— Нартов!
— Я! — Олег чуть привстал с табурета.
— Серебров…
— На территории… — отозвался Глеб, но шутка вызвала меньше смеха, чем первая.
— Еще с нами идет Абусаид, — сказал Романов.
— Расстрелян, — не переставал отпускать шутки ротный. — Мною лично…
Романов хмуро посмотрел на Иванова:
— Глеб, перестань!
— А что, пошутить нельзя? — усмехнулся Иванов. — Может, в последний раз шучу…
Около часа уточняли сигналы управления и опознавания, порядок и последовательность действий. Олег сидел в углу стола и слушал, как вдруг понял, что не прислушивается к тому, о чем говорит командир. Он вдруг понял, что голова его забита только одним: он пытается представить, какое выражение лица будет у Светы, когда Саша передаст ей привет от него.
Света…
Олег улыбнулся про себя. Почему она тогда сказала, что у нее кроме него никого нет? Разве так говорят тому, кого видишь в жизни, может, всего десятый раз? Разве так говорят те, кто потерял своего любимого?
А ведь дома невеста ждет… и кольца уже куплены, и, наверное, платье…
Машины на свадьбе обязательно будут белые. Все в бантах, украшениях. На бампер надо будет обязательно куклу красивую усадить…
А Света там, среди крови, среди смерти, среди человеческих страданий и горестей. Она мужественная женщина. С такой, по жизни идти, наверное, легко. Тем более, что цену жизни такая женщина уже познала. Не сломит ее бытовуха. Такая сама кого угодно сломит… сломит и растопчет.
— Нартов! Опустись на землю!
Олег встрепенулся. Романов смотрел на него.
— Ты все понял?
— Так точно.
— Учти, скорее всего, придется работать в упор. Не побоишься?
— Нет.
— Ну и хорошо… встали. Пошли…
До Хатуни доехали на машинах, там забрали Самойлова, Сереброва, нескольких контрактников, и дальше вывод групп был проведен пешим порядком.
Вперед ушел головной дозор. Группа ликвидации шла вместе с группой Лунина. Практически сразу вошли в лес, и пошли по косогору. Склон уходил влево вверх, и однообразная постановка ноги сильно утомляла. Сумерки окутали лес, наполнили его мистическим страхом.
Олегу было не по себе. Хоть он и шел в центре группы, все же не мог справиться с не проходящим чувством, что на тебя кто-то пристально смотрит через снайперский прицел. Казалось, что за каждым кустом притаился боевик, который целится прямо в лоб. Вот сейчас он нажмет спуск… и треск веток действовал на нервы…
Перед Олегом шел со связанными руками Абусаид. Нартов время от времени тыкал его стволом своего автомата в спину, чтобы араб чувствовал, что его контролируют.
Шли около двух часов, и, наконец, остановились. Группа Романова осталась на месте, Лунин ушел вперед по плану операции.
— Как себя чувствуешь? — спросил подполковник Олега.
— Нормально, — Олег пожал плечами. — Что мне будет?
— Понял. Тогда слушай меня.
— Слушаю.
— Первым идет Абусаид. За ним — ты. Ты будешь косить под Умара. Если будут спрашивать, отвечай глухо, по легенде ты ранен в шею. Так тебя в темноте не распознают. К тому же обмотаешь голову тряпками.
— Ясно.
— Дальше. Когда установим контакт с дозором, нужно будет обязательно дождаться, пока они не доложат Бислану, что все в порядке. Если такого доклада не будет — Лунин валит весь дозор, а Володин расстреливает кусты. Тогда мы уже никого живым не возьмем. Так что надо постараться.
— Понял.
— Так, дальше. Когда мы приблизимся к ядру их группы, нужно будет очень быстро выделить среди них Бислана Ахмадова. После этого нужно будет нейтрализовать его, а остальных уничтожить. Работать бесшумным оружием — это внесет на некоторое время сумятицу, и мы успеем пострелять большую часть, прежде, чем они начнут сопротивляться.
— А если начнут сразу?
— У Самойлова пулемет. В упор быстро всех успокоит.
— Понятно, — кивнул Олег.
От осознания предстоящей задачи его начало мелко трясти. Романов, увидев это, хлопнул его по плечу:
— Если все сделаем правильно — все будем живы.
— А если нет?
— Тогда мертвы.
На связь вышел Лунин и доложил, что обнаружил дозор боевиков из трех человек.
— Ты сам не засветился? — спросил Романов.
— Нет. Я далеко от них. Метров сто.
— Принял. Веди наблюдение. Конец связи.
— Конец связи.
Олег посмотрел на время: было около полуночи. До момента стычки оставалось около трех часов. Нартов вздохнул. Нет ничего противнее в жизни, чем ждать… ждать неизвестности…
Еще через сорок минут Володин доложил, что вышел на позицию, замаскировался, начал вести наблюдение и обнаружил семерых боевиков, сидящих и лежащих на берегу реки прямо под деревом.
— Принял, — сказал Романов в рацию, и повернулся к Сереброву: — Там три и там семь — всего десять. Где еще тринадцать? Может, в кустах?
— Может, этих оставили ждать нашего урода? — Серебров кивнул в сторону сидящего на земле Абусаида. — А сами ушли?
— Возможно, — кивнул Романов. — Если это так, то, скорее всего, Бислан ушел со второй группой.
— Значит, и ловить нам там нечего… накроем их "Шмелями" и дело с концом…
— Накрыть всегда успеем. Для начала выясним, есть ли среди них Бислан.
Романов связался с Володиным:
— Когда мы будем метров за пятьдесят от дерева, Нартов или наш пленный позовут Бислана. Если кто-то отойдет в нашу сторону, по моему сигналу мочи всех, кто у дерева и в кустах. Если никто не выйдет, тогда работай только по трассерам. Возможно, мы сами справимся…
— Понял, — отозвался Володин.
Романов с Нартовым и Ивановым несколько раз отработали порядок передвижения и действий при приближении к боевикам. Отдохнули. Олег почувствовал, что хочет есть.
— Выходим!
Встали. Араб тоже покорно поднялся. Олег заглянул ему в глаза и увидел в них пустоту. Абусаид был морально раздавлен, размазан опытными в этих делах офицерами специальной разведки…
В движении Олег начал чувствовать нарастающие удары крови в висках. В ногах появилась какая-то ватная дрожь. Они шли по ночному лесу, раздвигая в стороны кусты, ветки. Кроны деревьев раскачивались от порывов ветра, луна исчезла.
Вдруг начал накрапывать дождик. Появился шум капель по листьям, что скрывало шорохи при передвижении. Группа шла в ночь. В неизвестность.
Олегу вспомнилось: "Шумел сурово брянский лес…". Историческая параллель напрашивалась сама собой…
Олег усмехнулся: только в стихах рассказано про партизан, он — егерь. Борец с партизанским движением…
— Подходим, — тихо сказал Романов и, связавшись с Луниным, несколько минут перебрасывался с группником фразами, уточняя порядок действий.
Олег чувствовал, как сильно билось сердце. Руки мелко дрожали, дыхание стало прерывистым. Ему казалось, что сердце бьется так громко, что сидящие в дозоре боевики его обязательно должны услышать…
— Приготовиться… — сказал Романов.
Олег увидел, что командир переложил бесшумный пистолет за пояс, а "вал" взял под руку так, что автомат не было видно со стороны, но им можно было воспользоваться в любой момент… укороченный Калашников с трассирующими патронами он повесил на спину.
Нартов вынул из-под разгрузки АПСБ и загнал патрон в ствол. Поставил пистолет на предохранитель и, так же как и командир, заткнул его за пояс. Толкнул стволом араба: иди, мол…
Олег посмотрел в спину араба и вдруг подумал, что война не столько убивает тела, как убивает души человеческие. Ради сохранения своей жизни араб, по блатному говоря, сейчас "ссучивался", "сдавал" своих. Тех, кто был ему другом, а может и братом… ох война, война, нагородила ты беды… и своим и чужим…
По рации Лунин сообщил, что группа Романова прошла мимо него. Романов подал своим сигнал.
— До дозора метров сто. Всем внимание. Начинаем!!!
Олег обернулся к Иванову:
— Сколько время?
— Ноль два разделить на сорок два, — отозвался Глеб, посмотрев на табло электронных часов.
— Чего? — не понял Олег.
— У меня так на часах написано… — усмехнулся Иванов и показал Олегу свои часы.
Шутка за минуту до возможной смерти Нартова не развеселила.
Абусаида начало трясти.
— Как бы он нам ничего не испортил… — выразил сомнение Самойлов.
— Олег, — дал указание Романов. — Если что, Абусаида сразу к Аллаху…
— Понял… — кивнул Олег.
Они шли по тропе. Если тропа заминирована — мгновенная смерть всей группе…
Справа в кустах раздался шорох.
— Это я, — хрипло, на арабском, сказал Нартов. — Умар…
— Стой, — довольно громко приказали сверху по-русски.
Олег, как ни в чем не бывало, продолжал движение, толкнул Абусаида, чтобы тот не останавливался.
— Стой! — повторили сверху.
— Это я, Умар, — сказал снова Олег.
Его уже трясло так, что он боялся упасть от страха в обморок.
— Со мной Абусаид, моджахеды…
— Муслим с вами? — спросили сверху.
— Нет, — хрипло ответил Романов.
— А ты кто?
— Ибрагим…
— А где Муслим?
Романов сжал рацию в руке — если нет в природе никакого Муслима, и их только проверяют, то духов уже надо мочить, ибо через минуту и сам можешь уже лежать с пробитой головой…
— Который из них? — нашелся Романов.
— Кульчиев.
— Не знаю… иди, помоги нам, у нас двое еле идут.
— Сколько вас?
— Слышь, ты кто, я тебя не узнаю по голосу? Иди, помоги, что ты резину тянешь?
— Идите прямо, там вас встретят…
— Хорошо…
Человек вверху замолчал. Потом было слышно, как он связался с кем-то по рации. Что он говорил, распознать было невозможно. Потом, вслед, он крикнул:
— Идите, вас ждут…
Абусаид шел первым. За ним Олег. За Олегом Романов, Серебров и Иванов. Замыкал шествие Самойлов с ручным пулеметом.
Впереди показалось одинокое дерево. Абусаид шел, еле переставляя ноги и низко опустив голову.
— Если не сможешь стрелять, — сказал Олегу подполковник, — сразу падай на землю. Понял?
— Понял… — отозвался Олег. Он оценил, как Романов дипломатично назвал возможный приступ парализующего страха — "не сможешь стрелять"…