Олег выскочил из палатки, чуть не сбив входящую медсестру.
— Извините…
Медсестра проводила его удивленным взглядом.
Вернувшись к себе в палатку, Олег не знал, куда себя деть. Поступил как мальчишка. Вот кто заставил его туда идти?
— Ты чего? — спросил Жора.
— Да так…
Василий собирал свои вещи.
— Все, выписываюсь из этого дурдома! — радовался он. — И поеду я домой! Прощай госпиталь, прощай Чечня, прощай проклятая «бригада бешенных псов»!
— Ты еще скажи «прощай оружие», Хемингуэй хренов… — рассмеялся Жора.
— A вот так и скажу…
Майор выглядел довольным. Для него война закончилась, и он отправлялся домой. Перед тем как уйти он пожал руку всем, кто был в палатке. K Олегу подошел в последнюю очередь и, пожимая ладонь, сказал:
— Удачи тебе, лейтенант, с твоей вдовой…
Мужики заулыбались. Олег чуть не выругался вслух, но сдержался. Сейчас ему было не до уходящего с войны майора.
Василий вышел из палатки, и все двинулись следом, проводить его до плаца, где формировалась колонна на Моздок. Посмотрев, какая грязь стояла между палатками, половина идти до плаца не пожелала. Олег посмотрел вслед уходящему счастливцу и вернулся на койку.
Нартов ворочался до вечера и не знал, куда себя деть.
Утром, после завтрака Олег вместе с Жорой вышли покурить. He успели перекинуться и парой фраз, как над их головами прошел вертолет Ми-8мт. Олег поднял голову и с удивлением увидел, что это была та машина, на которой и он сам прилетел в госпиталь. Об этом свидетельствовал бортовой номер вертолета. Нартов знал, что с его отрядом постоянно работали только два экипажа, и у него в душе что-то перевернулось:
— Кого-то из наших привезли…
Выбросив только что начатую сигарету, утопая по колено в грязи, и не обращая на грязь никакого внимания, Олег побежал к посадочной площадке. Если вертолетчики так и работали с отрядом Романова, значит… значит, привезли кого-то из своих…
Из своих…
На пункте приема и сортировки раненых, он мельком заметил Свету. Она о чем-то разговаривала с принимающим врачом.
Вертолет, сделав вираж, приземлился на площадке. Там уже стояли бойцы с носилками.
Олег поскользнулся и упал в грязь, а когда поднялся, увидел, как из приземлившегося вертолета первым выпрыгнул капитан Кириллов. Увидев отрядного начмеда, сердце замерло — подозрения оправдались. Привезли кого-то из своих…
Олег подбежал к вертолету. He хотелось верить, что кто-то из разведчиков попал в беду. Кровь мощными толчками билась в висках. Только один вопрос забивал сознание: кого?
Из вертолета подали носилки. Олег тронул за плечо Кириллова:
— Саша, кого?
Кириллов обернулся и, увидев Нартова, хрипло отозвался:
— Витя Данилов снова нарвался на засаду. Его тяжело, Май-оол убит.
Носилки из вертолета подавали ногами вперед. Это был сержант Май-оол. Вертолетчик посмотрел на Олега и отвернулся. Бойцы-санитары поставили носилки в грязь. Над телом склонился принимающий врач, которому хватило для вынесения своего вердикта нескольких секунд:
— B морг…
Носилки тут же подхватили и понесли куда-то в сторону. Из вертолета подали вторые носилки. Это был лейтенант Витя Данилов.
Врач взял его за запястье, проверяя пульс. Посмотрел зрачки. Покачал головой:
— B госпитальное отделение…
Олег не понял, что это значит, и поэтому не отреагировал. Санитары подхватили носилки и понесли, но вдруг Кириллов вытащил из-под разгрузки пистолет и, ткнув стволом в лоб врачу, бешено крикнул:
— B операционную! Данилова в операционную, живо! Его еще можно спасти!
Олег опешил от такой реакции медика, которого считал совсем безобидным человеком. Врач отшатнулся назад — Саша стволом «Стечкина» разбил ему бровь.
— Живо его на стол!!!
Врач с круглыми от страха глазами, прохрипел:
— Если мне каждый стволом тыкать будет, то кто вас, дебилов, лечить будет? Какая тут к черту хирургия?
— Я сам врач! — коротко бросил Кириллов.
Он был одет в американский горный камуфляж, китайский разгрузочный жилет, одна его ладонь была перевязана бинтом, на второй была беспалая перчатка, на коленях штаны были порваны… в общем, на врача он мало был похож…
— Ну, и что же у него? — усмехнулся из-под ствола пистолета, врач.
Кириллов co злостью посмотрел на коллегу:
— Смотрите ему голову — два касательных пулевых и слепое осколочное. Осколок выбил глаз, глазницу я затампонировал. Ввел реополиглюкин. Анатоксин. Вставил воздуховод — его рвет. Он жив! Жив! Его еще можно спасти!
Врач повернулся и крикнул остановившимся санитарам:
— B операционную! B первую очередь!
Кириллов опустил пистолет, и врач поспешил уйти в сторону. Из вертолета выскочил Авдей с перебинтованными руками. Увидев Нартова, боец кивнул.
— Что у тебя? — спросил разведчика Олег.
На лице бойца еще не высохли слезы.
— Нарвались на чеченов. Еле ноги унесли…
Авдеева трясло, видимо бой был совсем недавно. Из вертолета вышли еще несколько раненых бойцов. Нартов повернулся к Кириллову:
— Что случилось?
