По всему телу прошла дрожь. Олега начало трясти. Кому наручники? Ему? Офицеру спецназа ГРУ? Офицеру, лично уничтожившему начальника особого отдела Ичкерии дивизионного генерала Абу Мовсаева и в придачу еще десяток боевиков? Что же вы можете в этой жизни, сержанты? Bаc бы, уродов, в чеченские горы…
Олег непроизвольно сделал движение рукой, проверяя, висит ли на плече автомат. Автомата не было. B голове вдруг включилось: «живым не возьмете…»
Один из сержантов как будто что-то понял, и ухватил Олега за руку:
— Только без шуток, а то мы тебе спесь быстро пообломаем…
Это было последней каплей, залившей чашу терпения…
Олег ухватил руку сержанта на излом, выворачивая ему пальцы, а второго быстро уложил ударом головой в нос. Пока второй летел на землю, Олег коленом выбил первому солнечное сплетение, после чего аккуратно поставил пакет с бутылками и занялся сержантами всерьез. Боковым зрением он увидел, как бросились врассыпную прохожие…
— Кого, вы, суки, взять решили… — непроизвольно вырвалось у него, когда он ухватил на удушение того, которому разбил нос своей головой.
Первый сидел на асфальте, держался за вывернутые пальцы, за разбитый нос и тихо хрипел, не в силах, что-либо сказать с выбитым «солнышком». По своей спецназовской привычке Олег быстро прошмонал обоих, забрал служебные удостоверения:
— Сидите здесь, уроды, и молите своего Бога, что я вас не убил. Еще раз увижу — точно порешу…
Кто-то из прохожих громко кричал «милиция», но вслед за Олегом не пошел никто.
Поднимаясь по лестнице, он успокоился, и сам себе улыбнулся. Родители не заметили в его поведении ничего, говорящего о недавней потасовке.
Сели за стол. Олег открыл бутылку и разлил всем.
— За возвращение! — предложил тост отец.
— Ну, я вообще-то не надолго, только утрясти дела с Германией, как мы по телефону договорились… — сказал Олег, но потом добавил: — Ну, в общем, тост правильный. Давайте…
Выпили. Отец, закусив, сказал:
— Я все уладил. Хорошая клиника в Дуйсбурге. Ориентировочная стоимость операции от десяти и выше тысяч долларов. Только ждут деньги, и готовы принять больного, в любой день…
— Это хорошо, — сказал Олег, разливая по второй.
— A кого это лечить надо? — спросила мама.
— Лейтенанта Данилова, — ответил Олег, ставя бутылку на стол. — Ему пуля попала в глаз, а вышла через висок. B госпитале его хотели направить уже в морг, но наш врач настоял, чтобы его направили в операционную. Жизнь ему спасли, но сейчас он совсем плох… и ему срочно нужна эта операция.
— Где же вы столько денег возьмете? — спросила мама. — Или армия дает?
— Держи карман шире, — усмехнулся отец. — Что бы армия дала…
— Чеченцы дали, — сказал Олег. — Целевой платеж. Именно для лечения…
— Столько много? — удивилась мама.
Мама, мама, наивная ты простота…
— B общем, давайте за то, чтобы операция прошла успешно… — предложил Олег.
Выпили. Олег набросился на жаренную картошку — блюдо, о котором он так долго мечтал…
— Дорогие часы, — сказал отец. — Где такие взял?
— Эти мне достались от одного очень важного человека, — сказал Олег. — A твои, которые с подписью Примакова, я разбил. И подарил одному очень хорошему человеку.
— Что за хороший человек? — спросил отец.
— Мой замкомбата. Серебров Александр Иванович. Очень хороший человек!
— A что за важный человек, который подарил тебе эти часы? — спросила мама.
Олег мгновение молчал, а потом все же сказал:
— Он мне их не подарил. Они мне от него достались. Пап, ты наверняка много знаешь по чеченской проблеме…
— Ну, кое-что…
— Слышал про «чеченского Мюллера»?
— Да, конечно, это Абу Мовсаев. Я с ним как-то вел переговоры. Сидел с ним за столом так же как сейчас с тобой. Это было три года назад…
— Значит, знаешь… и как он тебе?
— Если честно, у меня не сложилось мнение, что это умный человек. Скорее всего, он поднялся только за счет своей наглости и жестокости. Он даже на переговорах вел себя неподобающим образом, хамил. Но в целом с ним еще можно было переговариваться, по сравнению с другими… недаром его и прозвали «чеченским Мюллером».
— Недаром, — кивнул Олег. — Так это его часы.
Спустя несколько мгновений тишины отец спросил:
— Он их тебе подарил, что ли? Вздор какой-то…
— Нет. Все просто. Я его убил.
Отец улыбнулся:
— Я именно об этом и подумал. Как будто знал, что ты скажешь. Убрали, значит, еще одну чеченскую фигуру… еще одного возможного переговорщика…
— B смысле? — спросил Олег. — Что-то мне не понятно… какого переговорщика?
— Обыкновенного. Человека, имеющего в республике авторитет такого уровня, при котором можно решать межнациональные вопросы. Пойми — война войной, но при этом никогда нельзя забывать и о переговорах. Если можно было с ними договориться, нечего было и затевать эту войну. Но, уж если наша власть решила вести непримиримую войну, то здесь нужно быть последовательным до конца. Ну и ладно. Правильно и сделали…
— Носить вещи мертвого человека не хорошо… — сказала мама.
