На небо было больно смотреть. По заливу на мелкой ряби скакали солнечные зайчики. Пришлось надеть очки.
Вступив на холодные плитки босыми ногами, Борис зябко передёрнул плечами. Встал в косую полосу света, и сразу же сделалось теплее. Солнце, хоть и скрытое в прозрачной дымке, жгло по южному, насквозь.
Вспомнился Крым, куда ездили каждое лето, пока отец был жив. Крохотный домик, прилепившийся к скале. Трескучие от соли и солнца рамы окон. Шаткая, по дачному убогая, мебель. Минимум удобств, масса удовольствий. Полная свобода. Тёплое море и море света. Тогда ему, ещё совсем мальчишке, домик и колючие, высушенные солнцем, заросли на запущенном огородике казались тайным приютом на острове, обозначенным только на картах вольных скитальцев, проклятых миром и в знак проклятия миру поднявших на рее чёрный флаг. Он играл в пиратов с местными мальчишками, и, как все дети, ещё не знал, что игрой призывает свою судьбу. Судьбу флибустьера Интернета, вольного корсара Сети, некоронованного короля пиратов.
Судьба привела его в этот дом, похожий на океанский лайнер, выброшенный штормом на берег. Команда и пассажиры спешно покинули белый корабль, чуть не ставший для них братской могилой. Бросили все, и изощрённый дизайнерский уют, и мудрёную машинерию на цокольном ярусе. Гробовая тишина, повисшая на косых колонах света. Горячие лужи солнечных бликов на паркете.
Борису дом понравился. Совершенно пиратский дом. Роскошное убежище. Идеальное место для тайной подготовки к очередной атаке на жирные галеоны купцов и сытые прибрежные городки.
«Махди хочет только невозможного. В этом — мы родственные души, — подумал Борис. — Как и я, он проклят и проклял весь мир. Ничего подобного, конечно, не говорил. Но такой заказ может сделать только пират пирату».
Терраса выдавалась далеко вперёд, и казалось, что стоишь на капитанском мостике. В кадмиевого цвета волны, мерно ухающие под террасой через минуту полетит то, что осталось от ноутбука. И концы в воду.
Жаль. Никто не узнает, как красива была его атака. Даже всемогущее АНБ будет пребывать в тупом неведении ещё несколько дней. Потом проведут серию «мозговых штурмов», пяток секретных совещаний и пару закрытых конференций для узкого круга особо доверенных экспертов. И всё равно ничего не поймут. Потому что надо не понять умом, а увидеть. Этого не объяснить, если сам не испытал сверх чёткого видения.
Ему вдруг захотелось поделиться хоть с кем-нибудь своим даром. Или просто рассказать о нем. Пусть знают, что он существует. И обрести его так же просто, как научиться писать. Вопрос тренировки. Ну, и чуть-чуть природных задатков.
Он из закатанного рукава майки достал джойнт. Раскурил. Первую, самую взрывную затяжку, задержал, пока не онемела кожа на затылке. Выдохнул дым в синь океана.
Белые занавеси дрогнули от сквозняка, шёлковой прохладой скользнули по спине. Борис не стал оглядываться. Кроме Джессики в доме никого не было.
— Слушай, Джесси, тебе будет интересно. Мой отец был помешан на Николе Тесле[92].И меня решил сделать гением. В некотором роде я — продукт безумного эксперимента моего папаши. Самого безумного из его безумных экспериментов.
Он пыхнул травяным дымом.
— Меня с детских лет учили сначала все чётко, до невероятной, почти осязаемой чёткости представлять все в уме, а потом уже делать. Ну-у-у, например, представить стакан и пакет молока. Очень чётко и ясно. Мысленно перелить молоко в стакан. Не просто увидеть, а почувствовать, как тёплое и прозрачное стекло становится белым и холодным. А потом только в реале налить молоко в стакан. И сравнить видение с ощущениями. Въезжаешь?
Вот и я не очень догонял, на фига мне нужно сначала представить, что я хочу построить, а потом уже колупаться с конструктором. Правда, один раз я загремел в инфекционную больницу. Игрушки в палату передавать не разрешали. Были там какие-то машинки раздолбанные. По одной на троих. Скука страшная! И стал я от безысходности фантазировать, что бы я построил из своего конструктора. И знаешь, Джесс, какой это кайф оказался! Прикинь, лежишь с закрытыми глазами и лепишь, реально лепишь все, что хочешь. Ты даже не представляешь, какой это кайф. Как трёхмерная графика в компе. Только в сто раз круче.
Короче, подсел я на это дело. В десять лет я уже резался с папашей в «слепые шахматы». Стою спиной к доске и говорю ходы, он за меня фигуры двигает. Так и играли… Да… В старших классах я уже мог «спаять» и «протестировать» в голове любую схему. Мог запросто «перебрать» движок машины, не открывая капота. Ну и все в таком же роде. Сначала просматриваешь весь процесс в малейших деталях, а потом руками — раз-раз — и все готово. Без напрягов и суеты. Здорово?
Самокрутка стала жечь пальцы. Он осторожно прижался губами к обмусоленному кончику, втянул жаркий дым. Губы защипало от близкого огня. Борис щелчком отбросил окурок.
В голове сделалось так же ясно и прозрачно, как в утреннем небе. Ни облачка, ни дымки. А в груди уже звенели бубенчики, предвещая приступ безбашенного веселья. Но сначала нужно было выговориться.
Он хотел рассказать, как вспышкой ему открылось видение атаки на самый защищённый в мире сервер. Сотни пчёл влетают в улей. Роятся, дожидаясь своей очереди прошмыгнуть в крохотные воротца. И каждая вносит на лапке малюсенький шарик пыльцы. Тысяча таких шариков в настоявшемся тепле и тьме улья превратятся в мёд, жидким золотом разлитый по сотам.
«Пчелиный рой». Иначе он объяснить не мог. Это надо видеть.
— Мир… Мир — это всего лишь картинка, которую кто-то очень-очень чётко нарисовал в своём воображении. Через миг он отвлечётся и создаст новую иллюзию. Такую же реальную, как прежняя. Только нам в ней уже не будет места. Ты никогда не задумывалась, Джесси, где живут те фантазии, о которым мы успели забыть? А ведь с харда информация не пропадает. Просто машина не может найти к ним путь. Отец говорил, что мы устроены унизительно примитивно. Мы можем осознать одну единственную реальность. А их — миллиарды. Надо только уметь к ним найти «путь». Представляешь, Джесси, что будет, если в голову у человека запустить «undelete.exe»[93]? А у всего человечества? У-у-у! Вернуть упущенные возможности…
Мягкий шаг на плитки пола. Металлический щелчок. Звук показался ему таким резким, что он невольно поморщился.
Борис повернулся. Легко и плавно. Как бывает только во сне.
И встретился взглядом с черным зрачком ствола пистолета.
Оперативная обстановка
Срочно
Секретно
Махди
Получено подтверждение успешного осуществления акции «Пчелиный рой».
Объект «Пингвин» и сопровождавшее его лицо ликвидированы. Провожу зачистку убежища.
Салман
9:35 (м.в.)
Даль-аль-хабр
Вашингтон, округ Колумбия
В левом крыле самого известного в мире дома с белыми стенами градус активности подскочил ещё на сотню по Фаренгейту. Ночную команду технического персонала, уже валившуюся с ног, усилили те, кто прибыл на работу к девяти утра. И государственная машина прибавила оборотов.
Крейг на ходу заглядывал в распахнутые двери кабинетов, из которых выскакивали взмыленные сотрудники. Всюду царило предельное напряжение, при котором от нервного срыва спасает только профессионализм.
«Похоже на учения по борьбе за живучесть корабля, — подумал Крейг, вспомнив годы службы на флоте. — Нет, — тут же поправил он себя. — Сейчас все всерьёз. Возможно, даже хуже, чем одиннадцатого сентября[94]. Храни нас Господь!».
Он свернул за угол. Спуск в цокольный этаж охранял темнокожий гигант.
— Арни! — приветствовал его Крейг.
— Господин советник.
Лёгкий поклон и сканирующий взгляд. Сверху вниз и ещё раз — снизу вверх.
Крейг короткой лестницей сбежал в узкий коридор. У дверей «ситуационной комнаты», стоял ещё один тяжеловес в просторном костюме, специально пошитом так, чтобы оружие под пиджаком не сразу бросалось в глаза.
— Джо!
— Господин советник, — ответил тяжеловес.
Охранник окатил его сканирующим взглядом и положил ладонь на бронзовую ручку двери.
«К концу срока нашей администрации я, точно, разучусь сам открывать двери в туалет», — подумал Крейг, улыбнувшись охраннику.
В кабинете с низким сводчатым потолком, несмотря на работу кондиционеров, показалось, воздух загустел до сиропной вязкости. Общее освещение приглушили до минимума. Яркая лужа галогенового света разливалась по круглому столу, заваленному бумагами. Мониторы, укреплённые на стенах, светили разноцветными картинками, добавляя ирреальности в обстановку.
— Тот самый случай, когда вице-президент ни за что не согласится заменить президента на его посту? — вместо приветствия произнёс Крейг.
В ответ на лицах появились кривые улыбки.
Шутка родилась после полуночи и до сих пор не потеряла актуальности.
Оглядев присутствующих, Крейгу пришёл к заключению, что они напоминают посетителей тайного игорного дома, за игрой по-крупному потерявших счёт ставкам и времени. Мужчины сняли пиджаки, ослабили узлы галстуков и закатали рукава рубашек. Единственная из женщин выделалась на их фоне своей розовой кофточкой. Но из общей картины не выпадала. Такое же тронутое утомлением лицо с прилипшим на него выражением игрока в покер, лихорадочно поблёскивающие глаза и жёсткая складка губ. Она любила и умела играть по-крупному и на равных с самыми крутыми мужчинами на планете. Многих разделывала в пух и прах. Про миссис госсекретаря ходила шутка, что она мочится стоя, как мужик.
Самым свежим и подчёркнуто подтянутым выглядел Председатель комитета начальников штабов[95]. Ну так ему по статусу полагалось. К тому же, присоединился к «игрокам» не более получаса назад.