Начмед уже направился в сторону палаток нейрохирургии, и по пути стал рассказывать:
— Романов прознал, что где-то в горах есть большой схрон с оружием и боеприпасами, и выслал две группы на его поиски. Одна группа обнаружила чеченов, и обе группы отошли. Это было вчера. Сегодня пошли туда силами пяти групп и двух бронегрупп. Витя шел в первой группе. Я был с Ивановым. Мы были выше по хребту, Данилов ниже. Только вошли в район, слышим снизу стрельба. Да такая, будто сотня стволов бьет… Сразу спускаться не стали — прошли чуть дальше. Вниз сунулись, Авдей вышел на троих духов. Они к нему спиной были. Двоих он завалил, а третий успел дать по нему очередь и обе руки ему прострелил. Пока я этого духа добивал, внизу все стихло. Лунин доложил по рации, что Витина группа на него вышла без командира и трех бойцов. Романов вертолеты навел, те район накрыли. Мы по низине назад пошли и нашли наших. Двое раненых бойцов за деревьями прятались от духов. Май-оол на себе гранату взорвал и двух духов с собой забрал, а Витьке голову прострелили… — Саша посмотрел на часы: — Это было час назад…
Олег посмотрел на Сашу:
— A чего ты сам в горы поперся?
— Что?
— Зачем, спрашиваю, ты туда пошел с группой?
— Сам не знаю…
Раненых бойцов медики начали готовить к операции — им нужно было просто обработать легкие раны. Олег ходил вместе с Кирилловым по разным отделениям госпиталя, наблюдая состояние своих раненых. B нейрохирургию их не пустили. Когда Саша собрался возвращаться в отряд, Олег, неожиданно для самого себя, попросил:
— Саша, забери меня отсюда…
— Ты что? — удивился Кириллов. — Тебе что, здесь плохо?
— Мне здесь очень даже хорошо, но мне все это противно, когда там, в отряде, такие дела происходят… я тут с такой легкой раной, аж противно…
— Дурак ты, и не лечишься…
Кириллов улетел обратно. Олег следил за вертолетом, пока тот не скрылся из виду, а потом медленно побрел в свою палатку. На душе было тяжело. Он тут балдеет, а там, где-то в горах под Элистанжи дрались и погибали его сослуживцы. Они там свои жизни клали, а он здесь. B госпитале. C детским ранением… какой позор…
Олег прошел к моргу. Моргом служила обыкновенная палатка с той лишь разницей, что в ней не было печки. Внутрь его не пустил здоровенный, как медведь, боец-санитар:
— Куда прешь? Сюда нельзя!
— Я только на своего бойца посмотреть…
— Иди отсюда!
Боец явно не делал никаких различий ни для кого и хамил. Знал, что ему, такому большому, никто ничего не сделает.
Но у Нартова нервная система была уже расшатана войной, и хамства он терпеть не мог…
Нартов начал было поворачиваться, будто собираясь уходить, как вдруг резко повернулся и открытой ладонью снизу ударил огромного бойца в верхнюю губу и нос:
— Как с офицером разговариваешь, скотина!?
Санитар от удара завалился назад и прикусил при этом язык. Как-то нелепо взвыв, он попытался ответить Олегу, но лейтенант схватил его руку и, умело проведя задом, как его научил Лунин, зашел быстро co спины и второй рукой провел удушающий захват, подбил колени:
— Сидеть падла! Я офицер спецназа! Я просто… хочу… посмотреть… на своего… погибшего… бойца!
Санитар выкатил глаза, пытаясь что-то сказать, и когда Олег все же догадался чуть отпустить захват, выговорил:
— Да идите, я же не знал… простите…
Олег отпустил бойца, и тот быстро поднялся во весь рост. Казалось, что такое тело сможет просто раздавить Олега, но санитар смущенно потирал шею, и вел себя мирно. Он получил хороший урок от человека, наделенного ореолом элитных частей, с бойцами и командирами которых, шутить, таким образом, не рекомендуется никому…
— Идите…
Олег прошел в не отапливаемую палатку. B лицо ударил запах смерти. Именно смерти. Пахло не только запахом трупного разложения, но и запахом боя — порохом, тротилом, аккумуляторной кислотой, тлеющей ватой, пригоревшим мясом и кровью…
Олег шагнул вдоль выложенных в ряд тел.
Первым лежал сгоревший танкист. Он казался совсем маленьким. Только одна его рука не пострадала от огня. Ошметки шлемофона буквально пригорели к голове — и никто еще не пытался отодрать его. Рука танкиста сжимала пустую обойму от «макарова». Черное лицо, нереально маленькое, с выпяченными вперед ослепительно белыми зубами. Казалось, что танкист улыбнулся злой гримасой перед смертью, и эта гримаса застыла на его лице. Как же ты сгорел, танкист? B каком бою? И, самое главное, за что?
За танкистом лежал пехотинец без головы. Голова его лежала чуть в стороне. Воротник бушлата пехотинца был залит кровью и разорван в лохмотья — видимо голову ему отсекло крупным осколком…
За безголовым солдатом лежали два бойца в десантной форме. Один десантник был лишен ноги — она была разбита в лохмотья до самого колена, а на бушлате другого Олег рассмотрел не менее десятка пулевых пробоин. Последним лежал сержант Аяс Май-оол.