— Это трофей, — сказал Олег.
— Наливай еще, — посоветовал отец.
Выпили третий. Олег объяснил за кого он пьется, поэтому пили молча.
Нартов несколько раз пытался дозвониться до Светы, но на всех номерах трубку никто не брал.
Завалившись на диван, Олег вспомнил про отнятые у милиционеров удостоверения. Достал их из кармана, и стал разглядывать. Усмехнулся про себя: с такими бойцами много бы он в Чечне навоевал…
Потом забросил их в свою сумку. Может, когда пригодятся…
Утром Олег приехал в госпиталь имени Бурденко. Долго искал нужную палату, наконец, нашел.
Витя Данилов лежал на кровати с полуоткрытыми глазами. Олег сказал:
— Здорово, Витек!
Данилов никак не отреагировал. Подошла медсестра:
— У него последнее время пошло резкое ухудшение. Совсем перестал реагировать на звуковые раздражители… боюсь, что мы ему уже ничем не поможем…
Олег посмотрел на нее:
— Поможем. Я отправляю его в Германию…
Возвращаясь из госпиталя домой, Олег набрался смелости, и решил заехать к Оле. Пару раз он хотел развернуться и не пойти, но тогда проблема оставалась бы не решенной.
Дверь открыла Оля.
— Олег? Ты?
Олег заметил в ее глазах растерянность.
— Да, это я. Вот, вернулся… живой и почти здоровый…
— Слушай, это так неожиданно, ты бы хоть позвонил, сказал что приедешь…
Она стояла в пороге, не предлагая войти. Все стало ясно. Гора упала с плеч. Проблема решилась сама собой…
Олег широко улыбнулся:
— Чего в дом не пускаешь? Ты обзавелась кем-то? Как его зовут?
— Ты бы хоть предупредил… — снова сказала Оля. — Я же тебя так ждала…
— Я не слышу ответа!
— Зачем ты так… — Оля вдруг осознала, что перед ней стоит совсем другой человек.
Олегу стало смешно. Он вдруг приподнял край рубашки, и показал рубец от ранения:
— Вот что я там заработал… пока ты здесь с другими кувыркалась… Эх, правы были наши мужики! He будет у меня с тобой после войны никакого счастья… Своего счастья на чужом горе не построешь…
— Оля, кто там? — раздался из глубины квартиры до боли знакомый голос.
B коридоре Олег увидел своего университетского друга Ромку. Тот стоял в халате, в котором раньше ходил у Оли дома Олег.
— A, Ромка… хороший выбор. Желаю вам любви и счастья…
Олег повернулся и начал спускаться по ступенькам. Его просто распирало от радости…
Оля выбежала следом:
— Олег! Ты не правильно понял! Олег! Постой!
Спустившись на один пролет, Олег обернулся:
— Чего еще?
— Это не то, что ты подумал… не то…
— Конечно, — усмехнулся Олег. — Я знаю что это. Это любовь, и с ней не поспоришь. Извини, но я виноват не меньше. Прощай…
He обращая внимания на крики и плач, Олег вышел из подъезда, и пошел к себе домой. Ну, вот и разобрались. Ну вот, все и встало на свои места. На ходу Олег мысленно сравнил Олю co Светой. Разница у них в возрасте всего два года… а опыта жизненного…
Подумал о своем друге Ромке. Быстро провел ретроспективу всей дружбы. Получается, и не друг… так, только знакомый…
Настоящие друзья совсем не здесь… настоящие друзья, те, на кого Олег мог всецело положиться, наверное, пили сейчас вместе с заменщиками горькую, а может опять где-то в горах рисковали своими головами…
Вот они — настоящие друзья, которые всегда вытащат тебя из беды, вырвут тебя из лап старухи с косой… а если будет надо, то спустятся в ад, и вытащат тебя даже из под носа у чертей…
Олег шел по улице, и ему было хорошо на душе. Ему хотелось петь… как там, в Чечне, когда они с Димкой напились водки, и орали что было сил «Едут, едут по Берлину наши казаки» так, что собаки аж в Киров-Юрте загавкали…
Боже, хорошо-то как!
Олег шел, и улыбался прохожим, а они, бестолковые, не понимали и шарахались в стороны… куда им… им этого просто не понять…
На следующий день Витю Данилова увезли в Германию.
ЭПИЛОГ
— Думал, опоздаю… — Лунин с букетом роз только что подбежал к стоящим у турникетов Олегу, Свете, Сереброву и Романову.
— Получил бы выговор, — отозвался Романов. — У тебя их сколько уже накопилось?
— Да эти таксисты… — начал было оправдываться Лунин, но в этот момент стали называть прибывающий рейс, и он замолчал.
— Наш, — сказал Олег. — Наш самолет…
— Пойдемте встречать… — предложила Света.
Впятером они прошли в зал встречающих.
— Я коньяка по пути прихватил, — сказал Дима. - Сейчас тяпнем, или как встретим?
— Где коньяк? — спросил Серебров. — Давай сюда!
Лунин достал из внутреннего кармана своей кожаной куртки бутылку «Кремлевского» ноль-семь. Серебров взял в руки бутылку, осмотрел ее co всех сторон и принялся открывать.
— Там надо окручивать… — подсказал Дима.
— He учи отца…
Открыв бутылку, Серебров примерился и сделал несколько глотков.