– Почему они?! – выкрикнул Лешка.
– Как это могло быть?.. – ахнула Катя.
– Я подозревал… – скрипнул зубами ведьмак, продолжая отмеривать шагами тропинку. – Я чувствовал, что с этой девчонкой что-то не так! Но я не чуял в ней чужого присутствия!..
– Вы думаете, что Наташка?!.. – снова ахнула Катя.
– А чего теперь думать? Теперь и так все ясно. Она шпионила за вами с Екатериной. Каким-то образом Кутияне удалось ее заставить. Впрочем, Кутияна не просто ведьма, она – Высшая! Одна из немногих. Высшие могут куда больше нас, на то они и Высшие. Но ничего!.. Я запечатал тело Екатерины личным заклятием. Его, кроме меня, не знает никто. Только если не менее тринадцати Высших соберутся вместе… – Катипап запыхтел, быстрая ходьба стала его утомлять, но скорости он не сбавил. – И место, где я его спрятал, кроме меня не знает никто.
– Разве оно не в логове? – удивилась Катя. Она тоже устала, в боку стало покалывать, но обращать на это внимание было некогда.
– Разумеется, нет! Это было бы слишком опасно. Про логово, все-таки, знаю не только я.
– Вы имеете в виду меня? Но я же никому…
– Не только тебя. Но даже из тебя Кутияна могла вытянуть информацию так, что ты бы и не почувствовала.
– А из вас?
Катипап не ответил, лишь засопел и запыхтел еще громче.
– Постойте, – подал вдруг голос Лешка, – а Ванька-то тут при чем?
– Ха! – не поворачивая головы, бросил ведьмак. – Наташка втюрилась в этого зазнайку по уши! Вот и таскает за собой.
– Да ну, – замотала головой Катя, – глупости! Не может быть! Она же, вроде как, на вас заглядывалась. В смысле, на «Павла».
– На меня она заглядывалась, потому что так ей приказала Кутияна. Наверняка догадывалась, что я не тот, за кого себя выдаю. А влюблена Наташка в Ивана. Точно. Я видел.
Катя вдруг вспомнила про Ирину, которая тоже, судя по всему, была влюблена в Митрофанова. И она сразу подумала, что раз Катипап разрешил видеть лес Лешке, то мог бы сделать то же и для Иры. Но подумав еще, она решила оставить все как есть. Все-таки одной, без постороннего присутствия рядом, ей было проще соображать и управлять чужим телом, к которому, кстати, она уже начала привыкать, забывая порой, что на самом деле оно вовсе не ее.
Катипап неожиданно свернул с тропы прямо в чащу и с хрустом сухих ветвей под ногами попер прямо сквозь бурелом. Катя обернулась на Лешку, кивнула ему, и последовала за ведьмаком. Вскоре и Лешка захрустел сзади ветками.
Продираясь сквозь колючие кусты и густые заросли ельника, она исцарапала руки, а один раз спружинившая за ведьмаком ветка хлестнула ей по лицу. Катя чувствовала, что силы ее на исходе, но только лишь подумала об этом, как замер впереди Катипап.
Сначала она никого не увидела, лишь услышала, как ведьмак зловеще просипел:
– Ага! Вот вы где!..
Катя из последних сил ринулась вперед и поравнялась с Катипапом. Она посмотрела вперед, туда же, куда устремил буравяще-ледяной взгляд ведьмак, и увидела Наташку с Иваном. Парень и девочка были одеты так же, как и они сами – в джинсы и походные куртки: бледно-синюю у Натальи и выцветшую ветровку цвета хаки у Митрофанова. В Наташкиной руке была небольшая корзина.
– Зачем вы здесь?! – сердито выкрикнула Катя. – Шпионите за нами? Эх вы, а еще назывались друзьями!..
– Не надо так! – вскинула голову Наташка. Ее щеки были пунцовыми, на глазах заблестели слезы. – Мы ни за кем не шпионили. Тетя Яна… наша знакомая… пригласила нас в лес за грибами. Только зашли, а она куда-то делась. Теперь и мы не знаем, куда идти.
– Не знаете? – прищурился Катипап. – Это хорошо, что не знаете. – Он вдруг стал вычерчивать в воздухе руками сложные пассы и забормотал под нос неразборчивые слова. А потом выкрикнул: – Стоять здесь и не двигаться! – и ринулся дальше в чащу.
Оглядываясь на окаменевших бывших друзей, Катя и Лешка поспешили за ним. К счастью, продираться сквозь бурелом на сей раз пришлось недолго. Вскоре они очутились на небольшой поляне, посреди которой торчал огромный валун. Впрочем, сейчас он не особо «торчал», поскольку лежал на боку, обнажив на том месте, где находился до этого, проплешину свежей земли с широкой, около метра в поперечнике, черной дырой в центре. К этой самой «норе» и бросился сразу же Катипап. Он попытался нырнуть в нее с разбегу, но покатился вдруг по земле, едва не ударившись головой о нависающий над ним камень. Ведьмак по-звериному зарычал и повторил попытку. Однако и теперь «нора» не пропустила его. Стоя возле темного отверстия лаза на коленях, Катипап ударил по нему кулаками, но руки отскочили назад, словно черный круг был не дырой в земле, а резиновой перепонкой. Ведьмак громко, жалобно застонал и голыми руками принялся судорожно копать землю рядом с «норой».
Внезапно раздался торжествующий хохот. Он был настолько неожиданным, громким, зловещим, что Катя вздрогнула и попятилась. «Медсестра!..» – непонятно пробормотал Лешка, когда из-за валуна вышла к ним молодая симпатичная женщина. А в паре шагов за ней, словно верные слуги, с непроницаемыми холодными взглядами шествовали… Иван и Наташка! «Медсестра» остановилась напротив Катипапа, по другую сторону обнаженного круга земли. Черты ее миловидного лица начали быстро искажаться; лицо вытянулись, удлинился аккуратный до этого носик, наполнились грязной землистостью большие серые глаза, потемнели и распрямились белокурые локоны… Теперь перед Катей стояла настоящая ведьма – именно такая, какими она их представляла раньше. Даже одета теперь женщина была не в джинсы с ветровкой, как несколькими мгновениями ранее, а в длинное, черное, наглухо, до самого горла, застегнутое блестящими как серебро пуговицами платье.
– Кутияна?.. – стал медленно подниматься с колен Катипап. – Где моя дочь?
– Да, Отшельник, это я, – усмехнулась ведьма. – Я очень рада нашей встрече! А твоя дочь… – Она простерла в сторону лаза руки с изящными тонкими пальцами, украшенными перстнями белого металла с черными ограненными камнями, и забормотала чуждо звучащие фразы.
Из «норы» показалась вдруг черноволосая голова… Катерины. Затем появились плечи, все тело, одетое в знакомое Кате мятое застиранное платье. Тело медленно поднялось в воздух примерно на полтора метра и, «лежа» на спине, головой вперед, поплыло к вытянутым рукам Кутияны. Ведьмак рванулся за ним, тоже вытянув руки, но тут же замер, будто наткнувшись на невидимую стену.
Катипап опять зарычал, а ведьма, «подвесив» тело Катерины за спинами Натальи с Иваном, снова торжествующе-злобно захохотала.
– Как же я рада видеть тебя таким, Катипап-Отшельник! – сказала она, отсмеявшись. – Я понимаю, что это сцена из дешевых боевиков – произносить речи над побежденными, но поверь, я не смогла удержаться, не захотела лишать себя такого удовольствия. Как видишь, я победила. Твоей жене придется сдаться и уступить мне трон. Если, конечно, она не хочет лишиться дочери. Ведь теперь у меня и ее тело, и ее сущность.
– Нет, не у тебя! – послышался вдруг из-за Катиной спины знакомый до боли мужской голос. А сразу за ним раздался незнакомый женский, суровый и властный: – Сущность не у тебя, воровка!
Катя стремительно обернулась. Первой она увидела… себя. Катерина – конечно же, это была она, – отбросив с глаз челку, радостно ей улыбнулась. Катя собралась ответить, но тут же увидела, что «сестренка» не одна. По левую руку от нее стояла небольшого роста, русоволосая, с приятным лицом женщина, одетая, совсем не по-лесному, в светлый плащ модного покроя. А вот справа… Справа от Катерины стоял… папа!.. Их взгляды встретились. Папа одними глазами улыбнулся ошеломленной Кате и едва заметно подмигнул.
Глава двадцать первая, в которой Катипап становится перед труднейшим выбором
Сначала Катя подумала, что это тоже какой-то морок – возможно, некие шуточки Кутияны, а может, сбой ее собственного сознания; все-таки менять тела и уже вторую неделю соприкасаться внутри себя с посторонними сущностями для него было делом не особо привычным. Проще было думать так, чем поверить в реальность происходящего. Потому что на самом деле всего этого быть попросту не могло. Ну, может, не совсем всего, но то, что тут не могло быть ее папы – не вызывало никаких сомнений. Ее папа был моряком дальнего плавания и находился сейчас в рейсе. И даже если бы он посредством чьего-либо колдовства оказался сейчас здесь, то вел бы себя совсем иначе – не подмигивал бы ей заговорщицки, не смотрел бы столь серьезно, со знанием дела, на происходящее.
Вообще-то, подумала вдруг Катя, для того, чтобы убедиться, грезится ей все это или происходит на самом деле, имеется одно неплохое решение: нужно сделать пару-тройку фотоснимков – впрочем, достаточно и одного, если сфоткать, например, папу, – а потом посмотреть результат. Как убеждал Катипап, электроника не подвержена колдовству – значит, что будет видно на снимках – то и есть на самом деле. Одна проблема: фотоаппарат лежит в рюкзаке за спиной, но даже если она его достанет и станет проводить тут фотосессию, это может не понравиться Кутияне; ведьма наверняка подумает, что она фиксирует события, чтобы предъявить потом эти снимки в качестве доказательства ее преступления. Впрочем, куда она их сможет предъявить, в полицию? Кате, несмотря на ситуацию, стало смешно, когда она представила, как заявится в полицейское отделение со снимками колдующей ведьмы и висящего в воздухе тела и потребует вернуть это тело ее ментальной проекции, а ведьму арестовать за попытку незаконно занять трон. Но тут Катю посетила и другая мысль: эти снимки все-таки могли быть полезными. Ведь в том, мистическом мире, вероятно, тоже есть что-то вроде полиции, где эти снимки и подобные требования уже бы не показались смешными. Но как их сделать? Даже если она попробует с помощью колдовства включить фотоаппарат, не доставая его из рюкзака, все равно через ткань он снимать не сможет… И вот тут-то она вспомнила, что сказала ей мама, когда дарила фотоаппарат! Мама сказала, что этот фотик может не только делать снимки, но и записывать звук! Это уже было что-то. А пожалуй, это было бы даже лучше, чем снимки: подумаешь, стоит Кутияна и говорит с Катипапом – может, они погоду обсуждают или делятся секретами колдовства. Другое дело – услышать, о чем они говорят! И Катя постаралась включить подарок на запись звука. Очень-очень постаралась! Уверенности в том, что затея удалась, у нее не было, но и утверждать обратного она не могла. Оставалось надеяться на удачу.