— Ты же была в Моздоке… — сказал Олег.
— Переехала сюда. К вам ближе… — отозвалась Света.
Они шли по деревянному настилу, утопающему в непролазной грязи по проходу между рядами палаток. Шли бесцельно, лишь бы идти…
— А что, там было плохо?
— Нет. Там было очень даже не плохо. Там не было обстрелов, а здесь я уже знаю, что это такое…
— Ну а в чем же дело? — Олег не знал о чем с ней говорить, и тянул одну тему.
— Ты знаешь, у нас там была медсестра. Эльвира. Так вот она там сошла с ума…
— На самом деле?
— Да. Она была в том бою, в котором погиб мой Игорь. Она поседела. И сошла с ума. Сейчас сидит весь день на лавочке возле жилого модуля и улыбается… Как страшно отправлять ее назад домой. Ведь там еще об этом ее родные не знают…
— Ужас… — сказал Олег. Эльвира была для него абсолютно безразлична…
Они шли и шли просто так, в никуда…
— Как там наши мальчишки? — спросила Света. — Как там Лунин? Как Иванов?
— Нормально, — отозвался Олег, стараясь не сглазить устоявшееся состояние.
— Вы там в палатках живете? — Света тоже не знала о чем говорить…
— В палатках срочники живут и офицеры управления и второй роты. А я вместе с офицерами первой роты живу в блиндаже. Там еще с прошлой войны блиндаж от боевиков остался. У нас там печка стоит, так что не мерзнем…
— Как там мой коллега?
— Саша Кириллов? Тоже ничего. Меня когда подстрелили, в роте Самойлова двух бойцов ранило, и Саша делал операцию прямо в своей палатке…
— А что делал?
— Перекрывал на ноге вену или артерию. Я в этом не силен.
— А тебя как ранило?
— Прозевал боевика. Подошел к телу — думал убитый. А он поворачивается и в меня из пистолета. Успел только чуть назад отшатнуться, а так бы он меня привалил бы…
— Не хватало еще тебя потерять… — сказала Света.
— В каком смысле? — спросил Олег.
— В прямом, — Света вдруг остановилась и посмотрела Олегу прямо в глаза. — В прямом смысле, Олег. Эта война унесла уже много жизней, и не известно, сколько она унесет еще… и мне совершенно не хочется, чтобы близкие мне люди погибали здесь почем зря. Смертей я насмотрелась уже по горло. Больше не хочу!
— Ну, я не такой близкий тебе человек… — сказал Олег.
Они пошли дальше. Света сказала:
— И тем не менее…
Она остановилась и, показав на палатку, сказала:
— Я живу вот здесь. Зайдем?
В палатке было чисто и уютно. Сразу было ясно, что такой уют могли создать только женские руки. Олег присел на табурет. Света поставила чайник на плитку.
— Рана не тревожит?
— Немного есть, — признался Олег. — Ночью ноет, если не сплю.
— Неделю еще поболит и станет легче. Я смотрела снимки — у тебя здорово ребро пулей разбито, а так, вроде, обошлось нормально. Если можно так сказать…
Когда уже пили чай, Олег вдруг спросил:
— Света, скажи, а зачем ты сюда, в Чечню, приехала? Оно тебе надо?
— Я не знаю, Олег. После гибели Игоря у меня был такой порыв. А потом, глядя на наших раненых мальчишек, я подумала, что смогу облегчить им страдания своим трудом… своим вниманием… ведь наши срочники по большому счету еще просто дети!
— И этих детей государство кидает в мясорубку войны… — кивнул Олег. — Эти дети здесь выносят на своих плечах всю тяжесть этой не нужной никому бойни… И если мы, офицеры, имеем здесь хоть какие-то привилегии, то срочники не имеют здесь ничего. Какую они несут здесь ношу! Кто бы это знал! Если я в отряде могу завалиться и урвать пару часов сна, то солдат не может этого сделать. Вон они как живут: вечный голод, вечный недосып, вечная усталость, вечный страх. У них нет возможности даже нормально отдохнуть. Даже сознание у них какое — ранили, а он рад. А рад он потому, что благодаря ранению он вырвется, наконец, из этого ада, и останется жив. Ранен, но зато жив…
— Я это давно заметила… — кивнула Света. — И мне от этого становится страшно…
Выпив кружку чаю, Олег встал, чтобы раскланяться, хотя ему делать это почему-то не хотелось…
— Пойду я…
— Да сидел бы… — Света посмотрела Олегу в глаза.
Олегу стало от ее взгляда не по себе.
— Я пойду…
Олег попятился к выходу из палатки.
— Приходи в гости…
— Хорошо.
— Тогда до свидания. Я буду навещать тебя…
— Ради Бога…
Олег вышел из палатки и пошел к себе. В своей палатке он наткнулся на шесть пар глаз, жаждущих полного и развернутого рассказа.
— Ну, — спросил особист. — Было?
— Ты о чем? — удивился Олег.
— Да не прикидывайся! Я же видел, как она на тебя смотрела! У меня в этом деле большой опыт, уж поверь мне…
— О чем ты говоришь?
— Как о чем? Рассказывай, давай, не томи. Было у тебя с ней чего, или не было?
До Олега, наконец, дошло, чего все так ждут. Нартов рассмеялся:
— Да перестань! Ничего такого не было. Даже и не думал. Это просто моя старая знакомая. К тому же у нее муж недавно погиб…
— А вот это как раз к месту… — усмехнулся Анатолий. — У нее от долгого воздержания наверняка все чешется. Вот бы и почесал бы ей…
Все, кроме Олега, рассмеялись. Олег от души вложил особисту в челюсть. Толя перелетел через койку, на которой лежал Николай, и завалился в проход.
