— Чего пришел? — спросил Романов.
— А что мне делать? — спросил Олег.
— Обживайся пока, присматривайся, — отмахнулся Романов. — Почитай устав. Будешь нужен — тебе сообщат.
Олег понял, что ему сейчас остается только спать, и пошел в свой блиндаж. Там он растянулся на нарах и прикрыл глаза. Он уже знал, что в армии считается лучшим лекарством от безделья здоровый и продолжительный сон. В блиндаже было холодно, а дров на печку не было, разве что на растопку. Интересно, кто занимается вопросами отопления? Олега быстро потянуло в сон, и он уснул.
Проснулся Олег через пару часов от скрипа тормозов. Встал. Голова болела, но уже не так, как утром. Возле штабной палатки стоял грузовик, из которого выпрыгивали на землю разведчики в серых от грязи маскхалатах. Мишин построил свою группу и повернулся к Романову:
— Товарищ подполковник, шестьсот двенадцатая разведывательная группа специального назначения боевую задачу выполнила. Потерь нет.
Олег подошел поближе, и почти шепотом спросил стоящего с краю разведчика:
— Нашли чего?
Разведчик зло посмотрел на Нартова и отвернулся, давая понять, что разговаривать не намерен. Олег подумал, что результаты разведки могут быть секретны, и не стал допытываться.
Романов поблагодарил разведчиков за службу, и разрешил после приема пищи выспаться. Подошел Кириллов, и собрал у всех промедол. Начальник службы вооружения капитан Красильников проследил, чтобы все сдали в ружпарк оружие и боеприпасы.
Нартова окликнул Романов:
— Переводчик! Иди сюда…
Олег вошел в палатку. На разложенной карте Олег увидел ворох каких-то измятых бумаг, которые сейчас разбирали Романов, Шумов и Иванов. Романов спросил:
— Сможешь перевести?
Глеб протянул Олегу две пластиковые карточки, на которых были цветные фото анфас, и надписи на арабском языке.
— Удостоверения? — спросил Романов.
Олег кивнул:
— Да, удостоверения. Вот на этой написано, что какой-то Азиз является моджахедом, а на этой Али аль Рашид нечто вроде старшего моджахеда, командир роты шахидов джихада.
— Арабы? — спросил Шумов.
Олег кивнул.
Глаза Романова загорелись:
— Хороших пташек прихватили. Наемники.
— Вот бы живыми их взять… — мечтательно выговорил Иванов. — Поговорили бы с ними.
Шумов позвал бойца-посыльного:
— Быстро найди Мишина.
Боец убежал.
Командир группы пришел довольно быстро:
— Вызывали?
— Людей накормил? — спросил Иванов.
— Нет. Каши не осталось, — лейтенант развел руками. — Сейчас сухпайком накормлю…
Олег украдкой посмотрел на Иванова, но тот даже ухом не повел. Олегу стало стыдно за себя и за капитана, что они выбросили в печку большую часть каши, предназначенной для разведчиков.
— А арабов зачем всех поубивал? — спросил Романов.
Скачек темы с каши на убийство показался Олегу таким простым и не принужденным, что душу тут же кольнуло какое-то пока еще непонятное чувство обыденности происходящего. Вдруг он совершенно четко представил себе именно этот аспект войны — смерть шла рядом с тем, что, казалось, никоим образом ее не должно было касаться…
— После удара артиллерии они все равно сдаваться не хотели, — оправдываясь, ответил Мишин. — Мы их там еще гранатами закидали, ну, они все и передохли. Кто ж знал, что они такие нежные?
Иванов выудил из вороха бумаг сделанную на ксероксе карту. На карте были отмечены позиции полков, отряда сорок пятого разведывательного полка, лагеря отряда Романова на карте не было. Подполковник взял карту в руки, и покачал головой:
— Наверно это были разведчики Хаттаба или Басаева.
Наверное, было вполне понятно, что в данных условиях разведчики могли быть только того, или другого…
— Духи в машине? — спросил Шумов.
— В машине, — отозвался Мишин.
— Пошли смотреть, — предложил Романов, и все вышли из палатки.
Возле машины остановились, и Романов спросил Олега:
— Ты араба от афганца отличишь?
— Да, — кивнул Олег. — Обычно арабы имеют несколько более европейскую форму лица…
Они шагнули к машинам. Олег вдруг понял, ЧТО ему сейчас предстоит увидеть в кузове, и начал готовить себя к этому: поглубже вздохнул, постарался думать о чем-нибудь постороннем…
Шумов запрыгнул в кузов, и следом за ним заскочил туда же одним махом лейтенант Мишин.
— Этого пришлось добивать… — услышал Олег объяснения Володи.
— Топором, что ли? — спросил Шумов, и от этого вопроса Олег поёжился. Ему стало не по себе, но он все же полез в кузов.
Вначале он увидел рифленую подошву ботинка. Она была еще мало стоптана, что косвенно могло сказать о не очень долгом боевом пути хозяина. Потом Олег увидел штанину. Остальное закрывал собой начальник штаба. Но тут майор повернулся, и Олег увидел всё.
На полу кузова лежали три человеческих тела. Все были одеты в американский горный камуфляж, натовские ботинки, и китайские разгрузочные жилеты. У одного убитого боевика из жилета торчали горлышко обычной стеклянной бутылки и магазин от автомата. Этот был ближе всех, и смотрел мертвыми глазами прямо на Олега. Нартов почувствовал, как по всему телу у него пробежал неприятный холодок при виде этих стеклянных, мертвых глаз. На мгновение Олегу показалось, что боевик жив, и вот-вот начнет шевелиться, но этого не произошло. Мишин, наклонившись, как ни в чем не бывало, копался в его карманах, а потом перевернул труп на бок. Стала видна рана на темени, из которой еще сочилась кровь. Олегу показалось, что череп у человека пуст. Сердце забилось учащенно. Кровь теперь пульсировала в висках, и стуки сердца отдавались по всему телу. По спине пробежала струйка пота. Никогда прежде Олег не имел возможности так подробно наблюдать изуродованный человеческий труп.
Мишин пересел ко второму. У этого лицо было рассечено косым срезом от правой стороны лба и до самого кончика носа. Глаза не было. Наверное, вытек.
Олег понял, что именно про этого боевика спрашивал начальник штаба, упоминая про топор. Мишин, тем временем, вытащил из карманов бушлата пачку сигарет, зажигалку и два трассирующих патрона к автомату. Сигареты и зажигалку он тут же сунул в свой карман, а патроны просто выбросил на землю. Потом он расстегнул располосованный спереди бушлат, и на пол кузова выпали кишки убитого. Появился тошнотворный запах. Олег понял, что именно так пахнет смерть.
Этого зрелища психика Олега вынести уже не могла. В глазах потемнело, и вдруг Олег повалился от нахлынувшей слабости на откинутые у борта лавочки. Мишин и Шумов не видели этого, продолжая ковыряться в трупе, вытаскивая что-то из его карманов.
Желудок сжался, и Олега вырвало прямо на пол. На лбу появилась холодная испарина. Голова закружилась, и казалось, что вот-вот сознание покинет тело своего хозяина.
Шумов обернулся на звук, и покачал головой:
— Ну вот…
— Все нормально, товарищ майор, — попытался улыбнуться Олег, но его снова стошнило.
— Где же нормально? Так дело не пойдет, — сказал Игорь Шумов и, подхватив Олега, вытащил его из машины.
Усадив его на лавку у входа в палатку штаба, спросил:
— Ты что, трупы никогда раньше не видел?
Олег помотал головой и добавил:
— Они так сильно обезображены.
— Но они же мертвые, чего ты так испугался? Ерунда, через пару дней привыкнешь…
Олег подумал, что привыкнуть к этому не возможно.
— Помаши на него чем-нибудь! — сказал Шумов Мишину.
Лейтенант начал махать руками, нагоняя свежий воздух. Послали за врачом. Олегу дали сигарету убитого, но он раскашлялся.
— Мы схрон гранатами закидали, — заговорил Мишин, как будто продолжая прерванный разговор, — я полез посмотреть. А тут вылезает один, и на меня. Автомат у меня сзади висел, я лопаткой пытался разгрести вход. Ну, я этой лопаткой по черепу ему и отоварил… со всей силы.
— Надо было живым брать, — наставительно сказал Шумов.
— Думали, что в блиндаже еще есть, но пока докопались, они там все уже мертвые были. А тут еще «чехи» откуда ни возьмись. Мы заградительный огонь вызвали, трупы начали вытаскивать, благо, что до бронегруппы было метров пятьсот всего — все три трупа вынести смогли. Потом снова по лагерю огонь вызвали. Видать, артель там еще духов целую кучу накосила…
Олег, слушая Мишина, опять попытался затянуться, но снова раскашлялся.
Подошел Саша Кириллов.
— Кто больной?
— Нартову плохо, — сказал Шумов.
Саша посмотрел на Олега, потрогал лоб, для пущей важности измерил пульс. Он понимал, чем было вызвано недомогание, и ждал — вопрос должен был решиться сам собой.
— Жить будешь, — уверенно сказал Саша. — Правда, не знаю сколько…
— Сколько? — спросил Олег, пытаясь улыбнуться.
— Здесь — сколько Аллах отпустит, — усмехнулся врач.
— Спасибо, — ухмыльнулся Олег.
— Сердце не болит?
— Нет.
— Выпей водки, и все пройдет. И близко к сердцу это не принимай. А то с ума сойти можно. Очень даже запросто…
— Я вчера выпил водки, и сейчас не лезет.
— Я понял. Ну, выпей как полезет. Только не переусердствуй. Много народу с войны приходят домой алкоголиками.
— Хорошо, — кивнул Олег.
— Будут проблемы — заходи. И не только по медицинской части. Помогу чем смогу.
Саша ушел. Мишин в это время повернулся в сторону, подскочил, сказал «я сейчас», и побежал к кухне.
Олег выглянул из-за машины, и увидел возле кухни потасовку. Вернувшиеся с задачи разведчики избивали поварят. Причина была Олегу предельно ясна, и ему снова стало стыдно за себя.
— Отставить! — гаркнул Шумов, и драка прекратилась еще до того, как к кухне подбежал Мишин.
Володя успокоил своих лихих хлопцев, и повел всю группу в палатку для проведения воспитательного воздействия.
Поварята утерли разбитые носы, и сидели на раме полевой кухни. Один из них зло посмотрел на Олега. Нартов, не выдержав взгляда, отвернулся. Сейчас ему было обидно оттого, что из-за него пострадал кто-то другой.
Из палатки вышел Романов: