Девушка, прожёвывая кусок мяса, кивнула.
— Угу. — Вытерла салфеткой уголок рта. — Только мне ничего не платят за то, что я здесь сижу. Фактически единственная реальная заложница. Если не считать дяди Васи, естественно.
Она подняла на него взгляд. Тёмные глаза вдруг сделались бездонными, как небо за окном.
— Хочешь, скажу, кто ты? — спросила она, не сводя с него глаз.
— Интересно знать.
— Потому что сам ещё не знаешь.
Громов хмыкнул. Она была права.
— Ты «цена крови»[105], Гром.
— Не понял?
— Тобой заплатят за жизнь одного человека. Если ему не повезёт.
— И кто он?
— Ты его не знаешь.
Он вспомнил короткую, как близкий огневой контакт, перепалку девушки с Махди.
— Похоже, он очень тебе дорог, девочка. Что-то личное?
Она встряхнула головой.
— В таких делах не бывает личного. Тебе ещё рано это знать.
— Зато ты знаешь чересчур много. Для своего возраста.
Карина отложила приборы. Подпёрла подбородок крепко сжатыми кулачками. От её пронзительного взгляда Громову стало не по себе. «Ведьма», — мелькнуло в голове.
И сразу вдруг будто горячим туманом окатило. Все поплыло в глазах. Звуки сделались приглушенными, с тягучим долгим эхом. Он едва расслышал её шёпот.
— Это старый закон: «Око за око, зуб за зуб». Плата за отнятую жизнь — другая жизнь. Не более того, но и не менее того. Если Странник погибнет, ты нам заменишь его. Так думает Махди. Обмен не честный. Странника никто не заменит. И пройдут годы, пока ты хоть в чем-то уподобишься ему. Но всё равно, Гром, в тебе что-то есть. Иди своей дорогой.
Ему показалось, что она залепила ему пощёчину. Так резким, как толчок, был выход из наваждения. Громов машинально потёр щеку. Она была холодной. Кожу ладони царапнула проклюнувшаяся щетина.
— Кто такой Странник? — спросил он.
Карина подняла стакан с минералкой. Сделала маленький глоток, оставив на краешке отпечаток пунцовых губ. Пожевала нижнюю губку. Прищурившись, посмотрела на Громова.
— Я разве сказала «странник»? Тебе послышалось.
Хмарь выветрилась из головы окончательно. Внутри вновь сделалось холодно и пусто.
— Ведьма, — прошептал Громов.
— Есть немножко.
Она наморщила носик.
— Ну, о бесе подумаешь, он тут как тут.
Громов посмотрел через её плечо. Из лифта вышел Махди. Сверкая улыбкой, осмотрел зал.
— Почему «бес»?
— Разве человек способен на такое? — Карина кивнула на окно.
На белую скатерть упала тень широкоплечей фигуры Махди.
— О чем шепчемся, голубки?
Карина подняла на него взгляд. Состроила презрительную гримаску.
— Вам не надоело играть Карабаса-Барабаса? Вы мне уже начали Петросяна напоминать. Лицом щёлкаете, аж в ушах звенит.
— Начинаю исправляться, Карина.
Он согнал улыбку. Лицо вмиг сделалась тяжёлым и властным.
— Так лучше. — Карина указала на свободное кресло. — Садитесь.
Махди основательно расположился в кресле. Выложил на стол тяжёлые кулаки.
— Ждёшь? — спросил он Карину.
— Конечно.
— Это за гранью возможного.
— Вы его плохо знаете.
— О, нет, девочка. Знаю я его давно, о чем он сам даже не подозревает. Но не перестаю удивляться.
Карина сделала глоток воды. Улыбнулась влажными губами.
— Скоро он вас так удивит, что мало не покажется.
Махди бросил взгляд за окно. Где-то в районе Поклонной горы в небо взметнулся огненный султан. Лизнул оранжевым языком небо и опал. На месте взрыва темнота сделалась густо-чернильной.
— Мир был сотворён из Хаоса, — глухо, словно самому себе, произнёс Махди.
Не столько от его слов, сколько от голоса, Громову сделалось зябко. Будто вышвырнули за окно. В пронзительный ветер и тьму.
Махди медленно повернул к нему лицо.
— Ты сейчас уйдёшь, Гром. Внизу собралась толпа, тысяч десять. Требуют свободы слова и ещё чего-то там. Мои люди держать периметр. Милиции вокруг почти не осталось. Все забились в телецентре, ждут погрома. Отвлечём внимание, а ты смешайся с толпой.
Громов почувствовал, что глупая ухмылка корёжит губы.
— Как? Это все?
— Да, Гром.
Махди схватил его за кисть. Положил горячие пальцы на упругую ниточку пульса. Смотрел в глаза так, как минуту назад смотрела Карина. Глубоко, до самого дна. Прямо в мозг.
— Пока с тебя хватит, — заключил он, убрав руку. — Пока ты ещё человек.
Махди повернулся к Карине.
— А ты, что скажешь?
Карина пожала плечиком.
— Не в моём вкусе.
Произнесла тоном гламурной барышни, посетительницы спа-салонов и фитнесс-клубов.
Но Махди услышал другое.
Они вцепились друг в друга взглядами так, что Громову показалось, сейчас в воздухе вспыхнет вольтова дуга.
Махди откинулся на спинку кресла. Помассировал пальцами веки.
Карина подалась вперёд. И снова Громов окунулся в горячий туман. Стало трудно дышать. И снова шёпот. Слова падали, как камешки в тёмную воду.
— Помнишь, Махди? Когда-то давным-давно, в другой жизни, один человек сказал другому: «Я структурирую ситуацию в отдалённом будущем. В ней потребуется фигура вашего масштаба». Это будущее наступило. Каждый был самим собой и сыграл свою роль.
Громова вышвырнуло из клубов мути, и первое, что он увидел, был Махди, грузно осевший в кресле. Лицо его омертвело. Глаза сделались двумя черными сосущими дырами.
— Что? Карабасу-Барабасу обидно, что его тоже водили на ниточке? — своим обычным голосом произнесла Карина.
С грохотом отлетело кресло. Махди выпрямился во весь рост. Скалой навис над девушкой.
— Все только начинается! — процедил он.
— Само собой. — Она без страха смотрела в его перекошенное лицо. — Но многое предопределено. Да, у меня к вам просьба. Не надо ставить запись с обращением президента к народу. Моя мордочка, это ещё черт с ним. Переживу как-нибудь. Но компьютерный фальшак с ликом всенародно избранного, это чересчур круто. Как только первые кадры пойдут в эфир, всю это стекляшку разнесёт, сами догадайтесь к какой маме.
— Ракеты? — криво усмехнулся Махди.
— Нет. Пластит. Почти килограмм. — Она взялась за нож. Аккуратно отрезала кусочек бифштекса. — Где лежит, не знаю. Хоть пытайте. Тоже самое произойдёт, если вы не спустите лифт, когда приедет тот, кого я жду. Что, не нравится, когда вас водят на ниточке? Привыкайте, дальше будет только так.
Махди громко выдохнул. Сухо щёлкнул пальцами.
Как по команде, к столику устремились два безликих боевика.
Карина изогнула бровь. Дрогнула уголками губ. Улыбка вышла, как у тигрицы перед броском. Притаившаяся и предвкушающая.
Махди кивнул на Громова.
— Проводите вниз. Он уходит.
Оперативная обстановка
Срочно
Резервный канал связи
Навигатору
Объект «Шпиль» взят под контроль. Готова к встрече Странника.
Фрея
Сайт радиостанции «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru
Стенограмма прямого эфира
1:02 (в.м.)
Ведущий. Внимание! Первая хорошая новость за этот безумный день.
Ситуация с захватом посольства Израиля благополучно разрешилась.
Даём в эфир нашего корреспондента. Семён, ты меня слышишь?
Корр. Да. Только помехи страшные. Тут жуткий фон, аппаратура еле работает.
Ведущий. Ты в эфире, Семён.
Корр. Несколько минут назад в посольство прошла группа израильских специалистов по антитеррору. После чего было объявлено, что жизнь заложников вне опасности. А только что, буквально мимо нас в направлении Большого каменного моста проехали три микроавтобуса с израильскими флагами. Впереди них большегрузный тягач, без трейлера. На нем был укреплён чёрный флаг с красной звездой на белом фоне. Вы догадываетесь, чей. Нам тут разъяснили, что любое упоминание партии…
Ведущий. Бог с ней, этой треклятой партией отморозков! Люди живы?
Корр. Штурма или стрельбы в посольстве не было. К особняку сейчас стянули спецназ. Но израильтяне закрыли ворота и никого не впускают. Насколько я понимаю, они разрешили ситуацию своими силами.
Ведущий. А что говорит штаб? Российские спецслужбы что говорят?
Корр. Пока никаких комментариев.
Ведущий. Само собой, ещё не знают, что соврать. Кто уехал в автобусах?
Корр. Неизвестно. Но я слышал, как по рации солдатам, стоящим в оцеплении, передали приказ огня не открывать.
1:03 (в.м.)
Странник
Двигатель был рассчитан тянуть груженный под завязку трейлер. Мощности было в избытке, приходилось осаживать, как разыгравшегося коня. Кабину сильно болтало, когда приходилось на полном ходу вилять, пропуская между колёс всякий битый и искорёженный хлам, грудами валявшийся на асфальте.
— Погулял народ не кисло, — обронил Максимов.
Моше Барон покосился на него, но промолчал.
Мимо проносились черные проёмы разбитых витрин, опрокинутые киоски, вывороченные с петель двери подъездов.
Вокруг слабо горящих фонарей вился сизый дымок. Даже в кабину проникал запах помойной гари.
— Слушайте, зачем вы вывесили эту тряпку?
Чёрный флаг хлестал на ветру, прикрученный к правому зеркалу.
Максимов пожал плечами.
— Для конспирации. Или для истории. Не знаю.
Впереди на дорогу высыпали черные фигурки. На головах тускло блеснули каски.
Максимов врубил ревун и защёлкал тумблером дальнего света.
Фигурки шарахнулись к стенам домов.
— Партизаны какие-то, — успокоил он Барона.
— А вдруг… — Моше не успел договорить.
Из микроавтобусов, следовавших в кильватере тягача, с двух бортов хлестнули короткие очереди. Били над головами, заставляя упасть на землю.
— Если вдруг, то не страшно, — произнёс Максимов, бросив машину прямо на кучу битого кирпича, завалившего проезд.
Тряхнуло сильно. Мощные колеса разметали недостроенную баррикаду.