Израильтян помедлив, опустился в кресло.
— Хорошо, я выполнил вашу просьбу. Почему бы вам не снять маску? Мне трудно разговаривать, не видя вашего лица.
— Если вы увидите моё лицо, мне придётся вас убить.
Израильтянин сморгнул.
— Кстати, вы сейчас точно напротив окна, господин Барон. Если придвинетесь к столу, то снайпер не сможет вас зацепить. Они сейчас злые, как собаки. Пальнут, не подумав, и спишут все на нас.
Израильтян засучил ногами и подкатил на кресле вплотную к столу. Бросил настороженный взгляд на окно. И сместился чуть влево.
— Вот и отлично. — Максимов плеснул виски в стакан. — Я воспользовался вашими запасами, уж извините.
Он придвинул стакан к израильтянину.
Барон, помедлив, взял стакан подрагивающими пальцами. Прозрачно-золотистая жидкость заплескалась о стенки.
— Не стоит извиняться. Шахиду все прощено. И употребление алкоголя, и воровство.
Он не мог считывать реакцию противника по лицу, поэтому не отрывал взгляда от кончиков пальцев Максимова.
«Подыграть или нет? — подумал Максимов. — Нафиг, обойдётся»
Его пальцы, спрятавшиеся в нитяных перчатках, остались неподвижными.
— Вы уже отгадали, почему в качестве контактёра я выбрал именно вас, господин Барон?
— Не дурите мне мозги! Это обычный приём психологического давления.
— Оставляю вас в блаженном неведении. Среди заложников, наверняка, есть люди, нуждающиеся в регулярном приёме лекарств?
— Поразительная забота о смертниках! Просто поразительная… — В голосе израильтянина проскользнули истеричные нотки. Чтобы взять себя в руки, он сконцентрировал внимание на виски. Сделал два крохотных, тягучих глотка.
— Вы, что, хотите, чтобы мы вели себя адекватно статусу террористов? Насиловали женщин, отрезали пальцы мужчинам, каждый час убивали одного заложника, этого вы хотите?
Барон поперхнулся и затряс головой.
— Нет, не хочу. — Он облизнул дряблые губы. — Но отдаю себе отчёт, что умолять вас о снисхождении бессмысленно.
— И никакой нужды нет. Вы вернётесь к своим людям, составите список, кому и что требуется. После этого пройдёте, под конвоем, естественно, по кабинетам и соберёте из столов нужные лекарства.
Барон поставил стакан на стол. Пристально, словно пытаясь разглядеть глаза противника за темными светофильтрами, посмотрел ему в лицо.
— Слово офицера? — спросил он.
«Не дурно, — отметил Максимов. — На краю могилы, а все крутит. Рассчитывает остаться в живых и передаст информацию. Надежды ноль, но я на его месте тоже качал бы информашку до последнего. Чем и занимаюсь, между прочим».
— Господин Барон, в данном случае — это бизнес. Услуга за услугу.
— Хорошо. Что от меня требуется?
— Сейчас я наберу номер, а вы поговорите по телефону.
— Что я должен буду сказать?
— Только то, чему стали свидетелем. Ничего более.
Дверь бесшумно отворилась. Но Барон, словно почувствовал движение, нервно вздрогнул и оглянулся.
Смерил взглядом вошедшего Ибрагима.
Максимов отметил, как на долю секунды расширились зрачки израильтянина, и по лицу скользнула презрительная гримаса.
«Семит семита опознает даже под маской», — не без удовольствия отметил Максимов.
— Это мой помощник. Он запишет ваш разговор на цифровую видеокамеру. Файл мы пошлём в штаб-квартиру «Моссад», в ваш МИД и на телевидение.
Барон громко засопел. Лицо налилось багровой краской.
— Обещаю, никакого показательного насилия. Запись нужна, чтобы создать почву для переговоров. От вас пять часов не было никакой информации. Правительство и родственники, наверняка, уже не знают, что и думать. Вы скажете, что живы и, если хотите, можете перечислить поимённо всех, находящихся в заложниках. Вы их помните, или придётся составить список?
Барон с трудом сглотнул.
— Я помню всех.
— Вот и отлично. Если вас спросят, кто мы, скажите, что мы назвались Армией Махди[85].
— Армия Махди?
Зрачки израильтянина дрогнули влево. Он ещё раз хотел смазать взглядом араба, стоявшего за спиной.
— Вас что-то не устраивает?
— Нет, все в порядке. — Барон пожал плечами. — В конце концов, это ваше дело, как называться.
Оперативная обстановка
Сайт радиостанции «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru
Стенограмма прямого эфира.
Ведущий. Семнадцать часов, пятнадцать минут в Москве. Всем, кто слушает нас на частоте 91.2 FM или находится на нашем сайте www.echo.msk.ru. Мы прерываем передачу для экстренного сообщения.
На наш редакционный телефон позвонил атташе по вопросам культуры посольства Израиля господин Моше Барон, находящийся среди заложников. Мы гарантируем, что это действительно господин Барон. У нас была возможность удостовериться в этом. Моше Барон неоднократно был гостем нашей студии и дружит со многими сотрудниками редакции.
Жизнь заложников для нас важнее параграфов закона. Поэтому мы решили дать разговор с Моше БарОном в прямой эфир.
Моше, друг мой, ты слышишь меня? Ты в прямом эфире.
М. Барон. — Спасибо, Матвей. Я говорю из захваченного террористами посольства Израиля. Только что была предпринята попытка штурма. Но она захлебнулась. Во дворе посольства стоит трейлер. Как говорят террористы, в кузове находятся бочки с химикатами, которые при горении дадут соединение синильной кислоты. Террористы угрожают взорвать фугас при следующей попытке штурма. Пусть те, кто планирует операцию по нашему освобождению, учтут это.
Ведущий. — У вас есть жертвы?
М. Барон. — Слава Богу, нет. Все живы. Пока живы. Я хочу зачитать список заложников. Их родные и близкие должны знать…
Ведущий. — Конечно, Моше! Читайте! Все вопросы после.
17:20 (в.м.)
Странник
Максимов положил трубку на рычаги, дал знак Ибрагиму выйти.
Включил запись на перемотку, развернул к себе пластинку ЖСК-дисплея.
Барон старательно вытер мокрое лицо платком. Шумно выдохнул.
— Что дальше? — спросил он.
— Будем ждать.
— Чего? Вы же понимаете, штурма не избежать! Даже наши ведут переговоры, пока есть шанс спасти заложников. А русские…
— А русские тупо готовятся к штурму, — отозвался Максимов.
Барон невольно посмотрел в окно. Жалюзи были плотно закрыты. В окна билось эхо бушующего в районе побоища. Судя по уровню ора, автоматные очереди только раззадорили толпу. Боевые действия распались на отдельные очаги, но накал только возрос. Время от времени глухо хлопали разрывы бутылок с зажигательной смесью.
— Что там происходит?
— Молодёжь лимонствует.
— Кошмар! — выдохнул Барон.
— И не говорите.
Максимов включил воспроизведение.
«Так, Ибрагиша постарался. В кадре только Барон и угол кабинета. Отражающие поверхности, тени… Да, все нормально, нас не видно. Чистенькая запись».
— Что вы будете делать с записью?
— Как обещал, пошлю вашему начальству. И выложу в Интернете.
Барон ещё раз промокнул лицо. Потряс браслетом на кисти.
— Слушайте, оно вам надо?
Максимов выключил видеокамеру.
— Предлагаете выйти отсюда на цыпочках, пока есть возможность?
— Ну все-таки… — Барон пожал плечами.
«Мысль соблазнительная… Но не раньше, чем обстановка не прояснится окончательно», — подумал Максимов.
Мимо двери, шкрябая по полу, протащили что-то громоздкое и тяжёлое.
— Это питание для заложников. Из расчёта на три дня. Постарайтесь экономить.
— Невероятно! — Барон всплеснул руками. — Вы нам вина для шабата не припасли?
Максимов улыбнулся, показав, что оценил иронию. Погладил тёплый бок автомата.
— Моше, займитесь лекарствами. И попрощайтесь со своими.
Краска медленно схлынула с лица израильтянина. Он очень старался больше ни чем не выдать свой страх.
«Молодец, хорошо держится», — оценил Максимов. Он досчитал до пяти, дольше давить было опасно.
— Вас будут содержать отдельно от всех. Вы слишком много видели. Обычная мера предосторожности, не более того.
Барон покусал нижнюю губу.
— Да, да, понимаю.
— Можете идти.
Барон встал. Подволакивая отёкшие ноги, направился к двери. За распахнутой дверью его уже ждал боевик.
— Моше, минутку! — окликнул его Максимов.
Поворачиваясь, израильтянин впился взглядом в автомат на столе. Ствол был направлен в сторону окна. Рука Максимова лежала в десяти сантиметрах от цевья.
— У вас красивая дочь, господин атташе.
Максимов развернул фотографию в настольной рамке.
У израильтянина не нашлось сил на игру. Он обречённо кивнул.
Глава двадцать шестаяАгнцы и козлища
17:22 (в.м.)
Старые львы
По чёрному экрану сначала пошла рябь. Потом появилась заставка. Темно-синее море и стальной клин крейсера, таранящего волну. Первые аккорды «Варяга» прокатились по комнате, как удары штормового прибоя о скалы. Мерно и неукротимо.
— Ого! — вырвалось у Решетникова.
— По всем каналам? — быстро спросил Салин, пересаживаясь так, чтобы лучше видеть экран.
Решетников защёлкал клавишами на пульте. По все каналам крейсер «Варяг», неудержимо и торжественно, шёл навстречу своей судьбе. От военного марша мурашки бежали по коже.
— Сильно сделано, — покачал головой Решетников.
Картинка замерла, музыка оборвалась на самой высокой ноте. В полной тишине метроном продолжал отбивать ритм ударов сердца.
Накатом, приближаясь откуда-то издалека, как бывает только во сне, возник женский голос.
— Крейсер «Варяг». Из двенадцати орудий главного калибра уничтожены восемь. Из двенадцати семидесятипятимиллиметровых орудий осталось в строю пять. Пушки калибра сорок семь миллиметров уничтожены полностью. Две трубы и матча сорваны. На верхней палубе тридцать три матроса убиты, ранено сто двадцать. Японская эскадра потеряла два миноносца, три крейсера выведены из строя, на флагмане — крейсере