Подобные признаки сигнализируют о необходимости существенных перемен в жизни человека. Страдания обостряют осознанность, а из этой новой осознанности рождается новая жизнь. Задача пугающая, ведь сперва человеку придется признать, что не стоит ждать спасения, родители не придут на помощь, чтобы все исправить, и нет пути назад, в прежние времена. Самость ищет возможности для роста, истощая утратившие эффективность стратегии эго. Структура эго, над которой мы так старательно трудились, сейчас оказывается ничтожной, эго напугано и не знает ответов. В среднем возрасте Самость загоняет все накопленное эго в кризис, чтобы скорректировать курс.
За симптомами перевала в середине пути кроется предположение о том, что мы будем спасены, если найдем кого-то или что-то новое во внешнем мире и установим с ним связь. К сожалению, для тонущего матроса среднего возраста спасательные жилеты не предусмотрены. Мы барахтаемся в бушующем море души вместе со многими другими, но добираться до берега нам придется собственными силами. Простая истина заключается в следующем: все, что нам следует знать, придет изнутри. Если мы сумеем привести свое существование к соответствию указанной истине, как бы сильно нас ни швырял шторм, к нам придет исцеление, надежда и новая жизнь. Впечатления раннего детства и впоследствии наша культура отдаляют нас от нас самих. Вернуться на прежний путь мы можем, только если восстановим связь с нашими внутренними истинами.
В декабре 1945 года арабский крестьянин нашел несколько древних свитков, спрятанных в больших кувшинах в пещерах. Эти свитки, по всей вероятности, представляют собой тексты гностиков, ранних христиан, которые в большей степени ориентировались на личный опыт и восприятие, а не на официальные догматы церкви. Один из свитков был озаглавлен «Евангелие от Фомы». Как сообщается, в нем содержатся тайные изречения Иисуса, и, если это действительно так, нам открывается совершенно иная личность, чем та, что описана другими учениками. Одно из высказываний Иисуса напрямую связано с мыслью, которую мы должны принять, если намерены пройти трансформацию в середине жизни. Он сказал: «Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе, умертвит вас»[93].
Мы болеем и отдаляемся сами от себя, поскольку подавляем то, что содержится внутри нас. Поскольку то, что внутри, не нашло достаточного подтверждения, нам крайне трудно понять, что путь, который мы так старательно все это время искали, уже внутри нас. Хотя мысли о масштабности задачи пугают, с пониманием того, что мы наделены всеми необходимыми ресурсами для полноценной жизни и не зависим от других, приходит свобода. Как почти двести лет назад писал представитель романтизма Гёльдерлин, «близок Бог и неуловим. Но где опасность, там и спасенье»[94].
Вопрос скорее не в том, чтобы жить без мифа, а в том, с каким мифом нам жить, ибо нами всегда управляют образы, осознаем мы это или нет. Сознательно мы можем придерживаться ряда убеждений и устоев, которые согласуются с коллективными ценностями, вроде стремления к богатству или соблюдения социальных норм, но при таком приспособленчестве в качестве побочного эффекта мы получаем невроз. Или мы, к примеру, можем проживать ложный миф, например: «Я должен быть хорошим ребенком, который никогда не злится и всегда угождает другим». Такой главенствующий образ может быть настолько бессознательным, что человек всю свою жизнь реагирует одинаково, даже не подозревая, что существуют иные варианты. Ни внешний конформизм, ни внутреннее подчинение не способствуют целостности. Реальность такова, что индивидууму систематически предписывается угождать Внешнему, а в случае коллизии и дальше соответствовать предписанным ожиданиям. Повторюсь: стабильность общества обеспечивается за счет отдельных его членов. В своей речи перед гильдией пасторов-психологов в 1939 году в Лондоне Юнг отметил, что все мы вынуждены выбирать между внешними идеологиями и частным неврозом. Только дорога индивидуации может послужить реальной альтернативой[95]. Эти слова верны до сих пор.
Концепция индивидуации представляет собой юнгианский миф нашего времени в том смысле, что определяет набор образов, направляющих энергию души. Проще говоря, индивидуация – это императив развития каждого из нас, предписывающий нам раскрыться как можно полнее в тех рамках, в которые нас заключил наш рок. Если мы не станем осознанно противостоять своему року, то так и останемся привязанными к нему. Мы должны отделять то, кто мы есть, от того, что на нас наросло, нашего фактического, но ложного ощущения собственного «я». «Я не то, что случилось со мной, я то, чем я выбрал стать». Эту фразу мы обязаны повторять себе каждый день, если хотим быть не только заложниками своего рока. Данная дилемма и необходимость осознанности с немалой долей юмора были описаны в анонимной «Автобиографии в пяти коротких главах»:
I
Я иду по улице.
