По голосу парня Груня поняла, что он устал. Представила, что еще нужно ехать по трассе, пусть и недолго, но все-таки.
— Нет, Василий, — твердо произнесла Груня.
— Агриппина! — устало произнес Васька, выдыхая.
Груня выглянула в окно. Стоит и курит около машины. Плечи опущены, спина напряжена. Заметно устал. Ну, вот куда ему за руль?
— Василий Павлович! — строго произнесла девчонка, — Паркуй машину и поднимайся. Я диван разложу и ужин согрею.
Груня видела, как Барин поднял голову, словно знал, что она наблюдает за ним из окна. Сбросил вызов, пряча мобильник в карман. В темноте улицы и в неярком свете фонаря Груня была уверена, что рассмотрела, как Барин ей улыбается, той самой улыбкой — ее любимой, открытой и мальчишеской.
Время летело стремительно. Вертелось, и не удержать, не остановить. Учебный семестр приближался к концу. Новый год маячил на горизонте. В ресторане наступало время корпоративов. К тому же и Василий выматывался каждый день на своей стройке, появляясь только поздними вечером или чаще ночью. В ресторане он стал редким гостем, возложив все дела на Пал Палыча. Они с мамой Нюрой решили зимовать в городе, а уже весной перебраться в деревню. Несколько раз они ездили в деревенский дом, проверить, все ли там в порядке. Но Груня не захотела ехать вместе с ними. Не хотела рисковать и встречаться с соседом.
Вообще, в последнее время Груня много чего не хотела. Особенно, если речь шла о еде. Не было аппетита. Она заметила, что весь ее режим изменился. Питалась она исключительно ночами, когда Васька приезжал домой. Иногда Груня везла домой контейнеры с едой от Михалыча. Но чаще готовила мама Нюра. Или, если они с Василием ночевали у бабушки, то готовила Надежда Вадимовна обещанные Ваське пироги с мясом.
Груня видела, как устает Василий, буквально падая в кровать. И часто она просто засыпала рядом, убаюканная его размеренным дыханием. Почти каждую ночь, поспав пару часов, Васька нежно, но настойчиво будил девчонку, а потом, сонную и удовлетворенную, прижимал к горячему боку. Они мало говорили, словно и без слов им было уютно. И Груня чувствовала, что-то изменилось в их отношениях.
Не сказать, что Груня скучала по истошному воплю раненого бизона, но с какой-то тоской вспоминала те дни, когда Васька буйствовал в ресторане.
Вот и сегодня, клиентов в зале на удивление оказалось мало. За окном царила вьюга, занося суетящихся прохожих и припаркованные машины. А Груня смотрела с тоской на обычный столик, за которым сидел Барин в первый день их знакомства.
— Что-то ты грустная, пигалица, — раздался голос Вовы за спиной, — Домой езжай. Все равно народу мало.
— Не хочу, — отмахнулась Груня, — Мои в кино утопали. Что мне одной дома делать? А бабушка к подруге умчалась. У них там плановые посиделки.
— Так Барину звони, пусть уже оторвет задницу от дел, — предложил Вовчик, — Или давай я. Намекну тонко, что к тебе клиенты подкатывают. Вмиг примчится.
— Брось, Вова, — улыбнулась Груня, — Не нужно его от дел отвлекать.
Груне и самой хотелось позвонить Ваське и попросить, чтобы приехал. Увез ее домой. Устроил под своим боком и прижал к себе покрепче. Так сильно захотелось, что даже слезы навернулись на глаза. Украдкой смахнув их, Пепел вздохнула.
В зал вошел очередной клиент, поискал взглядом свободный столик. Груня, дождавшись кивка Вовчика, пошла его встречать. Приветливо улыбнулась. Усадила пухлого мужчину за столик и предложила меню и карту вин. Оставив посетителя, на минутку помчалась во владения Михалыча за очередным готовым заказом.
Прихватив две большие тарелки с аппетитно разложенной на них семгой, замерла, так и не дойдя до клиента, заказавшего блюдо. Остановилась прямо в распашных дверях. До смерти захотелось этой самой рыбы. Вот прям, кажется, и слюнки потекли.
Груня перевела растерянный взгляд с аппетитной рыбки на Михалыча. Тот, прищурившись, задумчиво смотрел на пигалицу.
— Тоже хочешь? — поднял брови вверх.
— Очень, — честно призналась Груня.
— Неси, а я пока для тебя сооружу порцию, — кивнул Михалыч и продолжил прерванную работу.
Груня со скоростью ветра отнесла заказ клиенту, приняла новый и умчалась на кухню, где ее уже поджидала та самая аппетитная семга. Под веселым взглядом Михалыча, Пепел практически на одном дыхании проглотила огромный кусок рыбки и перевела дыхание, запив все клюквенным морсом.
— Дядь Миш, вы волшебник! — честно призналась Груня, и, подскочив, отнесла грязную и пустую тарелку.
— Кушай, кушай, поправляйся, — ласково потрепал Михалыч девчонку за щечку.
Груня умчалась из кухни. А потом решила присесть. Как-то ноги плохо слушались. До стула дойти девушка не успела. Так и плюхнулась прямо на пол пятой точкой, держась рукой за стенку. Казалось бы, никто ее и не заметил. Кроме Вовчика. Парень осторожно помог Груне подняться и отвел в кабинет.
— С чего вдруг? И поела, кажется, — хмуро поинтересовался Вовчик, глядя на бледное лицо пигалицы.
Нет, Барин узнает, ресторан разнесет. Надо самому звонить, сдаваться и каяться, пока не поздно.
Потянувшись за телефоном в карман, Вовчик замер, остановленный нетвердой рукой.
— Не нужно! — тихо попросила Груня, прекрасно предугадав действия друга, — Прискачет. Орать будет. Не хочу.
— А что делать? — спросил Владимир.
— Сможешь тихонько и без свидетелей сбегать в аптеку? Или я сама сейчас. Отпустишь? На десять минут. Здесь за углом есть, — тараторила Груня, собираясь подскочить на ноги.
— Лежать! — не так громко, но весьма похоже на крик Барина, произнес Вовчик, — Я сам! А ты не двигайся. Чего купить?
— Догадайся с трех раз, — Груня послушно опустилась на диван.
— Ай, да Барин! Ай, да молодец! — заулыбался Вовчик.
— Вова! — Груня приоткрыла один глаза и взглянула на друга с укором.
— Понял, уже убежал! — подскочил парень на ноги.
Спустя десять минут, как и обещал, Вовчик вернулся с целой охапкой тестов на беременность. Тихонько сунул все покупки в непрозрачном пакете Груне в руки, и велел в зал не выходить.
Минуту Груня лежала, боясь поверить в происходящее. И страшно ей. А вдруг действительно беременна. И, кажется, хочется.
Последнюю неделю она часто думала о детях. С Васькой они ни разу не говорили на эту тему. Как и о средствах контрацепции. Сейчас, мысленно отмотав время назад, Груня понимала, что на тему их отношений они вообще не говорили. Советом Иветты Груня не воспользовалась. Не спросила напрямую. И сама не призналась в своих чувствах. А почему — не знала. Возможно, все еще боялась услышать отрицательный ответ.
Четыре теста разных производителей и формы, но с одним результатом Груня зажала в руке. И что делать? Какова вероятность, что все четыре теста ошибочны? Сделать еще? Вовчик вон, купил десять штук.
Вздохнув своей же наивности, Груня плюхнулась на диван. Чрезмерный аппетит, головокружение без причины и положительные тесты на беременность сообщали, даже кричали о грядущем событии и об изменениях в жизни Пигалицы.
Выронив полоски из рук, Груня спрятала лицо в ладонях. Секунду она думала. Всего секунду. А потом рассмеялась. Господи! Она беременна! Это ведь чудо! Нет, ожидаемое и в далеком будущем прогнозируемое! Но все же чудо!
Посидев еще минутку с абсолютно глупой улыбкой, Груня подскочила на ноги. Васька! Нужно срочно сообщить ему!
Собрав все тесты и сложив их в карман, Груня схватила телефон. Васька ответил почти сразу.
— Васенька, — вкрадчиво проговорила Груня после приветствия, — А ты не проголодался?
— Угу, жутко, — признался Барин, — Задрали меня все кругом. А давай свалим из города? Прямо завтра.
— А давай для начала ты поужинаешь со мной? — внесла встречное предложение Груня, — Рыбка у Михалыча вышла изумительной.
— Лечу! — коротко ответил Барин и сбросил вызов.
Груня, все еще улыбаясь, прижимала телефон к груди. В этом весь Василий. Ее Барин. Но такой родной и до жути любимый!
Василий Павлович был, мягко говоря, выжат как лимон. Его стремление закончить стройку до праздников — вылезало ему боком. Косяки сыпались один за другим, и хотелось послать все далеко и надолго. В последнее время Барин и сам подмечал, что реально устает от такого графика. Ему вдруг стало хотеться тишины и покоя, долгих вечеров на диване в обнимку с пигалицей и бессонных ночей. А не быстрого секса и мгновенной отключки, когда и до ванной с трудом добирался. Нет, все-таки он свинья, потому что оставлял девчонку без внимания все эти дни, ломал себя, стараясь успеть с подарком к празднику.
По дороге в «Барин» Васька решил так. Ну, ее на хрен, эту стройку. Все, баста. Терпение кончилось. С завтрашнего дня он станет образцовым мужиком, начнет водить свою пигалицу по всяким там театрам, киношкам и прочей шулупони. Вот только выспится в эту ночь. И с самого утра заставит девчонку собрать шмотки, позвонит нужным людям, возьмет горящий тур на двоих и махнет в теплые края. Будут они с Груней валяться на пляже и греть косточки. Да, так и сделает.
Васька даже улыбнулся от этой своей идеи. А когда вошел в ресторан, настроение окончательно улучшилось. Груня, как и в первый день их знакомства, бегала от столика к столику, принимая заказы. Ему хотелось схватить девчонку в охапку и утащить в кабинет. И диван там есть. А ужин подождет. Барин хотел удовлетворить первым делом другой голод и потребность в своей пигалице.
Не обращая внимания ни на кого, Васька прямой наводкой подошел к девчонке. Так же, молча, сгреб ее в охапку и, чтобы не оставалось сомнений, поцеловал.
— Васенька! — с легким укором, но с озорством в глазах проговорила Груня, — Иди в кабинет, я мигом.
— Мысли читаешь, зайчонок, — хмыкнул Васька и, нехотя выпустив пигалицу из рук, утопал в кабинет.
По пути ему вновь позвонил прораб и испортил настроение. Отпуск вновь показался чем-то несбыточным. Прооравшись и послав всех по известному маршруту, Васька откинулся на спинку, сидя в директорском кресле. Едва слышно открылась дверь и Васька увидел, как Груня идет к нему через весь кабинет, неся в руках тарелку, накрытую металлической крышкой, который Михалыч ласково называл баранчик-клоше и постоянно ее использовал. Уж очень эффектным казалось ресторанному повару подача вот с такими блестящими приспособлениями.