— А почему двое?
— Разве вы не знаете?.. Все мои девушки с малых лет знают, что такое горе, и очень жалеют друг дружку.
Из канткома Батийна направилась в общежитие. Заглянула во все комнаты, проверила, как они убираются, как заправлены койки, в каком состоянии наволочки, простыни.
— Сегодня все до единой сходите в баню! Придут доктора, санитарная комиссия, — предупредила она курсанток. — Не стесняйтесь, не бойтесь, все пройдете осмотр. Если у кого какая болезнь, не скрывайте, скажите доктору. Доктора не волшебники, не могут догадаться о ваших болезнях с первого взгляда. Они поинтересуются, чем болели ваши предки до седьмого колена. Отвечайте толком.
Рассмешив курсанток, Батийна в приподнятом настроении направилась в свою канцелярию, состоявшую из одной-единственной комнаты. У двери неожиданно встретил ее Джусуп. По тому, как он улыбался, Батийна поняла, что он чувствует себя счастливым.
И почему-то кольнуло в сердце: потому, мол, и чувствует себя счастливым, что женился и пришел теперь извиниться передо мной.
Джусуп словно угадал ее мысли:
— Батиш, вы не ответили на мое письмо. Поэтому решил прийти… Я не зеленый юнец, как вам, быть может, думается, давно уже вышел из этого возраста. То, что пережили вы, пережил и я. Сейчас я не хочу слышать от вас слова «нет». И не отстану, пока не получу ответ только «да»!
«Все-таки мужчина. Уже по-настоящему наступает…»
Батийна чуть склонила голову к его плечу, чувствуя прилив нежности к Джусупу, но заставила себя держаться по-серьезному.
— Ты что, Джусуп, думаешь, я с маху дам свое согласие, если будешь так напирать? Пойдем, а то девушки увидят…
Джусуп и Батийна долго сидели наедине. Все, что назрело, было сказано. Батийна не утаила от Джусупа и такое, что могло его разочаровать.
— Ты сам знаешь, я старше тебя на девять лет. Это нехорошо. Женщина должна быть моложе своего мужа. Эти девять лет встанут преградой между нами, если даже мы сойдемся с тобой и по характеру и своими мыслями. Сейчас ты признаешься в своей любви вгорячах. А там начнешь остывать понемногу, одумаешься. Если даже сдержишь свое слово, твои друзья и сверстники будут вечно подкусывать тебя… Послушайся ты меня, парень.
— Нет, не послушаюсь! — вспыхнул Джусуп. — Послушался однажды своих родственников и за это крепко расплатился. Теперь сам распоряжусь своей жизнью. Исполню то, чего мое сердце хочет. Я полюбил тебя. — Он впервые обратился к ней на «ты». — Ничем тебе не избавиться от своего Джусупа. Не заставляй меня долго умолять! Не привередничай! Если ты окончательно заупрямишься, так и знай, пойду с жалобой к самому Темирболотову!
Она от души расхохоталась.
— Хорошо, подумаю, только не ходи с жалобой.
Сжимая мягкую руку Джусупа, Батийна сказала:
— Рука человека — божья печать, часто говорил мой отец. Когда я была цветущей девушкой, ни я сама, ни отец не смогли распорядиться моей судьбой… Я не скрою. Моя любовь, мой милый Абыл, всегда со мной. Готов ли ты стать другом Абыла в моем сердце? Если ты поддашься мужской гордости и разбередишь мне рану, в тот же день мы расстанемся с тобой. Еще договоримся не унижать друг друга. Довольно унижались киргизские девушки и джигиты. Давай, парень, дорожить свободой, которая нам дана!
— Поклянемся хлебом-солью, Батиш! — воскликнул Джу-суп. — Когда тяжело — нести тяжелое вместе, сменяя друг друга, когда легко — нести легкое. Никогда не лицемерить, жить в полном согласии!
А перед глазами Батийны стоял Абыл. Он раздумчиво играл на комузе и что-то напевал с тоской.
Джусуп беспокойно сказал:
— Батийнаш, не вздыхай так тяжело, ведь я рядом с тобой!
Она посмотрела на Джусупа сияющими глазами: обнять, расцеловать бы его. Но не решилась.
— Я давно отучилась шептать мужчине ласковые слова. — И Батийна нежно погладила Джусупа по его чистому лбу. — Давно отучилась… Не обижайся на меня… Когда мне захочется, я буду гладить тебе лоб, как своему любимому брату. А ты дай слово не грубить мне, как иные мужчины: «Ой, баба! Слышишь, баба?!» Согласен?
— Это зависит от будущих наших отношений…
— Что… твою гордость задела, да?
Они посмотрели друг на друга и от души засмеялись.
Держа руку Джусупа, Батийна сказала:
— Моя Валентина тоже нашла себе друга, красного командира. В воскресенье они справят свадьбу…
Джусуп заметил, что Батийна замялась.
— Что ты хотела сказать, Батийнаш?
— Так вот… А что будем делать мы?
— Мы тоже справим свадьбу! У нас найдется кого пригласить…
«Сам Темирболотов придет», — про себя подумала Батийна.
«Нет радости в доме без мужчины. Эх, одиночество, одиночество… Валентина, найди себе мужа! Мне очень тревожно, что ты живешь одиноко», — жаловалась Надежда Сергеевна.
А сегодня весело, оживленно у нее во дворе. Под тенью яблонь и груш длинный ряд столов со всякой снедью. Рабийга испекла четыре татарских свадебных пирога, одну пару в честь Батийны и Джусупа, другую — в честь Валентины с Владимиром.
Ракийма привезла с собой из аила полный куржун всяких печений и варений, приготовленных ее щедрыми руками. Рассыпая боорсоки по длинному ряду столов, словно кишмиш, она приговаривала:
— Да будет их жизнь сладкой, как эти боорсоки!
— Эх, будь жива Анархон, она бы первой прискакала на твою свадьбу, правда, Батийна? — Ракийма прослезилась.
— Ракийма-апа, вместо Анархон пришла сюда ее сестра Чинархон. Вот она, познакомьтесь, — донесся чей-то веселый голос.
Ракийма даже опешила, увидев молодую улыбчивую женщину с умными большими глазами под иссиня-черными бровями, очень напоминавшую Анархон.
— А, мплая моя… Это ты — Чинархон? Анархон часто говорила о тебе. Вот какая ты! Дай тебе бог долгой жизни, дорогая…
— Апа! — окликнула Ракийму Валентина. — Когда враги убили нашу Анархон, мы вырвали сестру вместо нее из рук мулл! Рекомендовали ее в комсомол. Теперь она ответственная в кантоме комсомола. Работает, не жалея себя, ради счастья угнетенных в прошлом своих сестер! Одобряешь ты это, апа?
— Конечно, дорогая Валентина, одобряю. Я была в годах, когда поехала в Москву. А что молодым? Дай бог им здоровья!
Гости, усевшиеся вокруг столов, стали ппть за счастье новобрачных. Командир, в лихо заломленной папахе, из-под которой выбивался густой рыжий чуб, растянул гармошку. Начались танцы. Киргизы, кому это было внове, удивлялись: «Оказывается, у них свадьба начинается с пляски».
Джусуп почувствовал неудобство, будто сидел не на месте.
— А почему мы не танцуем? — шутливо спросила Батийна.
— О… нет, нет, — произнес Джусуп. — Не умею…
И они улыбнулись друг другу.
Рабийга вышла танцевать со своим русоволосым мужем.
Джусуп ласково сжал руку Батийны:
— Куда ты удалилась, Батийнаш?
— Сижу рядышком с тобой, мой милый…
«Мой милый»! Все же вырвалось у нее это слово! Он встретился ей, когда певучий жаворонок молодости уже не может заливаться звонкой песней… И все же на сердце теплело…
Усевшись после танца за стол, гости выпили еще по рюмке-другой и захмелели. Полная женщина с раскрасневшимися щеками вскочила вдруг, словно что-то вспомнила, и закричала:
— Горько! Горько-о!
Другие подхватили:
— Горько!
Валентина поднялась и машинально провела рукой по поясу, словно поправляя ремень: забыла, видимо, что сегодня на ней женское платье.
— Ну, Владимир Петрович! Что требуется от нас, чтоб гостям не горчило? Ну… — И она смущенно обернулась к улыбающемуся жениху.
Когда они поцеловались на глазах у всего народа, Джусупу это показалось странным, и он шепнул Батийне на ухо:
— А мы придержимся своих обычаев. Разве можно целоваться при таком многолюдье?
Гости повернулись к Джусупу и Батийне:
— Горь-ко!
Батийна тотчас поднялась, не желая утруждать их.
— Дорогие! — обратилась Батийна к гостям. — Не заставляйте целоваться нас! У нашего народа нет такого обычая, чтоб молодожены целовались при народе.
Со всех сторон раздались голоса:
— Правильно, товарищ Казакова!
Полная женщина продолжала настаивать:
— Не-ет, дорогая Казакова, старое пора бросить, поцелуйтесь!..
Пожилой мужчина с тонкой красивой бородой прервал ее:
— Садитесь, Мария Петровна! Батийна и Джусуп поступают правильно… Не стоит слишком настаивать.
Шум тотчас замолк.
— Раньше женщины выходили замуж с плачем, с причитаниями… Октябрьская революция дала нам свободу. Угнетенные женщины Востока выходят на путь свободы. Мы учимся наукам и ремеслам. Находим себе мужей по сердцу. — В голосе Батийны послышалась дрожь. — Мы с Джусупом тоже пришлись по сердцу друг другу! Пусть наша жизнь всегда будет радостной, как этот свадебный праздник! — Батийна обратилась к своему жениху: — Ну, Джусуп, давай протянем руки и поклянемся перед дорогими гостями, пришедшими на наш той, что мы друзья навсегда.
Джусуп поцеловал ей руку.
— Руку твою, надеюсь, не возбраняется поцеловать, — сказал он, будто кто его спрашивал, можно ли целовать руку жене.
Гости шумно поддержали его.
— Ну и хитрющая ты, Батийна, — заметила Валентина.
Время уже перевалило за полночь.
М., «Советский писатель», 1972, 528 стр. План выпуска 1971 г. № 212. Редактор И. И. Голосовская. Худож. редактор Д. С. Мухин. Техн. редактор И. М. Минская. Корректоры: С. И. Малкина и В. Н. Стаханова. Сдано в набор 10/П 1972 г. Подписано к печати 2/VIII 1972 г. А 05969. Бумага 60X90 1/16. № 1. Печ. л. 33. Уч. — изд. л. 35,15. Тираж 30 000 экз. Заказ № 63. Цена 1 руб. 26 коп. Издательство «Советский писатель». Москва К-9, Б. Гнездниковский пер., 10. Тульская типография «Союзполиграфпрома» при Государственном комитете Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Тула, проспект им. В. И. Ленина, 109.