– Да, – как можно безразличнее ответила я. Зачем всей Москве знать про наш роман? Да это еще и не роман. – Я была у отца на даче.
– И что?
– Ничего. Поговорили чуть-чуть, договорились встретиться, когда он вернется из Ленинграда.
– Из Ленинграда! Из Санкт-Петербурга, темнота!
– Знаю, но мне как-то непривычно еще.
И вдруг я поняла, что мне безумно хочется говорить про Костю, что-то узнать о нем, хоть я и понимала, что это ох какой нехороший признак – похоже, я здорово влюбилась. Кто бы мог подумать?
– Слушай, а он что, правда хороший актер?
У Тоськи сделался мечтательный вид.
– А черт его знает, какой он там актер! Но мужик – невероятный!
– В каком смысле? – испугалась я.
– Красив, сексуален и все такое… А то, о чем ты подумала, мне, увы, неизвестно. Я для него только старый товарищ! Но баб у него – тучи!
– Господи, откуда что берется, был просто смазливенький мальчик… Слушай, у тебя есть его фотография?
– Были где-то в журнале, я посмотрю. А ты что это так им вдруг заинтересовалась?
– Просто любопытно, что я в этой жизни упустила.
– Геморрой!
– Что? – не поняла я.
– Геморрой ты в жизни упустила!
– У него геморрой? Откуда ты знаешь?
– О господи! Ты с Луны свалилась? Теперь так говорят.
– Как говорят?
– Ну раньше говорили – морока, головная боль и все в таком роде, а теперь говорят просто – геморрой, или сокращенно гимор.
– Какая гадость!
– Ну извини, у нас сейчас еще и не такие гадости говорят. Ты пока что общалась со своими интеллигентными родственниками, довольно престарелыми, а пообщайся с молодежью – вообще ни фига не поймешь. Ты, например, понимаешь выражение «фуцин голимый»?
– Фуцин голимый? Это еще что?
– Да в том-то и дело, что сама не знаю! Уж лет десять слышу, а понять не могу. Одно знаю – это обидно, быть голимым фуцином.
– Бред!
– Что делать? Ох, Динка, у нас же тут все с ног на голову перевернулось.
– А я думала, наоборот, с головы на ноги!
– Ну, в принципе, конечно, сейчас все-таки мы ближе к норме. Но когда, считай с рождения, стоишь на голове, то потом трудно встать на ноги и научиться нормально ходить. Шатает, понимаешь ли…
Ох, как далеко мы ушли от Кости… Но вернуть ее прямо к разговору о нем опасно, она может что-то заподозрить. К тому же надо спросить и о ее жизни. Рассказ будет долгим, это я чувствовала. И грустным…
– Да понимаешь, все как-то по-идиотски сложилось, – вздохнула старая подружка. – Есть муж, но только в паспорте, есть сын – но он на меня насрал…
– То есть?
– Ну с мужем разбежались, это уже второй. Первый, отец Лени, вообще слинял неведомо куда… Даже алиментов не платил… Но черт с ним и с его алиментами, мне вскоре попался вроде бы приличный мужик, любил-обожал, Леньку как родного принял и тот к нему привязался, «папа, папа», а что ему, Федя появился, когда Леньке всего два года было, несмышленыш… Я счастлива была безумно, Маруся помогала растить его, мать тогда еще работала… А я училась то одному, то другому, времена-то поменялись, политика засасывала, а я, ох какая я рьяная демократка была…
– А теперь ты коммунистка, что ли?
– Боже упаси! Я и сейчас демократка, просто уже не такая рьяная… Не активистка…
– Понятно. Тось, а дальше-то что?
– Дальше? Федька начал погуливать. Я бы ничего не заметила, но нашлись доброжелатели…
– Больше всего на свете ненавижу доброжелателей! – вырвалось у меня.
– Понимаю. И разделяю, но куда денешься… Я хотела закрыть глаза, будто ничего не знаю, но не получилось. Врать не умею, в этом вся беда. Вот мало-помалу и дошло до расплева. И он слинял. Мы не разведены, но он живет с другой бабой, а я при пиковом интересе…
– Ну а сын?
– Сын связался с жуткой девкой, просто оторви да брось… Хамка, серая как валенок, ничего не знает и даже не хочет знать, грязнуха… Ужас! Но я честно попыталась с ней смириться, пустила в свой дом, а она…
– Что? – испугалась я. – Обокрала тебя?
– Нет, чего не было, того не было, но… Жила в доме как гостья, ни посуду помыть, ни сготовить, ни… Одним словом, когда я в корзине для грязного белья… Извини, но это соцреализм, короче – когда я там обнаружила ее менструальные трусы, ничем не прикрытые даже, я психанула и выгнала их…
– И что теперь?
– А они и рады. Подхватились и уехали.
– Куда?
– Сперва на Алтай подались. Эта гадина его в какую-то секту затянула. А теперь они со своим гуру в Тибете.
– А там с наркотиками не…
– Сейчас не знаю, а раньше нет…
– Он с тобой не общается?
– Поздравляет раз в год с днем рождения. Открытку присылает. И все.
– Сколько ему лет?
– Двадцать два.
– И он не учится?
– Учился, поступил на журфак, все честь по чести, пока эту сучку не встретил. Она ему мозги набекрень свернула, он университет бросил, говорил, что хочет бежать от суеты…
– Господи, Тоська, а может, надо бы его оттуда вызволить?
