— Как бы нас там чехи в засаду не приняли… — высказал свое опасение Олег. — Расстреляют, как куропаток. Кто нас тогда выручать будет? Сил-то больше нет…
— Сто восьмой полк поднял роту… — сказал Глеб. — Если что, они нас вытаскивать будут…
Бронегруппа катила с приличной скоростью, оставляя за собой клубы придорожной пыли и выхлоп двигателей. Люди находились в полной готовности к бою…
Иванов связался с Самойловым и сказал Олегу:
— Все, Самойлов дошел до Данилова и сейчас вытаскивает его…
— Потери есть?
— Двое раненых.
Рота подкатила к стоящим у дороги машинам бронегруппы Самойлова. Иванов приказал спешиться и занять круговую оборону. Вместе с Нартовым Глеб подошел к командиру группы второй роты лейтенанту Симакову. Тот с семью бойцами остался с бронегруппой на охране.
— Где Самойлов? — спросил у него Глеб.
— Вон там! — лейтенант указал рукой вверх по склону горы. — Уже возвращаются.
Ждать пришлось не долго. Со склона спустились группа Данилова и две группы роты Самойлова. Данилов был возбужден, выглядел испуганным, но реагировал на все вроде нормально. Через пару минут он судорожно стал объяснять:
— Мы сидели в дневке, в ложбинке. Боец в дозоре уснул, и прямо на нас вышло с десяток боевиков. Я отдыхал, смотрю — духи. Метров двадцать до них. Хватаю за плечо пулеметчика, и как дали в два ствола! Te бегом от нас. Вся группа огонь открыла, завалили двух боевиков. Они там остались… Я дал радио, мало ли чего. Я же не знал, сколько их тут всего…
— Да и раненые… — согласно кивнул Глеб.
— Раненых мне наша артиллерия сделала, — отмахнулся Витя. — Они залп дали, я решил скорректировать. Левее, говорю, метров триста. Ну, они и дали «левее», как всегда наоборот… вернусь на базу, артельщикам рожи начищу…
Услышав шум, Олег обернулся. B стороне Самойлов избивал заснувшего в дозоре бойца. Чтобы и ему и другим в другой раз не повадно было. Разведчик, понимая свою вину, молча сносил удары.
— Надо сходить туда, — сказал Глеб, махнув рукой вверх по склону. — Забрать оружие и документы убитых. A может, из них кто живой остался…
Связались с отрядом. Романов разрешил сходить на место боя. Олег увязался идти тоже. Решили подниматься по склону двумя группами. Проверили связь, пошли.
Олег шел следом за Ивановым. Тот послал в головной дозор двух контрактников и в боковой еще двоих, а сам шел в ядре группы вторым. Поднимались до места боя минут двадцать. Шли в полной готовности. Наконец, головной дозор доложил, что обнаружены пять тел. Через три минуты Олег увидел впереди воронку от взрыва снаряда десантной «Ноны». За воронкой лежало срезанное взрывом дерево, и два тела боевиков. Над телами стоял Одинцов.
— Вот двое, там, дальше, еще один, а вон там, метрах в двухстах, еще двое, которых лейтенант сразу срезал… — сказал контрактник Иванову.
— Понял, — кивнул Глеб.
Иванов остановился и посмотрел назад, на поднимающихся в гору своих разведчиков.
— Живее копытами шевелите! — крикнул он бойцам.
Олег обошел ротного и приблизился к одному из убитых. Боевик лежал лицом вниз и Олег пнул его ногой, понимая, что тот убит, но, желая еще раз проверить это. Тело дернулось, и вдруг ожило…
Олег даже не успел ничего предпринять, как боевик повернулся на спину и вскинул пистолет. Нартов судорожно начал было поднимать свой автомат, но понимал, что не успевает выстрелить раньше, взвыл от осознания своей беспомощности и тут же по ушам стеганул хлесткий выстрел «Стечкина», а в грудь как будто ударили молотом.
Перед глазами мелькнули верхушки деревьев, и Нартов понял, что в него стреляли, и что он лежит, уже подстреленный, на земле.
Откуда-то сбоку простучала автоматная очередь. Потом еще две.
Олег хватал воздух ртом, но вздохнуть у него не получалось — так бывает, когда отобьешь об чей-нибудь кулак свое солнечное сплетение…
Подскочил Глеб, опустился рядом на колени:
— Олег, куда он тебя?
Ротный начал ощупывать переводчика, с ужасом осознавая, что лейтенант перед боевым выходом не одел бронежилет.
— Куда он тебя?
Олег смотрел на Глеба перепуганными глазами. Больно не было. Просто пока он еще не мог вздохнуть после удара пули. Руками Олег и сам прощупал себя и, поднеся руки к глазам, увидел, что они были в крови. Это напугало его еще больше.
Через полминуты, когда Иванов уже достал перевязочный пакет, Олег смог сделать вздох. C выдохом он сказал:
— Глеб, меня ранили…
— Вижу…
Глеб расстегнул на раненом бушлат. Подбежал Одинцов:
— Куда его?
— Сейчас…
Сняв бушлат и задрав свитер и тельник, Глеб сказал:
— Вроде ерунда. Пару ребер только снесло. Почти по касательной… Вот входное, вот выходное…
Контрактник помог ротному перебинтовать Олега, после чего Нартов поднялся на ноги и, подскочив к ранившему его духу, выстрелил в уже убитого боевика несколько раз из автомата:
— Вот тебе, сука…
Но тут Олегу стало от пережитого плохо, закружилась голова, и ему пришлось опуститься на землю.
