Злобин вытащил из уха бубочку наушника. Выключил диктофон. Пристально посмотрел на притихшего Харитонова.
— Эдуард…
— Можно — Эдик, я привык. — Он нервно дёрнул кадыком. — Надеюсь, нам не порвут задницу за незаконные методы ведения следствия?
— Покажите пострадавшую, тогда будем говорить о ваших методах, — ответил Злобин.
— Где ж её взять!
— Найдём. Меня интересует, кто ещё слушал эту запись?
— Гром. Владимир Громов. Я писал на его диктофон. Там, на рынке. И здесь, в подвале.
Диктофон для прослушивания микрокассеты дал Сергей, с безучастным видом сидевший на подоконнике.
— Громов вам приказал скрытно зафиксировать допрос? — задал следующий вопрос Злобин.
— Нет. Чисто моя инициатива. Мне Боцман по секрету шепнул, что они с Громом на отходе с рынка схлестнулись с ФСБ. Я и решил подстраховаться. А когда протоколы стали изымать, понял, что не зря. И Гром одобрил. Сами понимаете, мы люди — мелкие. Нам без бронежилета на заднице никак нельзя.
Сергей неожиданно соскочил с подоконника. Обошёл стол.
— Это компьютер Громова? — спросил он.
Эдик пожал плечами.
— В принципе, общий. Но Гром у нас типа Билла Гейтса.
— Введи код доступа и отодвинься.
Злобин решил не вмешиваться. У каждой собаки своё чутье, какой след взял Сергей, выяснится очень скоро.
Машинально вытащил бронзовый бюстик президента из-за баррикады папок. Поставил на стопку папок лицом к себе.
— Это чей красавец? — спросил он у Эдика.
— Боцман Грому презентанул.
— Странный подарок. Громов у вас такой государственник?
— Не очень. Боцман у нас юморист.
— Понятно.
Эдик вместе с креслом уехал в самый угол, уступив место Сергею.
Сергей пощёлкал мышкой. Удовлетворённо хмыкнул.
— Принтер работает?
— С утра, вроде бы, работал.
— Я возьму у вас в займы лист бумаги. Будешь в Генеральной, зайдёшь ко мне, я верну с процентами, — с непроницаемым лицом выдал Сергей.
Эдик сначала опешил, потом нервно хохотнул.
Принтер тихо зажужжал, втягивая в себя бумагу.
— Андрей Ильич, в четырнадцать сорок две произведено копирование на карту флэш-памяти звукового mp3-файла и трёх jpeg-файлов. Судя по объёму файлов, фотографии с мобильного.
— Это не я, я и слов таких-то не знаю! — подал голос Эдик.
— У Громова есть мобильный с фотокамерой и флэшка? — спросил Сергей.
— У него много чего есть. За свои бабки, например, купил «прослушку». А мобильник у него навороченный, со всеми прибабахами. Он у нас, вообще, продвинутый парень.
— Компьютер дома есть?
— Да. Типа такого. — Эдик кивнул на монитор. — Я особо не разбираюсь.
Злобин уже не удивлялся, когда, чтобы отвлечь от пристального внимания к своей персоне, начинают топить товарищей.
— Откуда у него деньги? — спросил он, полностью уверенный, что ответ он получит.
Эдик лишь немного замялся.
— Есть у него друг. Бывший наш опер, сейчас адвокатствует. Гром у него подрабатывает.
— В каком смысле «подрабатывает»?
— А в каком опер может подработать? Личный сыск и психологическая прессовка.
Злобин, задумавшись, пальцем погладил бронзового истуканчика по лбу.
— Андрей Ильич, ещё одна мысль, — окликнул его Сергей.
— Ну, давай, гений сыска, — вздохнул Злобин.
Телефон на столе зашёлся тревожной трелью. Злобин снял трубку, передал Эдику.
— Да, Харитонов. Так… Бля!
Эдик хлопнул трубой по рычагам. Наклонив голову, длинно, шепелявым шёпотом выматерился.
— Мне надо на выезд, Андрей Ильич. Труп. Огнестрел. Исмаила завалили, — произнёс он.
— Кто такой Исмаил?
— Авторитет останкинских «чехов». — Эдик помотал головой. — Только войны нам сейчас не хватало!
Злобин с Сергеем переглянулись.
— Мы отвезём тебя на место. — Злобин встал. — Сёрежа, на всякий случай, опечатай кабинет.
«Д» — 1
21:37 (в.м.)
Серый Ангел
В окнах растревоженного дома белели овалы прилипших к стёклам лиц. Наиболее любопытные высыпали из подъездов. Пока не подтягивались к месту происшествия. Прогуливались, как грачи по пашне, любопытно кося носами на ярко освещённый фарами пятачок у крайней «ракушки». Милицейский «москвич» отрезал место происшествия от асфальтовой дорожки, ведущей к дому к дому, «уазик» заблокировал подъезд со стороны шоссе.
У трупа ещё возился трассолог. Следователь, молодой парень с серьёзным лицом школьного отличника, разложил на капоте милицейского «москвича» папку, что-то корябал на листочке. Рядом, прижавшись задом к борту машины, курил толстый дядечка, из-под куртки у него торчали полы бледно-синего халата.
— Саша Курицын, следак из районной прокуратуры, — пояснил Эдик Злобину. — Это с ним Гром за постановление на арест для шахидки бодался.
— Приятное совпадение, — обронил Злобин.
Он первым подошёл к «москвичу».
— Здравствуйте. Злобин. Генеральная прокуратура.
Курицын повернул голову. Смерил Злобина взглядом. Захлопнул папку.
— Дело у меня забирают?
— А хотелось бы?
— Если честно, не очень.
— Карьерное дело?
— Как посмотреть. Можно и шею сломать.
Ответ Злобину понравился. Парень вёл себя с достоинством, не гнулся перед неожиданно появившимся крупным чином.
— Продолжайте работать, Александр. Как по отчеству?
— Леонидович.
Злобин поднёс к лицу Курицына раскрытое удостоверение, чтобы тот мог прочитать имя и отчество владельца.
— Это точно Исмаил? — спросил Злобин.
Курицын поправил очки.
— Минутку, Андрей Ильич. Эдик, иди в народ. Основное внимание машинам, что подъезжали к дому. — Он повернулся к Злобину. — Исмаила у нас каждая собака знает. Ему тут, разве что, Останкинская башня не принадлежит. Только наша собачка след не взяла. Кинолог говорит, дорожка обработана «химией».
— Это уже не шуточки. А что говорит медицина?
— Медицина говорит, трупом его сделали менее часа назад, — отозвался куривший дядечка. — Семь пулевых ранений в грудь. В упор. Из девятимиллиметрового оружия. Остальное — после вскрытия.
Злобин посмотрел в сторону высвеченного фарами пятачка, где по рифлёному борту «ракушки» ползала вытянутая сутулая человеческая тень.
— Александр Леонидович, я понимаю, только-только начали работать. Но хоть какие-то зацепки, хоть что-нибудь, способное дать след, есть? — спросил он.
— В порядке надзора интересуетесь? — тонко подковырнул Курицын.
Злобин сдержался. Давить авторитетом посчитал ниже своего достоинства. Формально он не имел права вмешиваться в работу следователя. Но на неформальном уровне мог легко перечеркнуть карьеру Курицына.
Почувствовав напряжение, повисшее в воздухе, судмедэксперт, пыхнув сигаретой, отошёл в сторонку. Курицын проводил его взглядом.
— Предварительно картина такая, — начал он. — Потерпевшего привели к гаражу. Двое. Поставили на колени. Руки были скованы специальными наручниками. Для больших пальцев, знаете такие? Они и сейчас на нем. Со стороны шоссе подошёл ещё один человек. Сделал семь выстрелов из пистолета с глушителем.
— Это возможно без шума приволочь и поставить на колени авторитета?
— У них это получилось. Возможно, накачали наркотиками. Позже узнаем точно.
— А где обретался Исмаил?
— Жил в загородном доме под Зеленоградом. Квартира на Проспекте Мира. Штаб у него в кафе «Лилиана». Часто сидел в стрип-клубе «Кэтс». Там у него персональный кабинет. Но вытащить его из этих лёжек незаметно и без проблем практически невозможно. Тем более, в наручниках. Я специально поинтересовался, в «Лилиане» и «Кэтс» все тихо. Значит, брали где-то в другом месте. Одежда на нем в порядке, в смысле, следов борьбы и насилия нет.
— Ясно дело, что дело плохо, — пробормотал Злобин. — Скажите, Александр, а из-за чего у вас вышла ссора с Громовым? Вот тут уж я интересуюсь совершенно в рамках должностных полномочий. Есть данные, что вы отказывались возбуждать дело по факту обнаружения взрывчатых веществ.
— А-а-а! Пошли круги по воде. — Курицын тяжело вздохнул. — Не отказывался я, а просто время тянул. Как выяснилось, был прав.
— Поясните.
— Ну, вы же, Андрей Ильич, в курсе, как у нас по горячим следам расследуют террор. Схватят с толовой шашкой в багажнике и за три часа отмудохают так, что установить личность задержанного можно будет только генетической экспертизой по крови ближайших родственников. И представьте себе моё положение! Возбуждаю дело, приезжаю допрашивать задержанного, а от него уже остался полутруп с отбитыми мозгами. И эти сто кило человечины мне менты радостно спихивают на руки. Первым делом придётся закрыть глаза на недозволенные методы ведения следствия. А правильнее говоря, на пытки. Во-вторых, придётся удовольствоваться полуграмотной галиматьёй, что они успеют накарябать в протоколы. А дело, между прочим, будет на контроле в «верхах». В итоге — я крайний и, простите, в дерьме.
— И ты решил протянуть время, чтобы остаться чистым?
— Это ваша формулировка. — Курицын вскинул подбородок и твёрдым взглядом оперся в лицо Злобину. — Считаю ниже своего профессионального достоинства принимать дело в таких обстоятельствах. Думаете, суд примет к рассмотрению доказательства, когда к делу будет подшит протокол медицинского освидетельствования забитого до полусмерти задержанного?
«Наш примет», — чуть не сорвалось у Злобина. Вовремя сдержался. Нутром понял, ляпнет и навсегда сломает парня.
— Ну и главное, я был уверен, что двор райотдела уже забит «мерсами» с мигалками. Когда дело пахнет орденами, то районного уровня следака на выстрел к нему не подпустят. — Курицын достал из кармана сигареты. — И последнее. Можете верить мне на слово, можете спросить у Громова, но постановление я начал печатать. В этот момент позвонил Эдуард Харитонов и дал отбой. Как оказалось, это были учения.
— Вы в них верите?