Корейских разведчиков в данном варианте событий уцелело довольно много, их взвод вовремя бросился наутёк, так что был высок риск восстановления боеспособности подразделения и удара в спину морским пехотинцам. В определенной степени нейтрализовывающее такую вероятность занятие обороны в роще выводило ситуацию к лобовому столкновению с подошедшим к перевалу батальоном коммунистов и очередному повторению случившихся в предыдущих вариантах катастроф. Бить красные козыри в сценарии жесткой лобовой обороны Крастеру было нечем.
Эта мысль и решила дело. Лейтенант кивнул старшему из легкораненых капралу Муру:
– Капрал, дуйте к вертолёту и помогите там штаб-сержанту Мерсье. Как проверите и устраните исправности ВСУ и радиооборудования, торчать у машины запрещаю. Уходите к базовому лагерю. Один человек должен наблюдать за вертолетом с опушки. Если тем красным, которым мы тут расколотили задницу, этого покажется мало и они сунутся к вертолету – уничтожить. Только накоротке в бой не лезьте. Не думаю, что у них сейчас хватит духа атаковать снайперов.
– Есть, сэр!
– Слышали? – Крастер обвёл взглядом оставшихся двоих.
Тёрнер и Харпер утвердительно кивнули:
– Так точно, сэр!
– Вперёд!
План Крастера в целом повторял предыдущий замысел, единственные внесённые в него коррективы – под миномёты он больше подставляться не собирался. Какое-то время он обдумывал пропустить пехоту к гребню перевала, чтобы расстрелять кинжальным огнём расчеты тяжёлого вооружения, выведя его за скобки своих расчётов, однако от данного замысла с сожалением отказался. Не связанные огнём пехотные роты при минимально адекватном командовании развернулись бы и ударили его во фланг по лесу вдоль лесной опушки, что неизбежно привело бы к окружению и ближнему бою в лесу с большим численным преимуществом врага. В принципе шансы отбиться при имеющихся навыках, вооружении и средствах индивидуальной бронезащиты морских пехотинцев имелись и тут, но всё было так зыбко, что положиться на волю случая Крастер не рискнул.
Сорок скорострельных стволов с оптикой, открыв огонь во фланг, должны были не столько уничтожить, сколько обратить в бегство красные роты, нанести им серьезные потери и подорвать боевой дух. Это даже само по себе должно было смешать планы коммунистов. Чтобы осложнить их планы ещё более, Крастер запланировал категорически запретить контрольные выстрелы и достреливание лежащих на виду недобитков. Чем больше у северокорейцев будет раненых, тем больше у них будет проблем. Это было испытано на себе.
Далее у северных корейцев не оставалось бы другого выбора, нежели уничтожить устроившее на них засаду подразделение лобовой атакой и артиллерийско-минометным огнем. На этом этапе Крастер планировал менять позиции и, ведя огонь из глубины леса и склона высоты 222, удерживать красных на дистанции, нанося им дополнительные потери и затягивая бой до темноты.
Возможное выдвижение коммунистов вверх по склону высоты 403 и, соответственно, неизбежный их выход на перевал и в спину взвода было сочтено вполне приемлемым для интересов дела риском. В соседней долине расстояние от опушки лесного массива на данной горе до вертолета по кратчайшей дистанции составляло около двух километров. В этом случае Крастеру следовало движение противника не упустить и тоже подняться к гребню, после чего принимать решения в зависимости от действий северных корейцев.
Обдуманный и принятый к исполнению начальный план предусматривал ведение обороны по опушке покрывающего высоту 222 леса. План сулил успех не только при разгроме северокорейских подразделений в районе перевала, но даже при банальной стабилизации обстановки. Вертолёт с образовавшейся в данном случае нейтральной полосы было вполне реально вытащить даже ночью. Без ночного боя с использованием приборов ночного видения или с его проведением – совершенно неважно.
Тщательно замаскированные парные окопы взвода Крастер, как и в прошлый раз, растянул вдоль опушки. Маскировке окопов морские пехотинцы уделили немало внимания, в чём им по мере сил помогли проникшиеся замыслом своего лейтенанта взводные NCO. Скрытность была для подразделения таким же оружием, как винтовки, если что и могло гарантированно испортить замысел Крастера, так это демаскировка засады.
В наименее оптимистичном варианте дальнейших событий третье отделение с присоединившимся к нему взводным сержантом имело задачей нейтрализацию тяжёлого вооружения коммунистов. После расстрела расчетов которого огонь отделения должен был быть перенесен на их основные силы. Оставшиеся два должны были расстрелять попавшие в зону поражения пехотные роты облическим огнём. С учетом вполне понятного замешательства и растянутости коммунистов по фронту, выпилить фланговые взводы атакующих рот на голом склоне было более чем реальным замыслом, даже рискни красные на немедленную контратаку. Последняя в самых смелых мечтах даже давала все шансы на расстрел красных по частям.
Последнюю мысль, к слову сказать, вбросил в мозг коллектива не Крастер, а его взводный сержант. Когда лейтенант решил посвятить сержантов в подробности своего замысла, О’Нил неожиданно ярко его поддержал.
В менее вероятном, но более оптимистическом варианте будущего, читай при выдвижении противника наверх в походной колонне, для взвода по большому счёту ничего не менялось. По сути, от него требовались все те же действия, что и в варианте номер один, разве что только в куда более выгодных условиях.
Как Крастеру было известно ещё со второго оборота своего жизненного колеса, система его «попадалова» была весьма даже пластична – то есть шансы, что командир коммунистов расслабится и позволит прихватить себя без штанов, теоретически вполне даже присутствовали. Ради создания оптимальных возможностей для реализации засады по этому сценарию, Крастер даже допускал возможность пропуска головы колонны к гребню перевала. Вышедшими к роще северокорейцами вполне можно было заняться и позднее. После расстрела ядра красного батальона, что сняло бы с плеч лейтенанта проблему его тяжелого вооружения и гарантировало комми заметную деморализацию, несколько десятков пехотинцев с винтовками заметной силы представлять не могли.
Пока размазанные огнём по горному склону и успевшие с него убежать коммунисты будут приходить в себя, подняться к гребню перевала и в стиле ликвидации разведвзвода разгромить вышедшие туда подразделения, как он посчитал, было абсолютно реальным планом. Окрыленные недавней победой сержанты считали так же. О’Нил при этом даже стал вызывать определенные опасения. Комендор-сержант стал смотреть на своего лейтенанта настолько влюбленным взглядом, что польщённый Крастер чуть было не пощупал, не отросли ли у него сиськи.
Впрочем, если откровенно, на то, что ему удастся полностью уничтожить красный батальон, Крастер ни секунды не рассчитывал. То колесо, внутри которого он оказался в роли бегущего хомячка, отлично учило осмотрительности и беспощадно лишало избыточной самоуверенности. Всё, что ему требовалось для решения стоящей перед взводом задачи, это накидать коммунистам хороших пинков по заднице и остановить их продвижение в районе перевала примерно на сутки.
Решение этой задачи в виде нанесения северокорейцам заметных безвозвратных потерь и обвешивания их достаточно большим количеством раненых, как ни взгляни, было вполне достижимой целью. Если, конечно, Крастер не облажается в очередной раз.
Первым, как обычно, появился головной дозор. Но, дожидаясь, пока они остановятся, чтобы осмотреть открывшиеся окрестности, Крастер шепнул в радиостанцию:
– Всем укрыться в окопах! Наблюдение за красными ведут только NCO! Мародеры! Соблюдать максимальную осторожность! Не вздумайте засветить позицию!
В свете полученного ранее опыта, как он считал, было чертовски хорошей мыслью загодя подуть на холодную воду и не позволить какому-нибудь недоумку случайно демаскировать засаду. Даже если успешно избежать идиота, вылезшего из окопа по грудь, чтобы лучше рассмотреть коммунистов, наличие в комплектации прицелов антибликовых бленд Крастера нисколько не успокаивало. Как офицер он был уже достаточно опытен, чтобы предполагать, скорее даже знать, что среди сорока человек обязательно найдётся какая-то немытая задница, что эту бленду не сочтет нужным надеть, забудет или потеряет. Но обязательно захочет посмотреть на северокорейцев через прицел, гадая, каков цвет у их красных коммунистических глаз.
Пока что всё шло по плану. Дойдя до неоднократно отмеченного им места, дозор остановился и начал осматривать местность в бинокль. Передовой взвод тем временем догонял дозор на дороге. Крастер закусил губу – а вдруг повезёт? Расстрел коммунистов в неготовой к бою походной колонне решил бы все его проблемы разом.
Не повезло. По подходе основных сил северокорейского батальона пехотные роты коммунистов начали растягиваться в боевой порядок. Крастер пожал плечами, разве что немного от этого расстроившись. На большую удачу он, в общем, всерьёз и не надеялся.
Все было как обычно. Пехотные роты встали «обратным клином», с двумя взводами в первом и одним во втором эшелоне, пулеметная рота растянула расчеты японских тяжёлых пулеметов в линию. Сопротивления противник, как обычно, не ожидал, так что взвод противотанковых пушек просто остался на дороге.
Довольный Крастер злобно хихикнул. Оказалось, половину успеха обеспечивает одно только не очевидное место для засады. К его стыду от случавшихся ранее катастроф, корейский командир, вполне возможно, звезд с неба и не хватал, коли не предусмотрел, что враг может встретить его огнем из лесу.
Последняя мысль исчезла, едва успев появиться. При внимательном рассмотрении солдаты фланговых взводов красных определенно контролировали лес, опасаясь кинжального огня с фланга. Тот же гигант-сержант, застреленный Крастером в прошлом варианте событий, больше времени уделял наблюдению за лесом, чем смотрел вперёд. В отличие от своего зелёного лейтенанта.