— Да, я маленькая. Я не хочу отпускать тебя…
— Прекрати. Слышишь, Света, прекрати! Ты у меня сейчас слезу выдавишь. И так тяжело на душе. Прекрати, я сказал! Будь сильной женщиной!
— Я не хочу быть сильной! Я хочу быть с тобой.
Игорь поцеловал жену в губы и почувствовал, как сам сейчас разрыдается от осознания предстоящей разлуки и возможных трагических перемен. Наивность любимой иногда его поражала. Но Света была любящей женщиной и очень сильно переживала за своего мужа. Она всеми возможными способами выражала свою любовь и нежелание отпускать мужа туда, где его запросто могли убить.
— Прости меня, Света.
— За что?
— Так, прости за все. Может, обидел когда…
— Ты так не говори! Слышишь? Ты не говори так, как будто умирать собрался. Я не хочу слышать от тебя такие речи! Ты вернешься живым и здоровым! Понял?
— Слушаюсь! — Игорь усмехнулся.
— Ты не смейся! Нашел время смеяться! Лучше подумай, как я тебя здесь ждать буду! Да я изведусь на нервы вся!!!
— Ну не переживай. Все будет хорошо! Ты меня слышишь? Все будет хорошо!
Игорь это уже говорил Свете весь вечер, но повторял снова и снова. А она делала вид, что не слышала это раньше и кивала, пытаясь поверить в это.
Утром началась отправка. Тяжело груженые «Уралы» стройным маршем двинулись на аэродром военно-транспортной авиации. Жёны, дети и близкие провожали убывающих только до ворот гарнизонного городка. «Прощание славянки», слезы, просьбы вернуться живыми и зычные голоса командиров. Суета длилась не долго. Света прижалась к мужу и плакала.
— Да не реви ты! — говорил Игорь, хотя и сам чувствовал, что вот-вот и сам расплачется от вида рыдающей жены.
Света вытирала слезы, но они снова и снова лились из красных, не выспавшихся глаз.
Колонна ушла, оставляя после себя только тишину, дорожную пыль и выхлоп двигателей.
Света повернулась и пошла в госпиталь.
Пустое хирургическое отделение встретило Свету неприветливо и хмуро. Не хватало самого главного, что всегда радовало Свету: любимого Игоря…
После обеда в госпиталь пришел Дима Лунин. Он поздоровался со Светой и указал на свою ногу:
— Сегодня опять подвернул, вот теперь наступать больно.
— А я думала, что ты уехал, — сказала Света.
Она разбинтовала ногу и покачала головой. Лунин не жалел ни себя, ни свою ногу.
— Меня оставили на месяц. Через месяц еще один самолет полетит на Кавказ. Повезет то, что там нужно будет из того, чего не взяли.
— Я тогда Игорю своему что-нибудь передам. Отвезешь?
Дима кивнул.
— Ну и ладненько.
— А ногу тебе надо беречь.
— Согласен. Только как ее беречь, если у меня служба такая…
В это время в кабинет врача, прихрамывая, вошел среднего роста, щуплый молодой лейтенант в новенькой форме. Смущенно улыбнувшись, он спросил:
— А кто может мне оказать медицинскую помощь?
— А ты кто такой? — повернулся к нему Лунин. — Чего-то я тебя не знаю.
— Лейтенант Нартов. С сегодняшнего дня я зачислен в бригаду переводчиком, — представился молодой.
— Что у вас? — спросила Света, выглянув из-за спины Лунина. — Показывайте!
— Я ногу, кажется, растянул. Ходить, вот, больно, — Олег присел на край кушетки и принялся снимать ботинок. — Искал в части медпункт, но мне сказали, что сейчас он временно не работает, по причине отбытия его начальника в Чечню…
Света осмотрела опухшую ногу и покачала головой.
— Вы все с цепи сорвались, что ли?
Лейтенант шутки не понял, а Дима улыбнулся. Лунин протянул руку и представился:
— Дмитрий.
Нартов сделал ответный жест:
— Олег.
Света наложила тугую повязку и строго-настрого приказала не давать на ногу больших нагрузок.
— Здесь врачи умеют только повязки накладывать! — подмигнул Дима и рассмеялся.
— Могу еще зеленкой намазать, — парировала Света. — Язык. Тогда хоть молчать будешь…
Когда Лунин и Нартов вышли из госпиталя и направились в свою часть, Дима спросил Олега:
— Что закончил?
— МГИМО. Востоковедение.
— Ого! Да ты будущий дипломат!
— Не исключено, — усмехнулся Олег.
— Какой язык изучал?
— Арабский и английский.
— Сложно?
— При желании можно выучить все, что угодно.
— Где устроился?
— Пока еще нигде.
— Значит, в общагу устроят. Вечером будем обмывать новоселье.
— Ну, вещи в общагу я уже отнес.
— Значит, туда и устроили. Как бригада тебе?
— Пока не знаю. Еще не освоился. Но ногу уже успел свернуть. На крыльце штаба поскользнулся…
— Бывает, — протянул Дима и махнул рукой: — До встречи! Если что, спрашивай старшего лейтенанта Лунина. Это я.
Нартов вошел в штаб, где его направили к заместителю командира отдельного отряда майору Сереброву для представления. Майор сидел в своем кабинете и раскладывал по коробкам топографические карты. Олег застыл на пороге и громко представился:
— Лейтенант Нартов. Прибыл для прохождения службы. Назначен старшим переводчиком отряда.
— Звать как? — спросил Серебров, снимая со стола стопку карт.
— Олег.
— Помоги мне, Олег.
— Конечно.
Олег с готовностью подошел к столу и вместе с майором начал укладывать карты в коробки. Это были карты Чечни. Серебров уловил удивленный взгляд Олега и сказал:
— Через три-четыре недели поедем в Чечню, заберем с собой эти карты. Они хоть и старые, но все равно пригодятся… какой, говоришь, язык изучал?
Олег ему еще не говорил про изученные языки, но ответил:
— Арабский как базовый, и английский дополнительно.
— Самое то! В Чечню не побоишься ехать?
— Нет, — Олег пожал плечами. Он не знал, боится он туда ехать, или нет. Просто еще не думал об этом. Не довелось.
— Где устроился?
— В общежитии.
— Вопросы или проблемы есть?
— Пока нет.
— Тогда я прикреплю тебя к опытному офицеру, который будет вводить тебя в курс дела. Кому же тебя отдать? Майор закатил к потолку глаза: — Знаю. Отдам тебя Лунину. По моему мнению — лучший офицер в бригаде, даром, что пьет очень много и всегда с начальством не в ладах. Но мужик отличный. Он все тебе расскажет и покажет.
— Я его уже знаю, — сказал Олег. — Только что шел с ним по дороге из госпиталя.
— Если уже знаешь, это еще лучше. А в госпитале что делал?
— Ногу подвернул на крыльце штаба. Пришлось возвращаться.
— Плохая примета. В приметы веришь?
— Нет.
— Ну и нормально.
Серебров вызвал посыльного по штабу и приказал ему немедленно найти Лунина. Вскоре Лунин явился в штаб.
— Вводи лейтенанта в курс дела! — коротко сказал Серебров. — Через неделю он уже должен знать, куда попал служить, и что его ждет в Чечне. Ясно?
— Ясно, сделаем, — пожал плечами Дима, и кивнул Олегу: — Пошли.
Они вышли из здания штаба, и Лунин прямиком пошел к КПП части. Олег еле поспевал за ним.
— Деньги есть? — на ходу спросил Дима.
— Есть немного, — отозвался Олег.
Они прошли КПП, и зашли в забегаловку.
— Бери пару пузырей и пошли знакомиться. Разрешаю взять закуску.
Через десять минут они уже сидели у Олега в комнате общежития. Олег достал из пакета пару пластиковых стаканчиков, кусок копченой колбасы и водку. Открыл одну бутылку и разлил по полстаканчика. Дима недовольно покачал головой, но ничего не сказал.
— За что пьем? — спросил Олег, поднимая свой стакан.
— За знакомство, — усмехнулся Дима.
Выпили залпом и накинулись на колбасу. Олег почувствовал, как водка горячим комом разливается по его внутренностям и как кровь начинает бить в голову мощными толчками. За всю свою двадцатидвухлетнюю жизнь Олег пил водку всего раз десять, и то понемногу. Здесь попойка намечалась для него не слабая, а потому он решил больше закусывать.
— Я сейчас.
Олег встал и, открыв шкаф, достал оттуда пару упаковок корейской лапши «Доширак». Потом Олег включил чайник и когда обернулся, водка уже была разлита заново. На этот раз стаканчики были уже полные.
— Нечего мелочиться! — авторитетно пояснил Дима.
Олег вдруг подумал, что Лунин под предлогом знакомства, просто решил напиться. Недаром Серебров сказал, что Лунин много пьет.
Когда выпили и это, Олег спросил:
— Ты в бригаде давно служишь?
— Четыре года. А вообще в спецназе я уже десять лет — два года на «срочке» в Афгане в Асадобадском отряде у Гриши Кунарского, Клочкова и Гилуча, потом два года балду пинал, затем поступил в РКПУ, и четыре года проучился на факультете спецразведки, ну и здесь уже четыре, — отозвался Дима и, усмехнувшись, добавил: — мои сверстники уже майорами давно ходят, а я все капитана получить не могу — залеты не позволяют. То напьюсь не вовремя, то бойцу или командиру какому-нибудь морду набью, да разное… Короче я просто хулиган. Старлея мне дали через три месяца после того, как присвоили лейтенанта. Я тогда в Чечне работал, а там звания быстро растут. Потом Чечня закончилась, и про меня забыли. Сейчас новая война началась, авось все же стану генералом… наливай давай.
Олег разлил по стаканчикам остатки и открыл новую бутылку. Но из новой наливать не стал, а Дима уже не настаивал. Как раз поспела лапша, и Олег выставил ее на стол.
— Страшно было на войне? — спросил Олег.
Вместо ответа Дима пожал плечами, выпил водку и только после трех закусочных ложек лапши, пояснил:
— В Афгане было проще, там организация войск была выше, не то, что в Чечне творилось. Вот в Чечне местами мне было по-настоящему страшно. Скоро сам там окажешься и узнаешь.
— Ну а все-таки? — допытывался Олег, чувствуя, как алкоголь уже заполнил его сознание, и уходят, уходят границы дозволенного… — Как там, на войне?
— Бывает иногда весело…
— Убивал?
Дима Лунин поднял на Олега глаза и несколько мгновений молча с каким-то потусторонним взглядом, смотрел на Олега. Потом он выдохнул, и сказал:
— Никогда и никому не задавай этот вопрос.