и услышали металлический грохот – шифонье уничтожали мост. Коротко прозвучала команда, солдаты вскинули винтовки.
– Огонь! – Раздался залп. Послышался приглушенный вопль, и темные фигуры растворились. Но свое дело они сделали – дальний конец понтона снесло вниз по течению. Задержка была серьезной, мы целый час восстанавливали мост, протягивая новые веревки.
Погоня продолжалась. Все быстрее и быстрее отряд продвигался к помойке.
Через некоторое время я узнал местность, где мы были. Вот и пожарище – несколько головешек все еще тлели алым, но бóльшая часть углей уже остыла. Вот и остатки хижины, а вот и холм, на который я вскарабкался тогда. В предрассветном сумраке глаза крыс слабо фосфоресцировали. Комиссар что-то сказал офицеру, и тот гаркнул:
– Всем стоять!
Солдаты рассыпались и наблюдали за окрестностью, а мы осматривали развалины лачуги. Комиссар приподнимал обугленные доски и разгребал мусор. Солдаты относили их и складывали в кучу. Внезапно комиссар отшатнулся, но справился с собой и поманил меня.
– Посмотрите-ка, – сказал он.
Это было ужасное зрелище. На земле ничком лежал скелет, судя по строению костей – женщина, судя по грубости волокон – старуха. Между ребрами у нее торчал длинный кинжал, сделанный из точила мясника, острый его конец вонзился в позвоночник старухи.
– Обратите внимание, – пояснил комиссар, доставая блокнот для отчета. – Она напоролась на свой собственный нож. А крыс-то здесь сколько! Видите, как блестят их глаза среди груды костей. – Тут я вздрогнул, потому что комиссар положил руку на скелет. – А также заметьте, что времени они не теряли: кости еще теплые.
Никого больше – ни живых, ни мертвых – вокруг не было, солдаты вновь построились в колонну, и мы двинулись дальше. Вскоре мы добрались и до старого гардероба. В пяти из шести отделений спали старики – да так крепко, что даже фонарь в лицо не смог их разбудить. Выглядели они неприветливо и мрачно – белые усы и седые патлы, загорелая дубленая кожа.
Офицер громко скомандовал – и в тот же миг старики выскочили из своих ящиков и вытянулись по стойке смирно.
– Что вы тут делаете?
– Спим! – был ответ.
– Где все остальные? – спросил комиссар.
– Ушли на работу!
– А вы?
– А мы сторожим.
– Холера, – мрачно хохотнул офицер, глядя в глаза каждому из стариков, и бросил с холодной жестокостью: – Дрыхнуть на посту! И это Старая гвардия? И Ватерлоо проспали.
В свете фонаря я увидел, как побледнели старики и какой ненавистью полыхнули их глаза, когда солдаты дружно грохнули над мрачной шуткой офицера.
Я же в этот самый момент почувствовал, что в какой-то степени отомщен.
На мгновение мне показалось, что они бросятся на нас, но годы унижения научили их выдержке, и они не шелохнулись.
– Вас пятеро, где шестой? – спросил комиссар.
Ответом была циничная ухмылка.
– На месте, – старик махнул в сторону шкафа. – Помер вчера. Что-то там от него осталось. Крысы хоронят быстро.
Комиссар заглянул туда и проверил. Потом обернулся к офицеру и спокойно произнес:
– Ну, возвращаемся. Следов нет. Никак не докажешь, что этот человек был ранен вашими солдатами. Они и сами, впрочем, могли его добить, чтобы следы замести. Видите, – и он снова дотронулся до скелета, – крысы работают быстро, и их тут хватает. Кости еще теплые.
Я вздрогнул, и не я один.
– Стройся! – скомандовал офицер, и так, в маршевом порядке, с качающимися фонарями и ветеранами в наручниках, мы выбрались оттуда и повернули к крепости Бисетр.
Моя годовая проверка давно закончилась, и Алиса стала моей супругой. Но когда я вспоминаю о тех незабываемых двенадцати месяцах, самое яркое впечатление – это прогулка по городской помойке.
Брэм СтокерПогребенные сокровища
Глава 1. Старая развалина
– Не хочу быть к вам слишком суровым, – начал мистер Стедман, – но это совершенно невозможно. Я не могу согласиться на этот брак, пока у вас не будет достаточного состояния, чтобы Эллен ни в чем не испытывала нужды. Слишком хорошо я знаю, что такое бедность. Я помню, как надрывалась и изнемогала ее несчастная матушка, и именно бедность свела ее в могилу. Нет и нет, Эллен ни при каких обстоятельствах не должна через это пройти.
– Но, сэр… Мы молоды. Вы говорите, что всегда могли заработать на хлеб. Отчего же и мне не смочь, и я полагал… – Тут молодой человек слегка покраснел. – Я полагал, что если уж мне так посчастливилось завоевать сердце Эллен, то, может быть, вы бы смогли нам помочь…
– Я был бы рад поступить так, дорогой юноша, но чем же я могу вам помочь? Мне не так-то просто сводить концы с концами, хотя кормить приходится лишь себя и Эллен. Нет уж, прежде чем я отпущу мою дочь, я должен быть абсолютно уверен в ее будущем. Представьте, например, что со мной что-то произошло…
– И в этом случае, сэр, у Эллен будет человек, который о ней позаботится! Верное сердце, которое всецело принадлежит ей, и пара рук, которые будут неустанно трудиться на ее благо!
– Все так, юноша, все так. И все-таки я не могу согласиться. Я должен быть уверен в будущем Эллен, прежде чем смогу отпустить ее из-под своего крыла. Ну что же, предъявите сотню фунтов – и можете с ней поговорить. Но имейте в виду: я полагаюсь на вашу честность и верю, что вы не станете зря терять время.
– Это жестоко, сэр, хотя я и признаю, что вы поступаете так из лучших побуждений. В данный момент для меня обзавестись капиталом в сто фунтов примерно так же легко, как и научиться летать. Примите в расчет мои обстоятельства, сэр… Если бы мой бедный отец был жив, все было бы по-другому – впрочем, вам эта печальная история известна.
– Нет, неизвестна. Расскажите же ее.
– Мой батюшка покинул Золотой Берег, проведя там полжизни, тяжко трудясь ради меня и моей бедной матушки. Из письма мы узнали, что он возвращается на небольшом паруснике и везет с собой все свои сбережения. И с той поры мы о нем ничего не слышали.
– Вы наводили справки?
– Мы, вернее моя бедная матушка – я-то был еще ребенком, испробовали все средства. Но все напрасно. Ничего не удалось узнать.
– Бедный мальчик. Я сочувствую вам от всего сердца, но изменить свое решение не могу. Я всегда мечтал, что Эллен будет счастлива в браке. Я с утра до ночи трудился для нее не покладая рук – с самого ее рождения. И считаю, что было бы абсолютно недопустимо выдать ее замуж без достаточных условий для благополучной жизни.
Роберт Гамильтон покинул коттедж мистера Стедмана в глубоком унынии. Порог его он переступал не без опаски, но тогда его воодушевляла такая надежда, словно бы он и вправду имел шансы на успех. Он плелся по улицам, пока не добрел до офиса, ну а там его поджидало столько работы, что до вечера он и помыслить ни о чем не мог. Эту ночь он провел без сна, прикидывая то так, то эдак, как ему обзавестись солидной суммой, давшей бы право назвать мисс Эллен Стедман своей супругой, – но все было тщетно. То одна, то другая схема быстрого обогащения приходила ему на ум, но все они неминуемо рассыпались в прах одна за другой. Он думал о разных неожиданных случаях, о горах денег, которые каждый год сваливаются на ничего не подозревающих людей: кто-то нашел старинный клад – золото, которое столетия ждало своего часа, а кто-то получил сокровища новехонькие, извлек деньги из шахты, смолол их на мельнице, приобрел путем удачи в торговле. Но все это, кроме старинных кладов, требовало первоначального капитала, и молодой человек все чаще невольно возвращался к мысли о кладе – и делал это столь же упорно, как тот, кто потерпел кораблекрушение посреди океана и теперь лишь обломок мачты держит его на плаву. Не так ли и его отец, которого злой рок швырнул в бурные волны вместе со всеми сокровищами, тщетно цеплялся за то, что осталось от его корабля?
«Залив Виго, Шельда… – размышлял Роберт. – Ведь сокровища, спрятанные там, уже давно никто не ищет. Вдоль наших берегов рассыпаны миллионы – потерянные, скрытые, но ведь рано или поздно они объявятся! Людям удавалось озолотиться с их помощью, отчего бы и мне не попытать удачи?»
Засыпая, он все больше понимал, что нет ничего невозможного в том, чтобы отыскать сокровища, а потом он уснул и всю ночь открывал клад за кладом, будучи на вершине блаженства от своей удачливости – блаженства настолько непоколебимого, что Роберт совершенно позабыл, что все эти горы золота и серебра ему просто снятся.
Снов ему снилось много. Большинство из них были о поиске сокровищ, и в этих снах царила Эллен. Во сне он снова и снова переживал приятные минуты их первой встречи – и если принять во внимание, как они познакомились, то неудиви