— А если они не будут говорить?
Командир отряда специального назначения криво посмотрел на Нартова:
— У нас — будут.
В ответе Романова сквозил профессионализм…
Командир быстро разработал тактику допроса и тут же по закрытому каналу связи вышел на особый отдел штаба группировки с просьбой "пробить" несколько фамилий, в числе которых указал и Калоева. Остальные были либо вымышленными, либо не имели к делу никакого отношения, и нужны были разве что для прикрытия основной цели. Через десять минут особисты зачитали Романову информацию, которая находилась в базе данных адресного стола по городу Шали. Романов поблагодарил коллег из ФСБ и отключился. Таким образом, еще перед допросом, об одном из пойманных, Романов уже имел хоть какое-то представление.
Через полчаса в палатку ввели пленного араба. Он был ранен в руку, и держал ее на перевязи. Над ранением в начале постарался Симаков с бойцами, а потом Кириллов с санинструктором…
Араба поставили в центре палатки.
— Хочу сказать сразу, — заявил Романов. — Молчать вам смысла нет. Молчание и упорство обойдутся очень дорого…
Олег перевел. Али смотрел на Романова, Нартова, Иванова, Сереброва и Лунина, присутствующих на допросе, бешенными, звериными глазами. Казалось, что он в любое мгновение готов наброситься на первого попавшегося, и порвать его своими зубами…
— Где и когда вы должны были встретиться с Абу Мовсаевым? — спросил Романов, показывая арабу уличающий список получателей денег.
Олег перевел.
Али резко повернулся на Олега, и с выражением безмерной злости сверкнул своими бешенными глазами:
— Вы, грязные собаки, от меня ничего не узнаете!
Олег так и перевел. Даже изобразил на своем лице выражение лица араба. Лунин не удержался и прыснул от смеха.
— Значит, плохо понял… — вздохнул Романов, сдерживая смех. Так вести себя при допросе переводчику не следовало…
Иванов украдкой показал Нартову кулак. Чтоб тот знал, когда можно шутить, а когда нельзя.
Олег подумал, что араба сейчас начнут бить, но офицеры специальной разведки владели более действенными способами извлечения необходимой информации из лиц, отрицательно настроенных по отношению к допрашивающим…
На горизонте уже начало рассветать, когда упрямого араба повесили на столбе за машинами отделения химобработки. Повесили по настоящему — накинув петлю за шею и затянув ее покрепче тугим узлом.
Али выкатил глаза и стал извиваться, связанный, вдоль столба. На его лице от напряжения вздулись вены. Он бился и пытался хрипеть, но у него это плохо получалось. Через минуту он затих и висел спокойно.
— Снимаем… — сказал Романов, руководя процессом.
Лунин и Иванов сняли повешенное тело и уложили его на землю. Освободили петлю.
Когда Али откашлял своё, и немного отдышался, Романов совсем по-свойски сказал ему:
— Знаешь, Али, а второй раз никто тебя снимать не будет…
Нартов перевел.
Допрашиваемому без каких-либо лишних движений очень доступно позволили заглянуть в лицо смерти. Дали посмотреть на смерть, и тут же вернули его обратно в жизнь. Психика человека таких шуток над телом не принимает, а потому непозволительно быстро "ломается"…
Когда Романов повторил свой первый вопрос, Али зашевелил сухими губами:
— С Абу я должен был встретиться где-то в окрестностях Шали. Точнее сказать не могу, так как вел меня туда проводник.
— Когда запланирована встреча?
— В середине мая.
— Пароли, адреса, явки…
— Я все скажу…
Когда закончили допрос, Романов приказал пристегнуть араба наручниками к поручням одного из МТ-ЛБ за обе руки так, чтобы он не смог их свести.
— Пусть так стоит…
Когда в палатку привели Калоева, Романов спросил его:
— Тебя тоже сперва вздернуть, или так начнешь говорить?
— Что говорить? — в глазах Калоева тоже читалась дикая ненависть и желание рвать своего врага зубами…
— Правду говорить, Муслим, правду. Правда душу облегчает…
— С вами, собаками, мне говорить противно.
Романов рассмеялся:
— Вот рассмешил! Ты знаешь, Али то же самое говорил, пока мы его не повесили. Тебя что, тоже надо повесить? А что? Смерть довольно легкая — всего-то пару минут и ты у своего Аллаха в кругу любвеобильных гурий…
Романов подмигнул Лунину и Иванову.
После процедуры повешения отношение Муслима к разговору изменилось. Морально он был сломлен и был готов говорить все, что угодно. Его снова завели в палатку.
Чтобы сломить волю боевика полностью, Романов некоторое время издевался над ним:
— Я вот что придумал: поеду я со своими бойцами в Шали, прямо к твоей семье. Там у тебя есть три младшие сестрички, так мы с парнями их отработаем по полной, а всем твоим родственникам скажем, что ты своих сестер под нас положил в обмен на жизнь свою никчемную. Вот так родственники твои повеселятся! Вот смеху-то в Шали будет!
Муслим был в состоянии близком к срыву. Еще чуть-чуть и у нормального человека улетает кукушка. Наверное, он таким и был.
Офицеры разведки преследовали благие цели. Правда, средства достижения таких целей, не всегда бывают эстетически выдержанными…
После того, как Калоев был доведен до нужного состояния, начался его развернутый допрос.
— В четырех километрах к югу от Шали, в лесу, создан пересыльный пункт, куда стекаются мобилизованные из мирного населения шалинского района новые воины Аллаха… — еле шевеля губами и поминутно вздрагивая, говорил Калоев. — Долго там никто не задерживается — наши моджахеды и арабские наемники ведут отбор среди прибывших, и распределяют их по отрядам. Обычно в отряд мобилизованные уходят, когда их собирается человек десять-пятнадцать.
— Сколько человек находится в этом пересыльном пункте в один момент времени?
— Бывает до ста, но обычно человек тридцать. Из них около десяти человек это охрана.
— Что представляет собой пересыльный пункт?
— Несколько палаток, установленных между деревьями и полевая кухня.
— Средний возраст мобилизуемых?
— Пятнадцать — восемнадцать лет.
Офицеры переглянулись, но никто не выразил своего удивления вслух. Романов продолжил допрос:
— С чем связан такой возраст? Что, больше некого мобилизовывать?
— Из старшего возраста те, кто мог уже в горах, кто не хочет — того ничем не загонишь. А с молодежью работать проще. Арабы-ваххабиты им своей пропагандой мозги промывают. А эти дети потом как бараны — что прикажешь, все сделают, а затем гордятся, что участвуют в "газавате".
— Кто осуществляет вербовку молодежи?
— Это дело курирует Мовсаев, часто сам и вербует. Но в основном вербовкой занимаются несколько человек, постоянно проживающих в Шали. За этим делом Мовсаев следит строго.
— Каким образом осуществляется вербовка? Запугиванием или подкупом?
— И так и так. Это зависит от конкретной личности.
— Где ты должен был встретиться с Мовсаевым?
— Я должен был прийти к связному в Сержень-Юрте.
— Кто он, где проживает?
— Ибрагим Ильясов, он глава поселковой администрации… Через него я и должен был выйти на Мовсаева.
После окончания допроса пленных спустили в глубокую яму и оставили там под охраной, решив пока не передавать их по подследственности, а дождаться того момента, когда можно будет реализовать полученную информацию.
— Что будем решать? — спросил Романов своих офицеров.
— Дело стоящее, — высказался Серебров. — Надо готовить операцию и выходить на Мовсаева.
Олега из палатки попросили выйти. Не его ума теперь это было дело.
На обед Олег зашел в палатку-столовую, которую установили, пока он отдыхал в госпитале. Получив свою порцию, Олег сел за стол. Появился Кириллов. Он сел рядом с Нартовым:
— Приятного аппетита.
— Взаимно… — отозвался Олег.
— Я сегодня полечу в госпиталь, — сказал Саша. — Хочу запастись там бинтами и прочей мелочевкой, да посмотреть на наших раненых. Может, что-нибудь кому-нибудь передать?
Кириллов глянул на Нартова заговорщицким взглядом.
— Нет, — Олег помотал головой. — Не надо. Только раненым привет передавай…
— А может, все же передать что? — спросил Саша. — Девочка, поди, мучается…
— Я сказал ничего не надо.
— Как знаешь… ей это было бы приятно.
— Ты же знаешь, что мне на нее наплевать! — чуть не обозлился Олег.
— Знаю, — Саша улыбнулся во весь рот. — Знаю, как тебе на нее наплевать…
Дальше обедали молча.
После обеда Олег хотел, было отдохнуть, как его поднял прибежавший из штаба дневальный:
— Товарищ лейтенант! Отряд строится…
Олег выбрался из блиндажа. Романов расхаживался вдоль строя отряда:
— Первая рота и две группы третьей роты под командованием Иванова образуют первый разведотряд. На бронетехнике вы выходите в район Элистанжи, не доходя до населенного пункта три километра…
Олег толкнул стоящего рядом Лунина:
— Дима, что случилось?
— В горах пропал самолет-разведчик. Предположительно где-то в нашем районе, вот нас и бросают на поиски. Десантуру тоже подняли на ноги…
Со стороны расположения десантников уже слышался рев двигателей боевых машин.
— Вторая рота и одна группа третьей роты образуют второй разведотряд и на бронетехнике выдвигаются в район Элистанжи… две группы третьей роты остаются на охране расположения отряда и в резерве.
Далее Романов начал доводить конкретные задачи. Затем роты получили боеприпасы и, проверив связь, на бронетехнике ушли за пределы отряда.
Олег остался в палатке штаба вместе с Романовым и Шумовым. По боевому расчету он должен был находиться в палатке, как он сам шутил, "на охране своего стула".
Романов и Шумов, получая время от времени по радио доклады командиров разведотрядов, склонились над картой района ответственности и переговаривались, что-то вымеряя на ней, что-то рассматривая…
Олег думал, что они там отмечают выполнение внезапно возникшей задачи, но он ошибался.
Романов повернулся к нему и попросил подойти к карте: