гня «при малейшем подозрении на опасность…».
Через минуту co стороны кустов появился разведчик и крикнул:
— Товарищ лейтенант! Bаc товарищ подполковник зовет!
Олег спрыгнул с БМП и бегом направился к кустам. Автомат он поставил на предохранитель, сам не зная зачем.
За кустами он увидел стоящего к нему спиной Романова, который нагнулся над телом лежащего человека, чуть дальше двое разведчиков стояли возле второго лежащего тела, направив на него стволы своего оружия. Еще один разведчик с пулеметом находился метрах в пятидесяти впереди, что-то выглядывая в лесной чаще.
Романов повернулся и, увидев Нартова, крикнул:
— Сюда иди!
Олег подскочил к подполковнику и посмотрел на лежащего. Это был один из убегавших боевиков. Он был одет в американский горный камуфляж, и на кармане левого рукава была пришита нашивка в виде двух перекрещенных ятаганов на фоне зеленого знамени. Тело конвульсивно дернулось, и только сейчас Олег понял, что боевик убит. Из его пробитой головы толчками вытекала густая кровь. Она текла по земле, проделывая себе путь в первых зеленых травинках…
Олег оторопело посмотрел на убитого, понимая, что его убили только что, скорее всего именно добивающим выстрелом в голову…
— Очнись, лейтенант! — Романов хлопнул Нартова рукой по плечу. — Этот готов. A вот второй по твоей части — араб. Пошли, поговорим с ним…
Они подошли ко второму, и Романов приказал разведчикам поднять пленного на колени. Сержант Май-оол незамедлительно выполнил приказ командира. Романов ухватил боевика за пышную бороду и чуть приподнял ему голову:
— Переводи, — сказал он Нартову и тут же спросил: — Ты кто?
Нартов начал переводить. От волнения у него все перемешалось, но все же боевик его понимал.
— Я мирный житель, строитель…
Романов усмехнулся:
— A это твоя рабочая одежда? Разгрузка, камуфляж, горные ботинки, автомат, гранаты, нож…
Олег не знал, как перевести слово «разгрузка», а потому пропустил его. На качество допроса, это, по всей видимости, не повлияло…
Араб опустил голову, но Романов тут же дернул его за бороду, возвращая голову в исходное положение:
— Будешь говорить — будешь жить. Только не ври. Тебе отпираться бесполезно. Или я просто сейчас тебя расстреляю…
Олег перевел слова и посмотрел на Романова. Неужели действительно расстреляет? Чуть дальше лежало тело убитого боевика. Олег понял — расстреляет.
— Я командир роты особого мусульманского батальона «Джамаат». Moe имя Салех.
— Кто еще из командиров был в селе?
— Был кто-то из бригады Амира. Ушли утром. Еще до вашего появления.
— Куда ушли?
— He знаю.
— B какую сторону?
— На Элистанжи…
— Сколько человек ушло?
— Человек сорок.
— Где сам Амир?
— Этого я не знаю. Командирам моего уровня он эту информацию не доводит.
— Откуда ты приехал в Чечню?
— Из Иордании.
— Сколько еще наемников в твоей роте?
— Шесть, — Салех кивнул головой в сторону убитого и сказал: — Точнее теперь пять.
— Какое время ты находишься на территории Чеченской Республики?
— Полгода.
— Каким образом ты здесь оказался?
Араб замешкался с ответом и тут же получил от сержанта удар ногой в печень. Салех согнулся пополам, но Романов его выпрямил:
— Hy!
— Перешел через границу из Грузии.
— Как, где и с кем связался из руководства боевиков для зачисления на свою должность?
— Здесь, в Сельментаузене, есть человек, через которого я связался с Амиром.
— Кто этот человек?
— Этого я вам сказать не могу.
— Сколько с тобой из Грузии пришло боевиков?
— Двенадцать.
— Где они?
— Почти все погибли под Улус-Кертом.
— Схроны?
— Этого я вам говорить не буду.
— Я же тебя сейчас расстреляю!
— Как Аллаху будет угодно.
Романов отвернулся от боевика и связался по рации с Самойловым:
— Что у тебя?
— Порядок. Взял четверых.
— Арабы есть?
— Есть. Двое.
— Трупы боевиков?
— Есть несколько трупов, сейчас занимаемся их сбором…
— Понял. Арабов в отряд, остальных к Аллаху. Как понял?
— Хорошо понял.
— Конец связи.
— Конец связи.
Романов снова повернулся к арабу:
— Где вы храните оружие и боеприпасы?
— Бисмилла Алла-Акбар… — затянул араб.
Олег перевел:
— Восхваляет Аллаха.
Романов оценивающе посмотрел на Нартова, и устало сказал:
— Кончай его. Этот араб никакого интереса для ГРУ не представляет…
Май-оол ударил араба ногой в спину, и тот завалился на землю. Видимо, поняв, что сейчас с ним будут делать, закрыл голову руками и начал цитировать суры из Корана.
— Чего ты ждешь, лейтенант? — спросил Романов. — Убей его.
Олег отступил на пару шагов и помотал головой:
— Я не палач…
— Что? Опять рецидив пацифизма? Надо было тебе показать трупы десантников. Посмотрел бы что они, вот эти боевики, с ними сделали…
Олег покачал головой:
— Я не палач…
Романов повернулся к сержанту:
— Давай, сержант…
Разведчик вскинул автомат, и выпустил длинную очередь в лежащего боевика. Олег видел, как спина араба покрылась маленькими дырочками, тело задергалось, подпрыгивая от мощных ударов автоматных пуль. Сержант повернулся к Олегу:
— Вот так, товарищ лейтенант. A вы боялись…
— Да пошел ты, урод… — не думая, отозвался Олег.
Сержант расхохотался. Романов покачал головой:
— Олег, это война. И чтобы выжить, ты должен уметь делать это…
Нартов сплюнул. Он еще не пришел в себя от лицезрения убийства. Лицо его было бело, как лист бумаги, дыхание срывалось, в горле пересохло.
— Тела грузите на лобовой лист! — приказал Романов и пошел к боевой машине, которая так и стояла там, где ее оставил Олег.
Олег тоже пошел за командиром, ожидая услышать от того еще много разных слов, но Романов шел молча.
— Два трупа, — сказал Романов Кириллову. — Боевики…
Наверное, Саша понял, что произошло в кустах, и сказал Романову:
— Это же был пленный!
Романов, не поворачиваясь, отозвался:
— У него были ранения, не совместимые с жизнью. Что бы ни мучился, пришлось помочь…
Олег посмотрел на Романова. Тот, как ни в чем не бывало, вытащил из-за пазухи карту и рассматривал местность.
— Хотя, в таком случае, не надо тратить на него лекарства… — задумчиво произнес Кириллов.
Олег посмотрел на врача. Наверное, все-таки Саша был в чем-то прав. Принесли трупы. Их уложили на лобовой ребристый лист. Рядом положили два автомата, которыми были вооружены боевики. Автоматы, как показатель результативности работы отряда, представляли куда большую ценность, чем трупы.
B том месте, где вертолеты накрыли боевиков, работали десантники. Им тоже нужны были трофеи, и они бегали по полю и собирали оружие убитых боевиков. Старлей-десантник радостно сообщил Романову, что уже собрал три автомата, пулемет и гранатомет. Романов покривился, но промолчал. Пусть и десантники берут «результат»…
Вернувшись к исходной позиции возле околицы деревни, Романов приказал спешиться, а сам, прихватив Нартова, подошел к Иванову, возле которого уже стояли пять чеченцев престарелого возраста, с седыми бородами и глазами, много повидавшими в этой жизни.
— Здравствуйте, — поздоровался Романов.
До того, как Романов подошел к чеченцам, издалека было видно, что они что-то пытаются объяснить Иванову, а на лице Глеба было написано, что еще пять минут такого разговора и он просто начнет бить лица стариков прикладом своего автомата.
На приветствие Романова чеченцы только повернулись и никак не отреагировали.
— Что за базар? — крикнул подполковник и, хоть на нем не было видно погон, чеченцы мгновенно определили в нем руководителя.
— Зачем мужчин убили? — спросил один из чеченцев, махнув рукой в сторону, где вертолетчики накрыли боевиков.
— Кого убили? — переспросил Романов.
Нартов незаметно спросил Иванова:
— Глеб, кто это?
— Это старейшины Сельментаузена, а тот, который говорит, Леча Даудов — глава местной администрации. Он тут самый главный.
— От нас глава или от боевиков?
— От нас… или от них. Черт его разберет.
— Кого убили? — повторил Романов свой вопрос.
— Наших мужчин из села, — сказал Леча.
— Иди сюда! — Романов быстро ухватил Даудова за плечо и поволок к носу БМП, где лежали два трупа. — Эти люди родом из твоего села? Так?
— Эти? — Леча мгновение рассматривал убитых в лица. — Эти нет.
— Правильно. Потому что это бандиты-наемники, которые приехали сюда из других стран. A ты их пригрел, выкормил, предоставил крышу над головой. Неделю назад ты мне сказал, что в твоем селе боевиков нет и быть не может. Ты мне дал слово, что ни под каким предлогом не допустишь в свое село боевиков. A ведь слово мужчины на Кавказе — крепче любого камня! Что, получается, что слово горца все-таки ничего не стоит? Так, собака лаяла, ветер носил? Или выходит, что ты не мужчина?
Чеченец начал негодовать, но делал это молча, ибо знал, что перед ним стоял не просто офицер российской армии…
— A что я сделаю против них? Их много! У них оружие!
— Сколько?
Чеченец промолчал.
— Или может, у тебя нет оружия? — Романов криво посмотрел на Даудова. - Как же!?
Леча насупился:
— Ты прав, командир. Можешь ругать меня, сколько тебе захочется. Вот только помочь ты мне ничем не поможешь. От вас, русских, мы видим только беспочвенные призывы бороться с боевиками! A почему мы это должны делать? Что вы для нас сделали, чтобы мы помогали вам, а не им? Или ты думаешь, что мне доставляет радость, когда чеченские или русские молодые парни погибают неизвестно за что? Никакой войны мне не надо! Мы всегда co всеми жили мирно. Это вы пришли в наш дом!
— Я пришел в твой дом за тем, чтобы навести здесь конституционный порядок! Чтобы убить в твоем доме войну! Ты хочешь мира? A что ты делал, когда Дудаев вооружал твоих соплеменников и призывал к сепаратизму? Ты его образумел? Ты его уговорил сложить оружие? Нет. Потому что ты, и такие как ты прижали хвосты и молчали. Тогда ты о мире думал? Или может, ты думал, как будешь наших, русских баб в Наурской драть? A тех, кто не дает, расстреливать как агентов ФСБ? Что, скажешь, что не было такого? У тебя, у вас всех, уже было время отговорить своих новых правителей прекратить бардак и беспредел. У вас это не получилось. Теперь моя очередь. Но, только мне приходится решать эту проблему посредством убийства. Думаешь, мне лично это приносит удовольствие? Думаешь, мне нравится это делать? Нет, мне это не нравится. Но я — солдат. И я выполняю свой долг.