Сложившийся на коленке замысел боя по уничтожению занимающих рощу красных корейцев реализовался практически как по маслу. Единственным по-настоящему тёмным моментом плана стали прошляпленные в лесу автоматчики[37]. Серьезных надежд, что комендор-сержант О’Нил расстреляет всех северян на фланге обороняющихся и обнаружить выдвижение отделения Келли будет некому, ни Крастер, ни О’Нил, ни даже сам Келли не питали, соответственно, срыв данного приятного варианта Крастера бы не удивил. Возможность такого варианта учитывалась.
Далее тоже сложилось неплохо. После удара морпехов из группы командира взвода и отхода красных с плавным переходом в бегство Крастер коммунистов не отпустил. Тоже абсолютно правильное решение с попыткой реализации успеха по максимуму. Решение себя оправдало, однако осторожное продвижение взвода не позволило преследовать коммунистов с равной им скоростью. Полностью добить взвод или, возможно даже, недоукомплектованную роту северокорейцев не удалось. Судя по количеству обнаруженных трупов, красные, видимо, просто рассеялись по роще и ее окрестностям, и взвод в итоге добил одних неудачников и переставших соображать паникеров.
Если не задирать планку успеха на безусловное уничтожение, бой закончился безусловной победой. Красное подразделение как организованная сила перестало существовать. Далее Крастер принял абсолютно правильное решение не терять время, добивая остатки. Вылавливать рассыпавшихся по роще одиночек было долгим, муторным, грозящим неоправданными потерями и невысокой эффективностью занятием. Довольно плотная растительность, малое количество людей и короткая дистанция огневых контактов при обнаружении не облегчали бы, а осложняли выполнение основной стоящей перед взводом задачи – перекрытия Мертвого перевала.
Случись данная успешная стычка где-то в Ираке или Афганистане, опять-таки не стал скромничать лейтенант, он бы мог смело рассчитывать минимум на Серебряную Звезду. Пусть даже посмертно. А вот за случившуюся с ним внезапную смерть Крастеру было просто стыдно. Убили его абсолютно для профессионала глупым образом. После осознания факта безусловной, и даже претендующей на выдающуюся победы в очень напряженном ближнем бою, где пару раз всё висело на волоске и грозило полным уничтожением подразделения, морские пехотинцы, включая одного лейтенанта, непростительно сильно расслабились. И в результате этой расслабленности фанатичный краснокорейский офицер тупо подорвал Крастера, забрав его в чистилище вместе с собой. К позору лейтенанта – исключительно по причине не принятия Крастером элементарных мер предосторожности.
В менее важных, второстепенных аспектах осталось только определиться, было ли оправдано выделение сводной огневой группы О’Нила из состава третьего отделения. Крастер обдумал имеющиеся варианты и пришел к мнению, что хуже как минимум не стало. Данная группа занимала доминирующую по высоте позицию над противником и вела огонь абсолютно безнаказанно – что в этих условиях значило эффективно. Дистанция порядка пятисот–шестисот метров для М16А4 и М27IAR с четырехкратной оптикой довольно велика, близка к предельной по эффективности, однако для полигонных условий отсутствия ответного огня являлась вполне рабочей. Собственно, в таких условиях группа имела шансы отлично отстреляться и на семисотметровой дистанции. Узким местом стрельбы в данных условиях являлось одно только управление огнём. Для чего там взводный сержант в принципе и требовался.
Что-то лучшее было придумать сложно. Допустим, вариант использовать вместо выделенных из огневых групп расчетов М27IAR одну-две штатные огневые группы выводил бы из боя гранатометы их командиров, да и М4А1 на такой дистанции вовсе бы не чувствовали себя комфортно. Дальность стрельбы М203А1 слегка превышала триста метров, действительным огонь карабинов сохранялся не намного дальше. Всё перечисленное в сложившихся условиях было весьма даже нерациональным. Профессионализмом, по мнению Крастера, являлось умение пользоваться своими достоинствами и чужими недостатками, не допуская обратного со стороны противника. Не более и не менее того.
Нахмурившийся лейтенант почесал голову под шлемом, сел поудобнее и вытер с лица пот. С совершенными ранее ошибками он разобрался, требовалось рассмотреть варианты наиболее оптимальных действий будущего, упомянутых ошибок не совершить и, главное, не наделать новых.
Исходя из имеющихся у Крастера исходных данных (неважно, каким образом полученных), на данном этапе можно было быть уверенным, что к моменту падения «Супер Сталлиена» перевал уже был занят передовыми подразделениями красных. Силы противника по данным прошлых стычек можно оценить как усиленный взвод либо сильно потрёпанная рота. Судя по вооружению, упорству и храбрости красных в бою, подразделение не обычной пехоты, а, наиболее вероятно, отборных и замотивированных разведчиков. Это же подтверждало и вооружение. Винтовок, с оптикой и без нее, лейтенант увидел всего несколько штук. То слабое звено, благодаря которому Крастеру бросили под ноги противотанковую гранату, ни о чем не говорило. Данный хитрый кореец просто хотел жить.
Так как с места падения вертолета роща наблюдалась, также можно было сделать вывод, что и вертолет противником просматривался. Как, впрочем, и бродящий вокруг него люд и уж тем более автотранспорт. То есть о скрытности уже не может идти речи.
Вариант атаковать красных по голому полю для Крастера был не обсуждаемым непрофессионализмом, выдвижение к перевалу по лесу вдоль левой половины долины требовало бы слишком много времени, соответственно, выдвижение вдоль горного хребта на севере с отметками 301, 283 и 222 по вершинам оставалось единственным приемлемым для взвода вариантом. На фоне имеющихся у данного сценария преимуществ предсказуемость выглядела малозначимым недостатком и могла в целом не волновать.
Приободрившийся Крастер даже хмыкнул – то, что у носорога плохое зрение, в основной массе случаев проблема далеко не самого носорога.
Сложившийся у него план дальнейших действий был всё так же прост: на первом этапе взвод выдвигается в район перевала, уточняет обстановку и уничтожает обнаруженного там противника. В дальнейшем, на этапе номер два, ставит взводный опорный пункт и знакомит с пулями калибра 5,56 миллиметра всех, кто к несчастью своему под них сунется.
Конкретный план действий на данном этапе был отложен на момент празднования разгрома передового отряда красных корейцев. До данного момента подобные, не имеющие практической ценности теоретические умствования могли только бессмысленно отнять у планировщика время.
Появление аборигенов Крастер принял уже вполне рутинно, действия окружающих ничем особенным от ранних вариантов тоже не отличались.
Ланс-капрала Чоя он Фарреллу, как и во втором варианте событий, не оставил. Крастеру было совсем не до шуток, бесконечным цикл «дня сурка» на Пусанском периметре не мог быть в принципе, что бы или кто бы за этими событиями ни стоял. Каждая очередная неудача несла риск в кабину падающего «Супер Сталлиена» уже не вернуться – что не сказать чтобы Крастера сильно радовало. В настоящий момент он по крайней мере мог дышать и даже немного радоваться жизни.
Вспышки ППШ в лесном полумраке и противотанковая граната, упавшая под ноги, требовали от Крастера отнестись к ситуации со всей серьезностью. Лишний автоматчик, участвующий в бою, мог не то чтобы решить исход боя, но спасти жизнь если не самого лейтенанта, то одного-двух его морских пехотинцев. С учетом того что дело в ходе предыдущих вариантов событий он имел всего лишь с одним взводом коммунистов и до подхода сил, с которыми мог иметь дело впоследствии, просто не дожил, вопрос экономии ресурсов стоял на грани критического.
Раскрывать подчиненным имеющуюся у Крастера информацию выглядело немного странным. Лейтенант не мог знать, как они на это отреагируют, а проверять практически не хотелось. Поверят ему люди на слово или отберут у лейтенанта оружие и привяжут к вертолетному сиденью, было как минимум равновероятной развязкой. В этой связи пришлось строить из себя гениального полководца, видящего всё на пару миль в стороны сквозь туман, лес и горные пики благодаря своей невероятной прозорливости и высочайшему интеллекту. Благо данная роль была ещё и приятна, удачно разгоняя так и лезущие в голову мрачные мысли.
– Штаб-сержант Ковальски, ваше отделение идет головным. Направление движения вдоль опушки, к углу лесного массива. Дальнейшие действия после уточнения обстановки. Предполагаю, что перевал занят противником, считаю вероятным нахождение в лесу на нашей стороне как минимум патрулей, поэтому приказываю принять максимальные меры предосторожности.
Фаррелл, стоявший неподалёку, явно захотел что-то сказать, однако глянул на напрягшихся NCO и передумал.
Задумчивый Ковальски спокойно кивнул:
– Есть, сэр.
– Сержант Келли, – продолжил Крастер. – Ваше отделение прикрывает колонну взвода с фланга, продвигаясь в глубине лесного массива на одной линии с Ковальски. Дистанция между вашими огневыми группами и соседними отделениями – на расстоянии зрительного контакта. По крайней мере, периодически. Друг к другу жаться не будем, однако лес плотный, отрыв подразделений может для нас всех плохо кончиться.
Келли расплылся в улыбке:
– Вы о ком это, сэр? Неужели о коммунистах?
Ковальски поддержал приятеля одобрительным хмыком, третий командир отделения, сержант Мюллер, тоже утвердительно кивнул, не скрывая скептической улыбки.
Ответ Крастера погасил рык О’Нила. Умница взводный сержант решил, что командиры отделений слишком многое себе позволяют и для всех будет лучше их немного на землю приопустить:
– Осторожнее на повороте! Больше дисциплины и поменьше самодовольства, господа сержанты. Эти северные корейцы ничем не хуже тех иракских и афганских бабаев, тела убитых которыми морских пехотинцев вы все видели.
Озабоченный Крастер кинул на взводного сержанта благодарный взгляд: