Олег молча вытащил из кармана начатую пачку, и протянул солдату. Боец как бы случайно вытянул три сигаретки, и взглянул на Олега.
— Бери… — разрешил Олег, посчитав это хоть какой-то расплатой за то, что боец убирал его рвоту.
Олег попробовал чай. Присутствие сахара угадывалось с большим трудом. Хлеб был четырехдневной свежести. Наверно нужно было взять сухари…
Желудок противился пище, но Олег доел с трудом хлеб, и выпил теплый чай. Тем временем солдат-уборщик дошел до Олега, и спросил:
— Разрешите убрать?
— Конечно… — Олег подскочил и отошел в сторону.
Боец стряхнул со стола крошки, которые остались после Олега.
В палатку заглянул Иванов.
— Чего так долго? — спросил он у бойцов.
— Уже заканчиваем, — отозвался уборщик.
— Все равно долго.
Капитан подошел к печке, и потрогал брезентовую стенку палатки. Повернулся к бойцу, топившему печку:
— Не загорится?
Боец помотал головой.
— Смотри, а то из твоей зарплаты стоимость палатки высчитаю…
Иванов повернулся к Нартову:
— Доброе утро.
Олег вымученно поднял голову:
— Кому доброе…
— Позавтракал?
— Чаю попил. На кухне говорят, что все закончилось.
— Что-о? — по-блатному протянул капитан, — Они там припухли, что-ли?
Иванов метнул взгляд на одного из бойцов:
— Ты, метнулся на ПХД, повара сюда быстро!
Солдат выскочил из палатки.
Иванов улыбнулся:
— Конец поварятам…
Через полминуты в палатку вбежал запыхавшийся поваренок.
Глеб посмотрел на него:
— Фамилия?
— Рядовой Бардин.
— Боец, как так получилось, что у тебя остался не накормленным офицер?
— Мы всех накормили… — сказал повар, но, скосив глаза на Нартова, добавил: — Всех, кто на завтрак пришел…
— Я так понял, что обязанности свои ты не исполняешь, да? — Иванов сменил тон с нейтрального на явно агрессивный.
— Исполняю, товарищ капитан! — громко ответил повар.
— Ты, наверное, в роту захотел вернуться?
— Никак нет, товарищ капитан!
— Если нет, тогда завтрак сюда, живо!
— Есть!
Повар убежал. Иванов достал фляжку.
— Будешь? — спросил он Нартова.
— Нет, — покачал головой Олег. — Не могу…
В палатку вбежал повар с котелком в руках:
— Товарищ капитан, вот, нашлось…
— Свободен, боец, — кивнул Иванов.
Боец вышел. Олег взял котелок и ложку.
— Ну, спасибо.
Олег перемешал кашу. Есть не хотелось.
Иванов прямо из фляжки сделал несколько глотков и, забрав у Олега ложку, начал закусывать кашей. Пережевывая, сказал:
— Тушенку они, что-ли, в кашу не доложили…
Иванов коснулся рукава солдата, топившего печку:
— Слышь, боец, позови ко мне поваренка. Быстро!
Через полминуты в палатку снова заглянул солдат с кухни:
— Рядовой Бардин по вашему приказанию прибыл.
— Ты явно в роту хочешь, солдат!
Тот промолчал.
— Где тушенка в каше?
— Как было…
— Мне не надо, как было. Мне надо с тушенкой!
— Разрешите принести?
— Бегом!
Бардин убежал. Иванов передал истопнику котелок:
— Выброси кашу в печку!
Боец, недоумевая, вывалил содержимое котелка в печку. Каша весело зашипела на горящих поленьях. Запахло жареным мясом. Олег посмотрел на капитана:
— Он нам принесет, а тем, кто сейчас на задаче, ничего не достанется…
— Они от этого не сдохнут. Зато вот этот военный научится выполнять свои обязанности точно и в срок.
— Зачем же так делать? — спросил Олег тихо, стараясь, чтобы его не услышали солдаты.
— Чтобы знали, что есть такое понятие, как дисциплина, — невозмутимо отозвался Глеб. — На этот счет есть такая уникальная штука — Устав.
— А зачем подставлять всех? Ведь можно наказать только виновного?!
— Понимаешь… а так быстрее до них доходит. Коллектив, так сказать, помогает…
— Они ведь его убьют…
— Не переживай. Не убьют.
Вошел солдат с кухни. Поставив котелок на стол, доложил:
— Товарищ капитан, ваше приказание выполнено.
Иванов заглянул в котелок:
— Вот это совсем другое дело. Мясо наблюдаю. Только почему каша холодная?
Солдат тяжело вздохнул. Олег буквально почувствовал, как у парня все кипит внутри.
— Потому что она остыла, товарищ капитан. Март, к вашему сведению, на улице, — отозвался солдат, явно подавляя в себе желание, ответить капитану чем-нибудь тяжелым.
— Ладно, иди, — махнул Глеб рукой.
Солдат вышел.
— Зачем вы его так? — спросил Олег.
Глеб проигнорировал вопрос. Повернулся к Олегу:
— Кашу будешь?
— Я не хочу есть то, что оставили для выполняющих задание в чеченских тылах. Парни голодными останутся.
— О, как ты заговорил. Черт с тобой.
Иванов вытряхнул и эту кашу в печку.
— Пошли…
Они вышли из палатки и, пройдя по проходу между палаток срочников, вышли к машинам связи и дальше к позициям артиллерии сто четвертого парашютно-десантного полка. Олег обернулся на капитана:
— Что нам тут делать?
— Поговорим.
— О чем?
— О жизни.
— Можно поговорить в блиндаже.
— Я не хочу, чтобы нас кто-либо слышал. Поэтому и привел тебя сюда.
— Ну, тогда говорите.
Глеб мгновение помедлил, а потом хмуро сказал:
— Ты, Олег неправильно относишься к срочникам.
— А как надо?
— Надо так, чтобы они видели в тебе командира. Нельзя с ними сюсюкаться, нельзя делать им поблажки. Иначе они начнут расслабляться. А на войне нет ничего хуже, чем расслабленный солдат.
— А не кажется вам, товарищ капитан, что такими действиями вы унижаете их человеческое достоинство?
— Кажется. Ну и что?
— И продолжаете это делать?
— Да. И буду продолжать. Потому что я хочу, чтобы эти мальчишки вернулись домой живыми.
— А где тут взаимосвязь?
— Я уже сказал — в их расслаблении. Вы, товарищ лейтенант, считаете меня извергом и выродком рода человеческого. Пусть будет так. Но это только сейчас я выродок и изверг. После войны, если нам повезет, и мы доживем до конца, я уже не буду выродком. Бойцы будут говорить мне спасибо, что я их держал в рамках, что не давал расслабляться. К примеру, не далее как позавчера в семьдесят четвертой мотострелковой бригаде бойцы на блокпосту расслабились, напились, и их почти всех вырезали боевики. Так что постоянное напряжение призвано для того, чтобы в какой-то момент спасти жизнь. Расслабление же спасти жизнь не может. А напряжение нужно поддерживать всеми доступными способами. Поверь. Иначе будешь здесь жить как баран на заклание — убьют, ну и черт с ним. А так же нельзя!
— Сейчас мне трудно это понять, — признался Олег.
— Молодец, что хоть понимаешь, то, что сразу очень трудно понять. Но скоро ты поймешь и это. Просто кое-что я хочу объяснить тебе немного раньше, чтобы ты не учился на своих ошибках.
Олег вопросительно посмотрел на Глеба. Иванов продолжил:
— Ты, Олег, лейтенант, офицер, командир. Не забывай это никогда. Командир создан для того, чтобы командовать. А ты командовать пока не умеешь. Солдаты не дали тебе кашу! Есть у них каша или нет, тебя это не должно волновать! Подошел, залепил оплеуху, если по-другому не хотят понимать, и поставил задачу на появление каши. Это приказ. Понял? Родить кашу их прямая обязанность. Они для этого на кухню и посажены. Не могут работать на кухне — пусть, тогда, как все, бегают по горам, и не плачут, если их там подстрелит боевик. Не хочешь бегать по горам, тогда будь добр, нормально кормить людей. Родить кашу это приказ. Приказ должен быть выполнен. Если боец сейчас не выполняет приказ, то, что тогда будет в бою? А в бою, брат, невыполнение приказа порой смерти подобно…
— А что, бить обязательно?
— Это я утрированно. Но иногда надо. А то некоторые военные порой утрачивают чувство подчиненности командиру… а это надо пресекать на корню.
— Ладно вы, а если Романов начнет бить своих офицеров?
— Если надо, то за ним не заржавеет.
— Я просто не могу это себе представить.
— Ничего, скоро представишь.
Олег промолчал. Он смотрел на позиции артиллерии. На позиции копошились десантники, видимо, готовились к стрельбе.
— Ты хоть понял, о чем мы тут с тобой двадцать минут говорили? — спросил Иванов.
— Понял, — кивнул Олег, — мне нужно быть с бойцами построже.
На позиции артиллерии офицер громко крикнул:
— Заряд полный!
— Стрелять будут? — спросил Олег.
— Да.
Глеб, прищурившись, посмотрел в горы.
Олег же смотрел как «Ноны» начали поворачивать башни в сторону, куда смотрел Глеб.
— В кого будут стрелять? — спросил Олег.
— Не знаю. Сегодня ночью ушла в горы группа лейтенанта Мишина. Наверно они что-то обнаружили, и просят огня. Или их обнаружили…
Глеб указал на две стоящие рядом вершины:
— Группа должна была пройти по склонам этих гор. Туда наверно и будет работать артиллерия…
Олег усмехнулся. Слово «работать» приобретало на войне совсем непривычный для него смысл.
— Давай отойдем, — предложил Глеб. — Начнут палить — заложит уши.
Они отошли к палаткам, и тут же раздался первый залп орудий. Восемь стволов ударили почти одновременно, и поэтому звук получился растянутым, как удар грома. Олег почувствовал, как колыхнулся морозный воздух, и в лицо мягко ударила воздушная волна от выстрелов. Олег впервые в жизни наблюдал, как работает артиллерия, и ему было это интересно. Он смотрел, как стоящие на минимальном клиренсе «Ноны» качнулись, как откатились, и снова встали на место стволы орудий.
— Красиво, — выдохнул Олег.
— Смотри туда! — указал Глеб в сторону гор. — Сейчас упадут…
Через некоторое время на склоне горы появились разрывы. Снаряды легли довольно плотно. Орудия сделали еще три залпа, и замолчали…
— Красиво, — повторил Олег.
После разговора с Ивановым, Нартов зашел в штабную палатку. Там находился командир отряда, начальник штаба майор Шумов, и дежурный радист. Офицеры сидели за столом с картой района, и пили чай.