В палатке воцарилась тишина. Все оторопело смотрели то на Нартова, то на поднимающегося особиста.
— Еще раз такое про нее скажешь, — сказал в ярости Олег. — Откручу голову как котенку… поверь, уж это я делать умею!
Анатолий поднялся, рукой пошевелил свою челюсть и вдруг засмеялся:
— Ну ты, лейтенант, даешь! Я же пошутил…
Засмеялись все. Это была разрядка конфликта, и все это понимали.
— Я такие шутки не перевариваю… — сурово отозвался Олег.
— Значит, она тебе все-таки не безразлична… — усмехнулся особист. — Я так и знал…
— У меня невеста есть. Ждет меня, — сказал Олег. — Чего мне на кого-то засматриваться?
— Ладно, дело твое…
Смех сам собой стих. Каждый стал заниматься своим делом. Олег два раза проиграл Николаю в шахматы и лег спать.
Ни о чем не хотелось думать. Ничего не хотелось делать. Он просто лежал. Он лежал и наслаждался своим положением. Никто никуда его не поднимал. Никуда ему не надо было спешить. И не надо было готовиться к очередной операции в чеченских горах… просто лежи и отдыхай. За тебя другие сейчас ходят по горам. Другие подставляют свои головы под бандитские пули…
— Олег, — нарушил покой Жора.
— Чего? — Нартов приподнялся на локте.
— Ты заканчивал военное училище?
— Нет. Гражданский институт.
— Оно и видно, что "пиджак". В военном училище тебя бы научили любить женский пол, так, как это должен уметь настоящий офицер, — Жора криво усмехнулся. — А как в армию попал? По собственному желанию?
— Не очень.
— Это как?
— Как война началась, меня призвали как специалиста на два года. По распределению попал в разведку.
— А сюда по желанию или как?
— Сюда по желанию. Деньги на свадьбу нужны…
— На свадьбу?
— Ну, я жениться собираюсь, как вернусь отсюда…
— Отсюда еще вернуться надо… — философски заметил Николай.
— Вернусь, — уверенно отозвался Олег. — Я в это твердо верю.
— Тут не скажи, — усмехнулся Жора. — А как твоя любимая отреагировала, что ты сюда едешь?
— Нормально…
— Что, вот так взяла и отпустила?
— Ну, да… — кивнул Олег. — Деньги на свадьбу ведь нужны…
— Ну и дурак ты.
— П…почему? — Олег приподнялся.
— Ты свою невесту любишь?
— Ну.
— Баранки гну. А она тебя?
— Конечно.
— А вот моя жена ни за какие коврижки меня сюда отпускать не хотела. Потому что она меня любит.
— Не понял…
Жора усмехнулся и пояснил:
— Потом сам поймешь. У тебя все еще впереди… а я не хочу влезать в твою личную жизнь.
— Да уж продолжай, если начал…
— Ладно, расскажу, если ты такой настырный. Перед тем, как я поступил в военное училище, мне довелось отслужить срочную службу в морской пехоте. Так вот, когда я уходил в армию, одна знакомая сказала моей матери: "смотри, таким ты его видишь последний раз". В армии действительно я так изменился, что вернувшись домой, уже не мог жить по-прежнему. Подруга меня ждала, а когда я вернулся, она не смогла жить со мной… это мой тебе ответ.
— Ты хочешь сказать, что когда я вернусь назад, я буду уже другим?
— Да. Так что не забивай себе голову своей невестой. Человек меняется, а тем более на войне…
— Это как еще рассудить…
— Хоть как. А все оттого, что здесь у тебя появились другие ценности в жизни…
— В смысле?
— Да что же ты такой непонятливый… — усмехнулся Жора.
Олег обратил внимание, что за их разговором в той или иной степени прислушиваются все, кто находился в палатке.
— Я хочу правильно тебя понять, потому такой непонятливый, а вернее просто любопытный.
— Хорошо, объясняю: в бою ты о чем думаешь?
— О разном… — Олег пожал плечами. — О том, чтобы свою башку под пулю не подставить…
— Вот-вот. У меня был момент, когда в Грозном духи нас прижали в тупике, и давай мины сыпать. Я упал в канаву, камни от взрывов сверху на спину сыпятся, осколки поют, парни раненые орут, понимаю, что через пять минут придет нам всем конец, лежу и почему-то вспоминаю, как мы дома с женой ругались, кому за хлебом в киоск топать. Вспомнил и думаю: Боже мой, какие у меня тогда были проблемы! Мины рвутся, сдохну сию минуту, и вдруг понимаю, что вот сейчас у меня действительно "проблемы". А тогда, когда спорили с женой, кому идти, думали, что именно то и есть жизненные проблемы. Ведь не знал еще, какие они на самом деле бывают… только я вернусь с этим пониманием, а у нее такого понимания никогда не будет.
— И у меня такое было, — сказал Сергей. — В бой идешь и совсем другие жизненные ценности в голове. На гражданской жизни никогда такого не бывает…
Олег кивнул:
— Было и у меня что-то подобное. Согласен…
— Ну, что и требовалось доказать. Но, — Жора улыбнулся: — Это совсем не значит, что нужно забыть невесту. Просто всему свое время…