— A ты не отвлекай меня пустым базаром…
— Ладно, молчу… — Серебров посмотрел на Нартова и подмигнул: — Сейчас накроем духов!
— Нам укрываться надо? — спросил Олег.
— На такой дальности можно не укрываться…
— Сколько класть? — спросил по рации комбатр.
— Давай десять, — попросил Серебров.
— Хорошо, понял.
— He промажь…
— He накаркай.
— Молчу.
— Так, сейчас кидаю один снаряд, ты быстро корректируешь, через тридцать секунд кидаю еще три, снова корректируешь, еще через тридцать секунд кидаю остальное. Понял?
— Да, понял, — отозвался майор, и, повернувшись, махнул Воробьеву рукой: — Сержант, сейчас будет артналет, всем укрыться на всякий случай… береженого Бог бережет…
— Выстрел! — доложил по рации комбатр Вася. — Принимайте…
— C радостью ждем… — усмехнулся Серебров.
Олег вжался в землю, сразу ожидая взрыва, но прошло несколько секунд, а взрыва все не было. Он с удивлением посмотрел на Сереброва.
— Здесь восемь километров… — усмехнулся майор. — Подарок будет лететь больше минуты…
Олег поднял бинокль и стал наблюдать за хребтом. Один из боевиков поднялся, потянулся, раскинув в стороны руки.
— Товарищ майор, разрешите? — спросил Швец. — Теперь уже все равно…
— Ждем снаряда… — ответил Серебров. — Сейчас уже будет…
Олег навел бинокль на поднявшегося боевика. Рядом встал второй. Начал надевать на себя рюкзак, и в этот момент прямо возле него полыхнул огонь, вздыбилась земля и в разные стороны полетели перебитые взрывной волной ветки деревьев.
— B точку, — сказал по рации майор. — Давай еще…
— Понял, — отозвался Вася. — Принимайте…
Пыль окутала то место, где только что стояли люди. B небе еще кувыркались ветки, комья земли и скальные обломки…
— Швец! Кого увидишь — гаси! — приказал Серебров.
— Есть…
Снайпер приложился к винтовке и тут же произвел выстрел. B этот момент к скале долетели очередные снаряды. Почти одновременно на хребте полыхнули огнем, землей, камнями, ветками и пылью еще три взрыва.
— Ну, ты мастер! — Серебров откровенно восхищался работой артиллеристов. — Больше не надо, хватит…
— Хватит? Точно? — поинтересовался Вася. — A то мы гостинцы уже ветошью протерли, может еще?
— Хорош! Больше не надо. Все, до связи…
— Как знаешь… до связи.
Серебров подскочил:
— Пошли, быстро… Швец и один пулеметчик — остаетесь пока здесь — будете нас прикрывать. Как увидите меня у скалы, тоже подтягивайтесь.
— Понял, — кивнул Швец.
— Ты старший, — майор ткнул снайпера пальцем в грудь. — Смотрите, нас не подстрелите! Рация есть?
— Есть, — кивнул Швец.
— Все, пошли…
Группа поднялась и побежала вниз, в лощину, чтобы потом подняться на водораздел. Олег перехватил «Вал» под руку, спустил предохранитель. Вполне возможно, что после обстрела кто-то из боевиков смог выжить. Вряд ли он сможет оказать сопротивление, но Нартов уже имел горький опыт, оплаченный собственной кровью…
Когда разведчики поднялись на хребет, там еще местами горела трава, витал запах сгоревшего тротила, всюду валялись срубленные ветки, комья земли…
— Есть один, — крикнул Воробьев, обходя зону поражения.
Олег посмотрел — в стороне валялось нечто, одетое в камуфляжную одежду, но уже слабо напоминающее человеческое тело. Вероятно, боевик слишком близко стоял к месту разрыва снаряда — поэтому его так раскрошило. Пока осматривали место, подошли Швец и пулеметчик.
Всего нашли остатки пяти боевиков и одного живого, забившегося под вывернутое взрывом дерево. Это был молодой парень, лет шестнадцати, ничего не соображающий после близких взрывов, наверное, контуженный…
— Приведите его в чувство… — приказал Серебров.
Воробьев несколько раз ударил парня по щекам, и тот уже осмысленно посмотрел на разведчиков.
— Ты кто? — спросил его Серебров.
— Турпал Абуев, — чуть слышно сказал чеченец.
— Откуда и куда шел?
— Из Беноя…
— Куда?
— Туда… — он кивнул головой на запад.
— Что там?
— Наш лагерь… — было видно, что ему трудно говорить — язык его заплетался, голова западала то в одну, то в другую сторону…
— Что за лагерь?
— Наш лагерь, где мы живем в лесу…
— Кто начальник лагеря?
— Ахмед…
— Дудаев?
— Да…
Серебров с торжеством в глазах посмотрел на Нартова и подмигнул, мол какого «языка» взяли…
Олег подключился к допросу:
— Где находится Мовсаев?
— Я не знаю.
— A кто знает?
— Я не знаю…
— Слышишь, Турпал, от твоих ответов сейчас зависит твоя жизнь. Если ты будешь давать правильные ответы, то мы сохраним тебе жизнь, если нет — то ты умрешь вот прямо здесь, рядом co своими товарищами по газавату. Подумай… ты еще молодой, все у тебя еще впереди, тебе жить надо…
— Я не знаю, где Мовсаев. Я видел его только раз, месяц назад.
— B лагере?
— Да.
— Где находится лагерь?
— Там… — он указал рукой на запад.
— K нему есть автомобильная дорога?
— Есть.
— Из Шали?
— Да.
— Какие машины там бывают?
— Разные. Джипы, грузовики…
— Идти сможешь, или тебя пристрелить?
— Смогу…
— Тогда будешь наводчиком. Покажешь нам, где находится лагерь. Но смотри, только без шуток. Как только я замечу, что ты ведешь себя не так, я тебя застрелю. Понял?
Для убедительности Олег ткнул чеченца в лоб своим автоматом. Турпал, получив тычок, быстро кивнул:
— Понял…
Ему показали карту, где Абуев уверенно указал место расположения лагеря. Это место соответствовало расположению замеченного авиационной разведкой источника тепла. Серебров немедленно сообщил полученную информацию Романову.
Собрали затворы оружия убитых боевиков. Один из разведчиков уложил их себе в РД. Боевика связали по рукам и толкнули вперед. Он указал тропу, но по ней идти было опасно, и потому шли параллельным курсом метрах в ста от нее.
Спустились в очередную лощину, стороной обошли обозначенное на карте зимовье, снова пересекли еще одну тропу и долго шли по косогору. Стало темнеть.
— Ты здесь ночью ходил? — спросил Олег боевика.
— Да, — кивнул тот.
— Как организована охрана лагеря?
— Там у нас два поста. Один на дороге недалеко от лагеря, второй на тропе, которая выходит на трассу Агишты — Шали. Там по два человека сидит. B лагере постоянно дежурит с оружием несколько человек… — четко доложил чеченец.
Он уже оклемался, пришел в себя, но вел себя вроде спокойно. Швец, правда, несколько раз пнул его, заставляя бояться, нагоняя на него должной жути, чтоб не вздумал даже шутить…
За пятьсот метров от места расположения лагеря, Серебров остановил группу. Было уже темно, и нужно было привести в рабочее состояние приборы ночного видения. A заодно и перекусить…
— He курить, — строго предупредил Серебров.
Олег достал банку с кашей, открыл ее ножом и стал есть. Откинулся спиной на дерево, вытянул ноги.
Подошел Воробьев.
— Разрешите…
— Присаживайся, — кивнул Олег.
— Скажите честно, товарищ старший лейтенант…
— Ты все про Бардина?
— Да.
— Что тебе сказать?
— Понимаете, ведь он по жизни трусом был… — начал было говорить сержант, но замолчал и продолжил только спустя несколько секунд: — Я призывался вместе с ним из одного города…
— И что?
— Как бы сказать…
— Да уж скажи, как ни будь…
— Я с его отцом вместе работал… так вот его отец на проводах в армию…
— Попросил присмотреть за ним?
— Ну, в общем, да.
— И что ты хочешь узнать?
— Сейчас, сейчас скажу… в общем, как-то это на меня так подействовало… в смысле слова его отца… а он у нас в роте самым последним солдатом был. Я когда сержантом стал, строил его больше всех. За каждый косяк наказывал, бил, бывало… только я для чего его бил? Я хотел, чтобы он хоть раз ответил мне, дал в обратку…
— He ответил?
— B том то и дело, не ответил… он так и не научился стоять за себя. Когда у нас были парашютные прыжки, он откосил, больным сказался, слег в санчасть…
— Бывает… я тоже ни разу не прыгал с парашютом… еще…
— Про вас речи нет. Я видел вас в бою, вы прыгните. Вы умеете перешагнуть через страх, а он так и не научился. Вот я и хотел спросить…
— Как он погиб?
— Да. Я хочу знать, смог он перешагнуть страх, или нет…
Олег чувствовал, что сержант в темноте смотрит на него.
— Что тебе сказать…
— Вот и скажите мне, товарищ старший лейтенант, как было…
Олег некоторое время молчал, потом спросил Воробьева:
— A ты потом что скажешь его отцу?
— Я скажу, что он погиб, как герой… что другое я ему скажу?
— Вот ты Воробей настырный… ты знаешь, ты сам ответил на вопрос. Бардин отвлек внимание боевиков на себя…
— Отвлек тем, что побежал с поля боя?
— Отвлек для того, чтобы я смог перебить их всех с фланга…
Сержант некоторое время молчал. Потом сказал:
— Ладно, пусть будет так… а можно еще вопрос?
— Валяй.
— A почему, товарищ старший лейтенант, вы все время с Мишиным дрались? Вся рота смеялась с этого…
— Теперь это уже не имеет значение… больно ты любопытный…
— Какой есть…
— Лучше готовься к бою… проверь все ночники у своих разведчиков…
— Есть… — разведчик встал и ушел в темноту.
Олег продолжал есть кашу, запивая ее остатками воды. Перед глазами встал вид убитого Володи Мишина. A действительно, из-за чего он с ним так конфликтовал постоянно? Из-за того, что находясь в одном с ним звании, и при этом, не имея специального военного образования, стоял на должности выше? Или из-за того, что Романов больше доверял ему, а не Мишину? Обыкновенная ревность?
Или нет?
Как бы там ни было в отношениях с Володей Мишиным осталась недосказанность, незавершенность… вот это и есть — жизнь… и смерть…
Или все-таки Мишин таким образом воспитывал в нем настоящего офицера спецназа, заставляя идти через то, через что в бригаде проходил каждый срочник? Заставляя стать именно таким, каким он сейчас стал — равнодушным и расчетливым убийцей? Убийцей, который уже перестал чувствовать угрызения совести от совершенного? Убийцей, который готов убивать сейчас любого…