На тротуаре есть глубокая яма.
Я падаю в нее.
Я потерян… Я беспомощен.
Это не моя вина.
Мне нужна вечность, чтобы выбраться.
II
Я иду по той же улице.
На тротуаре есть глубокая яма.
Я делаю вид, что не вижу ее.
Я падаю туда снова.
Не могу поверить – я в том же самом месте,
Но это не моя вина.
Мне по-прежнему нужно много времени, чтобы выбраться.
III
Я иду по той же улице.
На тротуаре есть глубокая яма.
Я вижу, что она там.
Я все равно падаю… Это привычка.
Мои глаза открыты.
Я вижу, где я.
Это моя вина.
Я выбираюсь немедленно.
IV
Я иду по той же улице.
На тротуаре есть глубокая яма.
Я обхожу ее стороной.
V
Я иду по другой улице.
Мы никогда наверняка не узнаем, насколько в действительности свободны или целеустремленны, но мы обязаны, как напоминали экзистенциалисты, действовать так, словно мы свободны. Такие действия возвращают достоинство и предназначение человеку, который в ином случае продолжал бы страдать, оставаясь жертвой. Пилот самолета, вылетающего из Нью-Йорка, скорректировав курс всего на несколько градусов, прилетит либо в Европу, либо в Африку. Так и в нашей жизни даже небольшие поправки могут повлечь колоссальные изменения. Принимая участие в данном проекте, вы уже не можете отказаться от ежедневной обязанности поддерживать связь с тем, что приходит к нам изнутри. Как пояснял Юнг, «индивид существует бессознательно априори; сознательно же он существует ровно настолько, насколько очевидным является его отличие от других индивидов… Необходим сознательный процесс дифференциации, необходима индивидуация для того, чтобы сделать индивидуальность сознательной, то есть чтобы извлечь ее из тождества с объектом»[96].
Тождество с объектом, на которое ссылается Юнг, предполагает сперва идентификацию с реальностью родителя, а впоследствии с властью родительских комплексов и общественных институтов. Пока мы идентифицируем себя преимущественно с внешним, объективным миром, мы будем оторваны от нашей субъективной реальности. Мы, разумеется, всегда остаемся социальными существами, но, помимо этого, являемся существами духовными, наделенными telos, или непостижимой персональной целью. Сохраняя верность внешним отношениям, мы должны в полной мере раскрыть ту личность, которой нам предопределено стать. Чем более дифференцированными мы становимся как индивиды, тем богаче будут наши отношения. Юнг утверждает: «А так как индивид не только есть единичное существо, но предполагает и коллективное отношение к своему существованию, то процесс индивидуации ведет не к разъединению, а к более интенсивной и более общей коллективной связанности».[97]
Парадокс индивидуации заключается в том, что лучше всего мы поддерживаем близкие отношения тогда, когда достигаем уровня личностного развития, при котором нам уже не нужно жить за счет других. Аналогичным образом наибольшую пользу обществу мы приносим, став индивидуальностями, способствуя диалектике, необходимой для здоровья любой группы. Каждый элемент социальной мозаики делает ее прекрасней за счет богатства собственной уникальной окраски. Наша социальная польза увеличивается, когда мы можем предложить нечто уникальное, свою полноценную личность. И снова Юнг: «Индивидуация уводит человека из сферы личной подчиненности и, соответственно, от коллективности. Это и есть та вина, которую идущий по пути индивидуации испытывает перед миром, это и есть та вина, которую он должен постараться искупить. Он должен предложить вместо себя выкуп, то есть он должен принести те ценности, которые будут его эквивалентной заменой в коллективной личностной сфере»[98].
Таким образом, стремление к индивидуации не является нарциссическим; это оптимальный способ служить обществу и содействовать индивидуации других людей. Миру не помогают ни те, кто отдаляется от самих себя и окружающих, ни те, кто, сам страдая от боли, приносит боль другим. Индивидуация как набор главенствующих образов, которые одновременно представляют собой и цель, и процесс, идет на пользу человеку, а тот, в свою очередь, вносит вклад в развитие культуры. «Цель важна лишь в качестве идеи, – пишет Юнг, – существенным здесь является opus, ведущее к цели; оно и есть цель на всю жизнь»[99]