— Несите его вниз! — приказал Иванов, но Олег нашел в себе силы встать и сам пошел к дороге.
Под бинтами уже хлюпало от крови, но Олег старался держаться бодрым и даже пытался шутить с разведчиками. Когда колонной возвращались уже на базу, ему снова стало плохо. Стала нарастать боль.
На броне Иванов вколол Олегу промедол. C одним из раненых бойцов было совсем плохо — осколком снаряда ему располосовало бедро, перебило кость. Боец выл от боли даже после двух инъекций обезболивающего. Раненых сразу доставили к Кириллову.
Первого врач осмотрел бойца с ногой. Рана была серьезной, и медлить было нельзя. B полевых условиях раненому так и не остановили кровь, и в настоящее время он находился в шоке от боли и значительной кровопотери.
— Ну, что? — спросил Романов у врача.
— Нужно делать операцию, — сказал Саша. - Срочно. Или до госпиталя он может не дотянуть…
— Что для этого надо?
— У меня все есть…
Раненого уложили на операционный стол, который Кириллов сделал из снарядных ящиков.
— Лежи и не дергайся… — сказал эскулап.
Саша сделал раненому новокаиновую блокаду, пошутив при этом: «хорошо зафиксированный разведчик в анестезии не нуждается», и приступил к операции — нужно было найти поврежденный кровеносный сосуд и перекрыть его, ибо другого способа остановить кровотечение не было.
Олег сидел в это время в углу палатки своего друга, и вяло следил за действиями капитана медицинской службы. Нартову было плохо, но Олег держался, понимая, что раненому парню еще хуже, а потому и крепился, как мог.
— Да что ты так переживаешь, — разговаривал с раненым Кириллов. — До свадьбы заживет, и будешь выплясывать на этой ноге как танцор диско…
— Товарищ лейтенант, — к Олегу подошел санинструктор-срочник Вовка Градов. — Давайте, я пока вашу рану подготовлю…
Олег нашел в себе силы привстать и выпрямиться, чтобы Вовке было удобнее разматывать с груди бинты. Олег приподнял руки, и санинструктор быстро смотал бинт до раны.
— A сейчас будет больно… — предупредил боец.
— Рви… потерплю, — Олег сжал зубы.
Санинструктор осторожно стал отрывать подушечку перевязочного пакета от самой раны. Кровь успела уже спечься, и приятного было совсем мало.
— Есть, — вдруг удовлетворенно воскликнул Саша. - Нашел…
Олег увидел, как прямо в лицо Кириллова брызнула струя алой крови.
— Покажите, товарищ капитан… — Вовка повернулся к своему начальнику, чтобы рассмотреть по лучше, как Кириллов будет перекрывать перебитый кровеносный сосуд.
— Смотри…
Вовка промочил Олегу рану и отвернулся к раненому солдату. Кириллову понадобилось меньше минуты, чтобы перекрыть кровотечение зажимом Бильрота, защелкнув кремальеру.
— Теперь что делаем? — Саша посмотрел на своего санитарного инструктора.
— Что? — спросил Вовка.
— Если состояние перебитого сосуда позволяет, вставляем специальный эндопротез… где он?
— Этот? — Вовка открыл металлическую коробку с несколькими пачками различных препаратов и достал одну из них.
— Давай этот…
Кириллов быстро и сноровисто подрезал рваные края кровеносного сосуда, а потом взяв эндопротез, вставил эту небольшую пластмассовую ребристую трубку в концы артерии, тем самым полностью восстановив кровоток. На этапе медицинского пункта оказание квалифицированной медицинской помощи было закончено.
— Вот и все, теперь можно и в госпиталь везти… — Саша смахнул рукавом co лба кровь и повернулся к Олегу: — Что, готово? Ну, показывай…
Олег повернулся к врачу простреленным боком. Саша посмотрел на рану и сказал:
— Тебе, брат, повезло. Пуля практически вскользь прошла. Ребро, конечно, перебило, но легкое, по всей видимости, не задето. Дышать больно?
— Теперь больно. A сразу вообще боли не было… — сказал Олег, кривясь от боли.
— Это всегда так. Ну и везет же тебе на касательные раны. Второй раз тебя духи в упор стреляют, а все никак нормально попасть не могут… — так шутить могут только врачи.
— Долго буду лечиться?
— Пару недель в госпитале полежать придется. A что, хочешь больше полежать?
— Глупо меня ранили. Как я могу долго лежать? Меня же наши мужики засмеют…
— He засмеют, — серьезно сказал Саша. — Любой срочник молился бы на такую рану: и жив остался, и здоровью вреда почти нет, и воевать больше не надо, не надо башку свою под пули чеченские подставлять… а может, еще и медаль какую дадут.
— A если здесь, у тебя в медпункте отлежусь? — робко поинтересовался Олег.
— He, нельзя, — сказал Саша.
— Почему?
— A если у тебя заражение крови начнется? A если ты здесь копыта откинешь? Что тогда? Это же конец всей моей медицинской карьере! Чего доброго меня еще и посадят…
— O себе заботишься?
— Сам не позаботишься, никто не позаботится. Ладно, рана у тебя для жизни практически не опасная, собирай свои манатки, полетим в госпиталь…
Появился Романов. C порога он зло посмотрел на Нартова: