«Мистравим» успел только перевернуться на бок и выставить локоть.
Удар вышиб воздух из лёгких «мистравим», второй удар чуть ниже горла отправил в глубокой нокаут. Максимов не успел сбросить его скрюченные пальцы, сжимавшие приклад, снайперская винтовка плюнула пулей. Но хлопок выстрела заглушили длинные очереди, расплескавшиеся в ночи.
Сотни ярких трассеров осами засновали в чёрном небе. На кого нарвались сирийцы, на «зомби» или на «мистравим», было пока не ясно, но шум подняли ужасный. Голосили, как при облаве на базаре.
Максимов стянул кисти рук «мистравим» тонким шёлковым шнурком, сорвал с его лица чёрную вязаную маску, затолкнул в распахнутый рот. Приложил палец к артерии на шее. Пульс был замедленный, но чёткий.
Наскоро осмотрел пленника. «Мистравим» не зря назывались «почти арабами», по форме и внешнему виду «шурик» ничем не отличался от тех сирийцев, что в каких-то трёхстах метрах базарили во весь голос и палили черт знает куда. Даже рация была «в масть», именно такими пользовались сирийцы.
С шипением вверх ушла ракета. Максимов успел упасть раньше, чем вспыхнувшая ослепительно белая звезда погнала по земле длинные тени. Искусственная подсветка добавила сирийцам уверенности, но не сказалась на меткости. Или они решили прошить пулями любой подозрительный бугорок. Очереди били внахлёст, сразу с нескольких точек, высекая яркий фейерверк трассеров из земли.
Ухнул разрыв гранаты, красным всполохом плеснув в небо. Беспорядочная стрельба на миг стихла.
Максимов перекатился к укрытию, сорвал плащ-палатку. Девчонка ещё не пришла в себя. И он стал ей жёстко массировать болевые точки над ушами и на затылке.
Она медленно распахнула глаза. Губы разлепились, готовые исторгнуть стон. Он залепил ей рот ладонью. Разгрёб густые, спутавшиеся волосы, зашептал в самое ухо.
Яркие светлячки трассеров вспороли чёрный воздух в метре над головой, веером разлетелись в темноту. Пришлось упасть и вдавить девчонку в землю. Она слабо затрепыхалась, потом затихла, жарко дыша ему в лицо.
Максимов сунул ей в ладонь рацию, поднёс к шершавым губам. Вдавил её пальцы в тангенту.
В эфире на частоте «мистравим» зашелестел её срывающийся шёпот.
Он уполз в темноту, как только услышал хруст камешков под ногами бегущих к их укрытию «мистравим».
23:51 (в. м)
Странник
Мобильный подрагивал в слабых пальцах израильтянина. Тихо пиликал мелодичный сигнал отбоя. Барон вытер взмокшее лицо.
— Она сказал, что человек, который её спас…
Максимов скорописью написал на листке короткую строчку. Показал Барону. Тот пробежал прочитал и опустил морщинистые, дряблые веки.
— Да. «Око за око, зуб за зуб», — упавшим голосом произнёс он.
— Единственное стоящее, что я запомнил из Торы, — уточнил Максимов. — Вашей дочери ещё жить и жить. Месть — неплохой способ психологической реабилитации. Гораздо лучше таблеток. Если только не забывать, что «око за око» — это не более того. Но и не менее того, что с тобой сделали. Семь смертей за три недели страха девчонки четырнадцати лет — это вполне достаточно. Будет время, объясните ей это. Как профессионал спецслужб и как отец.
Барон поднял на него измученный взгляд.
— А оно у меня будет?
— Уверен, да.
Максимов придвинул к себе спутниковый телефон.
— Сейчас мы выйдем на связь с вашим начальством, и вы передадите мои условия освобождения заложников.
Барон отрицательно покачал головой.
— Они не пойдут ни на какие условия.
— Пойдут! И вы это отлично знаете. Тем более, что условия будут более чем разумные.
— А русские?
— Что — русские?
— Русские спецслужбы уже вне игры?
Максимов кивнул на окно.
— Во дворе трейлер с химической бомбой, не забывайте. Число жертв будет больше расчётных десяти процентов. Это я гарантирую. Вы не знаете, что творится в Москве. Им сейчас только химического облака в центре не хватает. Не думаю, что чекисты в позу Феликса встанут.
Барон поёжился. Затравленным взглядом посмотрел за окно. В темноте хлестали одиночные выстрелы и глухо ревели моторы армейских машин.
— Моше, хватит тянуть резину! — поторопил его Максимов. — И нечего из себя строить героя. Через десять лет о вас забудут, как забыли о бароне Мирбахе[104].
Как и рассчитывал, израильтянин намёк уловил. Профессионал, он и есть профессионал.
— А вас лавры Янкеля Блюмкина не прельщают, так я понял?
— Карьера знатная, финал не нравится, — ответил Максимов.
«Тебе открытым текстом сказать, что мы пешки в многоходовой партии, или нет?» — подумал он.
Не потребовалось. Судя по глазам израильтянина, информации оказалось вполне достаточно, чтобы прийти к однозначному выводу: спецслужбы тешатся, а у простых смертных повышается смертность.
И все же его ещё мучили сомнения.