– Да как его вызволишь… Она его крепко держит, он парень красивый, умный…
– Ну, насколько я понимаю, эти качества ему там не пригодятся. У меня два студента тоже в Тибет ездили… Нормальные вроде ребята, но вернулись… Даже вспоминать неохота. Конечно, в Тибете есть и настоящие мудрецы, наверное, и чистые помыслами люди, но сколько же там всяких шарлатанов…
– Уж мои-то точно к шарлатанам попали, там эта девка верховодит, Ленька сам, может, и отличил бы овец от козлищ, но она ему глаза застит… Да ну, не хочу об этом говорить! Это ж нынче мода такая, способ убежать от ответственности за себя и близких… Все, хватит! Ну, расскажи о себе, я все, все хочу знать.
Я рассказала. Умолчав о событиях последних дней.
– Да, Динка, потрепала нас жизнь, но ты еще ого-го! А я…
– Не выдумывай, ты прекрасно выглядишь!
– А толку? Ну ладно, к черту! Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты знаешь, странное дело, я вот как вздумала организовать встречу, стала всех обзванивать, искать… Вообще-то картина неплохая складывается, вопреки ожиданиям. Помню, папа мне говорил: не стоит это затевать, либо никого не найдешь, либо только расстроишься, годы уж больно трудные выпали вам, но нет, многие очень даже неплохо устроены, многие уехали, и там тоже не пропали, вот как ты, например, но что интересно – девчонки наши… Только у троих из шестнадцати нормальная семья: муж, дети. У Таньки Скворцовой даже внучка родилась, а остальные – бобылки!
– Да?
– Представь себе! Замужем у нас Скворцова, Лушина и… да, Томка Ермакова. У этих все о’кей, а остальные…
– Погоди, а Надя Коваль, у нее же трое детей!
– А ты почем знаешь?
– Костя сказал, что она с ним в театре работает.
– Это правда, но муж у нее запойный, к тому же бабник жуткий и трое ребят на шее… Алинка Когтева вообще спилась… Сережа Филатов тоже спился. Говорят, бомжует где-то…
– Значит, лучше всех устроен Костя?
– Костя? Нет, он не устроен лучше всех, он просто самый знаменитый. А самый богатый у нас Тема Сударов. Полуолигарх!
– Как это полуолигарх?
– Ну, богатый, но на настоящего олигарха не тянет. Он, между прочим, спонсирует нашу встречу!
– А Вадик Первушин что?
– О, он большой босс на телевидении, Ванька Дрожжин в администрации президента… Лийка Биктемирова открыла в Москве несколько бутиков, красивая стала, шикарная, в рыжий цвет выкрасилась, ей идет, но тоже одна… Венька Гордон в Израиле, Милка Нейман тоже. Она, кстати, приедет, обещала. Она знаешь кто? Детский хирург… А своих детей нет. Не представляю Милку со скальпелем… В общем, пораскидало нашего брата…
– А сколько все-таки будет народу?
– Нас было двадцать девять в классе, так двадцать человек наберется.
– Это с Костей?
– Это без Кости, с Костей двадцать один! Но я уверена, он придет. Не упустит шанса тебя увидеть.
– Слушай, Тоська, я уже про всех все знаю, а вот чем ты занимаешься?
– Я? Издаю женский журнал!
– Как издаешь?
– Элементарно, я главный редактор!
– Здорово, это ж наверняка интересно!
– Да. Отвлекает… Как войдешь в редакцию, все посторонние мысли улетучиваются, домой добираешься часа в три ночи и падаешь. Нет ни времени, ни сил вспоминать, горевать, сожалеть. Как белка в колесе.
– Но как же при такой работе ты успела все организовать? – поразилась я. – У меня есть в Брюсселе знакомая, тоже главный редактор журнала, у нее времени не хватает ни на что, и это притом, что она издает журнал в Европе, а не в России, где, как я понимаю, бардак еще тот…
– Видишь ли, я зимой ногу сломала, сидела дома, руководила по телефону, на тусовки не таскалась, вот и решила… И потом, у меня золотая девочка помощницей работает. Маленькая, худенькая, страшненькая, но умна и расторопна. Ей понравилась моя затея, она мне помогала разыскивать ребят. Между прочим, она жаждет на тебя посмотреть!
– Господи, почему?
– Потому что влюблена в Иванишина, а он же… Да ты ж не знаешь, он тебе на всю страну в любви объяснился!
– Знаю, – засмеялась я, а внутри меня обдало жаром. Неважно, что на всю страну, важно, что было ночью и о чем знаем только мы…
– Что это у тебя глаза такие мечтательные сделались? Ты это в голову не бери. Костя хороший парень, но трепло редкое! И баб у него табуны. Не факт, что он в замоте вообще не забудет, что ты здесь, – с него станется. Роковой мужчина, вокруг него все время страсти кипят. Одна идиотка даже ему под машину кинулась, он чудом ее не сбил, другая обвинила его в изнасиловании, третья вешалась…
– Что за ужасы ты городишь, – засмеялась я, а у самой сердце ушло в пятки. Во что я вляпалась?
– Твое счастье, что он герой не твоего романа! Но парень он хороший, хотя, боюсь, слава его испортит…
– Вас слишком испортила слава, а впрочем, вы ждите, приду! – пропела я строчку из песни Вертинского, которым мы с Тоськой увлекались в ранней юности.
– А ты знаешь, Костя это поет иногда в концертах…