Потягивая вино из бокала, Лиз повернулась к нему, чтобы поделиться с хозяином своими ощущениями.
Но в этот момент Ангес первый заговорил.
— Позвольте вам доложить. Вино пенистое, не слишком газированное. Превосходно!
— Вы, как всегда, правы, — засмеялась она.
Усевшись за стол, Ангес наблюдал, как Джеймс вошел в комнату с двумя сервированными подносами. Поставив блюдо перед обедающими, Джеймс снял крышку с тарелки, заполненной свежайшими моллюсками.
— Это съедобные моллюски, выловленные на отмели прямо за моим домом. Самые вкусные в мире моллюски.
Вдохнув приятный аромат, Лиз призналась:
— Не могу не согласиться с вами.
Ангес посмотрел вслед удалявшемуся Джеймсу.
— Я целый день учил его готовить ужин. Горничная слишком неповоротлива, а кухарка занята на кухне. Ну как, по-моему, у него неплохо получилось?
— Да. Кажется, он очень хороший парень. Он тоже вырос на острове?
— Да, тоже, — ответил Ангес и, подцепив моллюска, положил его в рот. — Джеймс — мой сын.
Рука Лиз с вилкой застыла в воздухе. Затем, чтобы как-то скрасить молчание, Лиз принялась уплетать моллюска.
— Мать Джеймса работала у меня на кухне. Она была дочерью Бака Моусеса от его четвертой жены. Мне она очень нравилась, и потом я уже много лет был вдовцом. Мы… устраивали друг друга. Несколько лет назад она умерла, и с тех пор Бак растил мальчика. Сначала Бак, а теперь я, потому что Бак становится слишком старым. — Отпив немного шампанского, Ангес произнес: — Я ни одной душе не говорил об этом. Да и сам-то себе в этом признался лишь недавно. — Внимательно посмотрев на Лиз, он произнес: — Не знаю, зачем я это сказал.
— Я рада. Мне льстит, что такой человек, как вы, доверил мне сокровенную тайну.
После того, как все моллюски были съедены, Джеймс унес тарелки. Ангес поднялся, отошел в сторону и достал пустую бутылку из-под вина и наполненный жидкостью графинчик.
— Вы любите кларет? Я имею в виду красное бордо? Англичане называют его кларет, и мне кажется, что это красивое название.
— Да. Хотя и не могу похвастаться, что пробовала много сортов вина.
— Я хочу, чтобы вы узнали историю этой бутылки, потому что пока вы живете на этом свете, вряд ли вам когда-либо удастся отведать вино лучше этого. Это «Шато Лафит-Ротшильд 1929 года», лучшее бордо этого века, а может быть, и вечности. — Налив небольшую порцию в свой бокал, он встряхнул его и, засунув свой нос глубоко в бокал, стал вдыхать аромат вина. — Превосходно. Это моя последняя бутылка. Я хотел выпить ее до того, как умру, и в хорошей компании. — Он наполнил оба бокала и сел.
Лиз, повторив все его действия, начала мелкими глотками пить вино.
— Я никогда в жизни не пробовала чего-либо прекраснее, — проговорила она, и это было искреннее признание.
Джеймс вернулся в комнату с фазаном на подносе.
— Эту дичь я подстрелил на прошлой неделе своим новым дробовиком, — улыбался Джеймс.
Ангес улыбнулся в ответ.
— У меня всегда была хорошая кухарка, — он дождался, пока жаркое было подано на стол, — думаю, именно поэтому я прожил так долго.
Некоторое время они ели в тишине. Наконец, Лиз спросила:
— Что будет с Джеймсом после вашей смерти?
— Я думал на эту тему, — признался Ангес. — Я бы хотел, чтобы он, продолжая вести этот дикий образ жизни, остался здесь и правил делами острова. Но он вряд ли останется здесь. Он хочет учиться в колледже, увидеть свою страну и мир посмотреть. Сначала я посмотрю, справится ли он с этой задачей, а потом можно только надеяться, что Камберленд снова позовет его обратно так, как это случается с теми людьми, которые любят это место. Я постараюсь облегчить его возвращение сюда.
— А ваши внуки знают, что у них есть дядя? — поинтересовалась Лиз.
— Мне кажется, Кейр знает, а вот относительно Хэмиша и Жермен я затрудняюсь сказать что-то определенное. Очевидно, они тоже догадываются. Но мне абсолютно все равно, что думают обо мне другие люди. Такие, например, как этот маленький хитрован Джимми, который уверен, что может заняться обустройством Камберленда. Но он даже не подозревает, какой сюрприз поджидает его тут.
Хотя Лиз очень хотелось спросить старика, о каком сюрпризе идет речь, она сдержалась, чтобы не показаться слишком любопытной.
Закончив ужин пирогом с черникой и сладким, как мед, десертным вином из винного погреба Ангеса Драммонда, пара устроилась на кожаном диване рядом с камином.
— Я не помню, чтобы когда-либо в своей жизни присутствовала на более приятном ужине. — Вздохнув, Лиз взяла из рук Ангеса коньячную рюмку. — На таком ужине, где присутствуют лишь свои, а не, с позволения сказать, посторонние люди.
— Я давно не сидел вот так, в обществе прекрасной дамы, — сказал Ангес, отпивая коньяк. — Я даже стал забывать, насколько это приятно.
— Спасибо. — Именно в этот момент ей показалось, что в нем пробудились желания молодого человека. Ей было очень интересно, не показалось ли ей это, и если нет, то как ей вести себя в этой ситуации.
— Вы можете принять от меня подарок? — неожиданно спросил он.
— Принять, извиняюсь, что? — удивилась Лиз.
— Мне бы хотелось вам что-нибудь подарить. Вы сможете принять мой подарок?
Она сомневалась только минуту.
— Да.
Ангес поднялся и подошел к огромному бюро. Он принес конверт и пачку бумаг.
— Смею вас заверить, здесь нет ничего такого неприличного, что мог бы подарить старый человек молодой женщине. — С этими словами он вручил ей конверт. — Вскройте этот конверт после моей смерти. Я не люблю, когда меня благодарят, но я уверяю: вам не придется долго ждать этого дня.
Лиз с тревогой посмотрела на него.
— Вам известно что-то, чего не знаю я?
Он засмеялся.
— Нет, просто в моем возрасте я могу отправиться к праотцам в любой момент. В последнее время я особенно остро чувствую, что это должно произойти скоро.
— Хорошо, — ответила Лиз, положив конверт на колени. — Я с уважением отношусь к вашему желанию не вскрывать конверт до определенного времени. Но я тем не менее все равно очень благодарна вам за то, что вы захотели именно мне преподнести этот подарок.
На какое-то мгновение показалось, Ангес растерялся и начал тасовать в своих руках принесенную пачку бумаг.
— У меня будет еще одна маленькая просьба — ничего не делать с моим подарком.
— Конечно.
— Мне бы хотелось, чтобы вы засвидетельствовали мое завещание.
— Хорошо. Я была в гостинице, когда к вам на днях приезжал адвокат. Жермен думала, что вы пригласили его как раз для составления завещания.
— Адвокат не подготовил его. Я сделал все сам. Я вам уже говорил, что учился на адвоката, так вот после состоявшегося в начале этой недели визита я решил, что больше не нуждаюсь в адвокатах, — Ангес даже покраснел, вспомнив о Читхэме. — Знаете, что этот сукин сын хотел сделать?
— Успокойтесь, пожалуйста, — остановила его Лиз, накрыв своей ладонью его руку. Ангес глубоко вздохнул. — Он привез сюда конгрессмена и еще одного члена правительства для того, чтобы… Ну, в общем, конгрессмен хочет протолкнуть на рассмотрение конгресса свой законопроект, согласно которому Камберленд превратится в Национальный парк. Хочет заплатить мне тридцать миллионов долларов за это.
Лиз промолчала.
— Они сказали, что это станет памятником мне. Вот идиот.
— Могу представить, что вы им сказали в ответ, — заметила Лиз.
— Я выгнал своего адвоката, а конгрессмена послал к чертям собачьим и сказал ему следующее: сказал, что я сам составлю завещание, в котором обязательно будет иметь место поправка о том, что пятьдесят тысяч долларов поступит в фонд того общества или компании, которая станет противником любого члена конгресса или сенатора, представившего такой законопроект в конгресс.
Лиз расхохоталась.
— О, да это же прекрасно! И что же он сказал?
— Он сказал, «конечно же, мы обязаны уважительно отнестись к намерениям мистера Драммонда».
Лиз снова рассмеялась.
— А я как сказал, так и сделал. Я внес в завещание статью с такой оговоркой.
— Ну и хорошо, — похвалила его Лиз.
— Только не подумайте, что я составил эту статью второпях. Потому что на самом деле это совершенно не так. Я прорабатывал этот документ целый месяц и добился того, чего хотел. Я усложнил его настолько, сколько это было возможно. И теперь надеюсь, никому не удастся произвести какие-то радикальные изменения на острове. Когда Элфред Драммонд получил в дар этот остров, он узаконил право на владение островом себе и всему своему семейству. А мы, Драммонды, обосновавшись здесь на долгие века, оказались на редкость плодовитыми и стали передавать этот остров от одного поколения другому.
— Это ваша собственность, мистер Драммонд. И вы вольны поступать с ней, как только вам хочется.
— Умница, — сказал Ангес, широко улыбаясь. — А теперь послушай меня. Этот документ является моим последним волеизъявлением и завещанием, которое я составил, находясь в здравом уме, да и теле тоже. Я составил его, не будучи в подпитии или тронувшись разумом, и, насколько я могу судить, выражаю желание всех членов моей семьи. Это вам, надеюсь, понятно?
— Да, конечно.
Вытащив старую паркеровскую ручку, он подписал этот документ. Затем, указав на место, отведенное для подписи, Ангес обратился к Лиз:
— Распишитесь здесь, в этом месте, и поставьте дату.
Лиз так и сделала.
— Почему именно меня вы выбрали для того, чтобы заверить ваше завещание?
— Потому что вы сейчас единственный человек на острове, который не преследует личные корыстные цели в отношении этого острова.
— Истинная правда, но разве не требуется присутствия двух свидетелей для подписания вашего завещания, с тем, чтобы оно приобрело законную силу?
— Абсолютно верно. В штате Джорджия необходимо присутствие двух свидетелей. Не волнуйтесь, второго свидетеля я тоже найду до того, когда уже будет слишком поздно. — Он подошел к письменном