— Только один вопрос, Моше. Только один. И закончим переговоры. — Максимов указал на окно. — Скоро вмешается третья сторона, и нам станет не о чем говорить.
Барон выдохнул, как перед прыжком в воду.
— Скажите… Это очень важно для меня. Лично вы… Я не говорю, о тех, кто планировал, на кого вы работаете… Ну, вы поняли, да? Лично вы знали, что я отец Риты? Знали, да?!
— Нет. Чистая импровизация на основе случайного совпадения.
— Как жаль, что я не вижу ваших глаз. — Барон болезненно поморщился.
— Боюсь, это тот самый случай, когда надо верить на слово.
— Я ещё не полный идиот, — пробормотал Барон.
— Вы же умный человек, Моше. Почему вы сразу исключаете случайное совпадение? Это не Земля маленькая, а наш профессиональный круг узкий. Живём, как в большой секретной деревне. Так или иначе, все мы пересекаемся. Не по месту и времени, так по интересам. Подумаете сами, сколько человек в мире профессионально занимается нашим ремеслом? Не так уж много, если разобраться. И мест нашего нереста не так уж много. Например, в Женеве чихнуть нельзя, чтобы три разведчика не сказали вам: «Будь здоров, Моше!»
— Возможно, вы правы. — Барон пожал плечами. — Кто знает, кто знает… Возможно, это ваш стиль. Вы работаете на правде, как некоторые работают на лжи.
— И на том спасибо! — Максимов снял трубку спутникового телефона. Протянул Барону. — Моше, это ваш шанс спасти себя и своих людей. Не забывайте, что вы офицер и лично отвечаете за жизнь каждого подчинённого. Действуйте. Сейчас все зависит только от вас.
Оперативная обстановка
Сайт радиостанции «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru
Стенограмма прямого эфира
00.15 (в.м.)
Ведущий: Как нам стало известно, всем частям Московского гарнизона отдана команда «Марево». Это же «борьба с массовыми беспорядками». Фактически в городе введено осадное положение. Это так, Александр Семёнович?
Григорьев А.С. Давайте не нагнетать страсти. И так положение, хуже не придумаешь. Вы же не хотите, чтобы власть выпустила ситуацию из-под контроля и отдала город на откуп бандам бесчинствующих хулиганов.
Ведущий: А вы знаете, что на стихийных митингах уже вовсю звучат политические лозунги?
Григорьев. А.С. Такой информации у меня нет. Зато есть информация о многочисленных случаях грабежей, нападения на мирных граждан, разбоя. Уже с применением оружия. Исключительно ради спасения жизней мирных, законопослушных граждан мы приняли решение задействовать войска. Ни о каком разгоне демонстраций, массовых арестах речи нет и быть не может. Частям отдан приказ взять под охрану жизненно важные объекты.
Ведущий: Как в августе девяносто первого? Не боитесь, что армия перейдёт на сторону народа?
Григорьев А.С. Даже сравнивать нечего. Тогда была… Не моё дело давать политические оценки. Но то, что твориться сейчас, это никакая не революция. Это бардак и массовое хулиганство.
Ведущий: Мы прервём нашу беседу с первым заместителем министра обороны. Только что получена информация о кризисе вокруг посольства Израиля. Как сообщает наш корреспондент, в посольство был пропущен представитель спецслужб Израиля, прибывший в Москву для консультативной помощи российским коллегам. Очевидно, он сам предложил себя в заложники, потому что террористы выпустили одну заложницу. Нам известно её имя. Это Лиза Коган, сотрудница консульской службы. Смеем надеяться, что в ситуации наметился перелом. До этого террористы не выходили на связь и никаких требований не предъявляли. Представитель ФСБ от комментариев отказался, сославшись на служебную тайну.
Ближайшие подступы к посольству, как сообщает корреспондент, зачищены от молодёжных банд. И хотя в Замоскворечье все ещё происходят стычки радикалов с войсками, спецслужбы заверяют, что держат ситуации вокруг посольства под контролем.
Глава тридцатая«Утром, ты узнаешь утром. Я узнаю позже…»
00:25 (в.м.)
Волкодав
Панорама города медленно поворачивалась за окном. Свинцовая, зловеще подсвеченная всполохами пожаров. Небо, чашей опрокинувшееся над городом, смотрело на город равнодушными бисеринками звёзд.
Громов, забыв про еду, смотрел в стекло. Ни о чем думать не хотелось. Что-то необратимо менялось внутри. Делалось студёно и гулко, как в покинутом доме.
Кто-то сел в кресло напротив. Звякнули передвинутые приборы.
В стекле он увидел отражение Карины. Поворачиваться не стал.
— Ты обратил внимание, что люди спокойно ужинают? Махди оказался прав.
— В чем?
— Он не идеализирует людей.
Громов осмотрел зальчик ресторана. Персонал башни потянулся на поздний ужин. На первом, в восемь вечера, они ещё были зажаты. Затравленно косились на боевиков, охраняющих выходы. Сейчас люди вели себя естественно. Словно ничего страшного не произошло. Многие улыбались.
Он перевёл взгляд на руки Карины, ловко управляющиеся вилкой и ножом.
— У тебя тоже проблем с аппетитом нет, между прочим.