Жаль, придется опять плескаться в соленой воде у поселения.
Источник воды у резчиков не был таким холодным. Похоже, что вода успевала нагреться, пока добиралась до тех мест. Только теперь Виал понял, что вода из руин и из поселения одна и та же. Вот почему Хенельга согласилась ее пить. Выходит, она знала, откуда берется вода. Много чего еще знает девчонка, но не собирается говорить об этом чужаку.
Виал поморщился. Выдавить информацию из девушки не получится. Ни силой, ни убеждением. Хотя она обязана чужаку жизнью.
Пополнив запасы воды, Виал перебрался через завалы и дал бурдюк спутнице. Пока она пила эту чудесную, холодную воду, Виал размышлял. Он обдумывал все, что увидел.
– Если захочешь умыться, сама полезешь к фонтану, – предупредил девушку Виал.
Хенельга на миг оторвалась от бурдюка, покачала головой.
– Вот и славно. Пока дойдем ты обсохнешь, а песок уничтожит запах. Помнишь в каком виде мы с Эгрегием вернулись?
– Да. И пахло от вас ужасно.
– Как от старых козлов, – Виал усмехнулся.
– Наши гости, – девушка имела ввиду кочевников, – так же пахнут. У них нет возможности мыться. Они не хотят.
– Да, могу понять. Но дикари меня не интересуют. Ты лучше скажи, что знаешь про змееногого бога?
– Бога?
Это слово, как показалось Виалу, было девушке не знакомо. Неужто у них нет такого понятия.
Как мог, Виал описал существо изображенное на стеле. Не стал он говорить, что ему поклоняются в Циралисе. Это излишне и может оказаться опасным.
Но девушка разочаровала Виала.
– Я знаю только, что это один из древних – Хозяин пустоты.
Последнее она сказала на своем языке. Виал понял его смысл лишь отчасти, слишком сложное понятие: и пустота, и забвение, и иной мир. В общем, хозяин потустороннего мира. Что укладывается в характеристику бога, ведь море для резчиков подобно иному миру.
– Он один из многих, – продолжала девушка, – его изображения встречаются повсеместно в руинах. И не только.
– И не только?
– Да, во внешних поселениях мои родичи находили подобные изображения. Плохо сохранившиеся, почти нечитаемые. Материал в тех местах намного хуже.
– Вот как, и это все? Кто он, чем занимается, хоть что-нибудь вы знаете?
– Он древний, как все Хозяева пустоты, владеет своим царством, у него много подданных и верных последователей там. Что тебе так интересно в нем?
– Да так, – Виал отвернулся, – видел его изображение по пути сюда.
– Да? И где же?
Виал даже не соврал, для девушки все, что располагается за горизонтом, лежит в другом измерении.
– На островах и в далеких землях отсюда. У него много почитателей.
Хенельга с любопытством и без страха взглянула на чужака, но не стала требовать ответа. Наверное, догадалась. А Виал не хотел говорить о своей религии больше в отместку. Ведь резчики тоже скрывают.
– Мы мало знаем о древних.
– Но вы боитесь их?
Хенельга кивнула.
– Об этом пророчество ваше? Об их возвращении?
Снова кивок.
– Да почему все из вас приходится тянуть? – Виал вздохнул.
– Не все можно облекать в слова.
– Да, слышал о такой идее. Вы так боитесь того, что должно произойти?
– Найди Карника, чтобы получить ответы. – Хенельга отвернулась.
После случая с плитой она была вся грязной и воняла. Зато выглядела теперь как человек. Такая живая, такая беззащитная, не похожа на резчицу. Эта перемена ей к лицу. Виал не испытал обиды, но не удержался от вопроса:
– Так ты нашла его? Поймала того, кто манил тебя в руины?
Девушка потупила взор.
– Эта глупость чуть было не стоила тебе жизни. И я не уверен, что ты цела. Некоторые травмы выявляются со временем. Пошли в поселение, пока держишься на ногах. Я не так молод, чтобы тащить тебя обратно.
На эту тираду Виал получил тихие слова извинений. А что еще могла ему сказать Хенельга. Теперь она понимала, как глупо поступила.
О тенях в руинах она мало что знала. Только слышала от стариков, что такое явление имеет место быть. Эти тени не враждебны, но подобны хозяину лесов – могут заманить путника, завести его вглубь развалин, где тот и сгинет.
А про свечение в руинах она ничего не могла сказать. Пока Виал не спросил об этом, девушка даже не соображала, что подобное произошло. Узнав, что ночью руины светились, она вдруг испугалась и поспешила на запад. Оглядывалась через плечо, но не на Виала, который следовал за ней, а на то место, где ее придавило плитой.
– Ты там встретила кого-то? – не выдержал Виал.
Хенельга вжала голову в плечи, не ответила. Теперь она не оглядывалась.
– Так сложно ответить, – вздохнул Виал.
Путь обратно они искали долго. Виал знал, где дорога, но взобраться по осыпающемуся склону не представлялось возможным. Пришлось уходить на север, где образовался естественный склон. Там внизу располагались небольшие – по меркам циклопов – домики. А за ними уже проглядывалась полоска зелени на возвышенности и синий горизонт. Море. Возможно, что стоило идти строго на север, но Виал не хотел проходить под домами. Хенельга тоже не желала приближаться к строениям.
Солнце поднималось над горизонтом, раскаляя песчаную местность. Тени уползали к высоткам, прижимались к их стенам, пока не исчезли.
Люди только к полудню добрались до северной границы площади. Путь был тяжелым, потому что приходилось обходить развалины, а скользкие плиты, покрытые мелкой каменной крошкой, были плохой опорой.
Найдя небольшую и с виду надежную статую, Виал предложил передохнуть.
– Идти дальше не имеет смысла. Только вымотаемся на открытой местности. Часа два или три переждем и продолжим.
Хенельга вроде как согласилась, но к статуе подходила с опаской.
В этой стороне было множество статуй. Огромные, подстать строениям, окружающим площадь. И только эта была небольшой – Виал понял, что она была частью гораздо большей скульптуры. Вон обломки лежат к западу от постамента.
Остался только постамент в виде многогранника, а на нем крупный бесформенный блок, словно опора большей статуи. И нечто рядом с этим блоком, если приглядеться, то можно различить бородатое лицо и тело толи льва, толи быка. Сложно судить.
Эти остатки показались Виалу знакомыми, но он не мог припомнить, где видел подобное. Он решил, что изображение встречалось на одном из рельефов.
Бессонная ночь сказывалась, жара и напряжение этого дня тоже. Виал моментально заснул, не думая об опасностях и спутнице. Зато Хенельга не спала. У нее болели ушибы и ссадины, начинали болеть мышцы. Когда чужак заснул, она как могла обтерлась водой. Соскребла грязь стригилем.
Заснуть она не могла, сидела в тени, стерегла покой спутника и смотрела на руины. Тень, что заманила ее в руины, не появилась. Хенельга не сомневалась, что видела тень Карника. Тот даже умерев, если он умер, продолжал путешествовать. Руины, как окно в пустоту, в иной мир, служили воротами во все направления. Не удивительно, что даже мертвый смог вернуться.
Эта тень что-то хотела показать людям. То, что видел Карник, почему он принял решение пригласить чужака.
Разглядывая чудные статуи гигантов на площади, Хенельга не могла понять, что же такое нашел ее наставник.
Вокруг были только мертвые и молчаливые камни. Возможно, тень не это хотела показать. Девушка взглянула на чужака. Тот похрапывал, ворочался во сне. Сломанный топор лежал рядом, под рукой. Даже сломанное это оружие может защитить хозяина.
Удивительное и чудное оружие. Хенельга поражалась, что чужак взял оружие из металла, ведь железо слишком мягкий материал. А резьба и чернение на нем хоть и были эстетически красивыми, но все же не шли ни в какое сравнение с изделиями собратьев.
Хенельга решила, что надо подарить спасителю новое оружие. Соединить изделие чужака с изделием собратьев. Как символ единства двух народов. Чужак достоин этого.
Еще остался вопрос: сможет ли чужак стать тем, кто объединит два мира. Карник отмечал этого человека особенно, всегда радовался его приходу и часто уходил с ним в странствия. Было это не так часто, как хотелось самому Путнику, но все же случалось.
Чужак вполне мог увезти резчика на восток, где бы продал его на рынке. Умелый мастер, да еще из загадочного племени резчиков по кости, стоил бы ему два десятка золотых. Так утверждал сам Карник, а что думал по этому поводу Косс Виал – известно только ему.
Солнечная колесница пронеслась через середину неба. Лучи солнца стали подкрадываться к босым ступням спящего человека. Виал во сне заворочался, поджал ноги, пытаясь отползти от обжигающего пламени. Только светоносный бог не желал покидать детей.
Лучи разили по камню, разлетаясь осколками света во все стороны. Сквозь закрытые веки эти осколки резали глаза, заставляя душу возбуждаться, нервничать. Виал морщился, не хотел открывать глаза. Не успел он отдохнуть, ловил последние остатки сна.
С природой никто поспорить не может.
Виал все еще с закрытыми глазами сел, вздохнул. Хенельга протянула ему воды.
– Вот это в самый раз, смочить горло!
Приходя в себя, Виал оглядывался по сторонам. Он мало что мог увидеть, воздух дрожал, яркий свет заглушал все вокруг. Лучи легко отражались от развалин, разнося жар вокруг. Даже отраженные, они обжигали кожу. Виал поморщился, это место ему никогда не нравилось, но что поделать, если самые прибыльные земли всегда отвратительны.
На севере это янтарь, свинец и серебро, а так же снежные зимы, холода и влажность. Тут на юге было золото, в плодородных землях собирали богатые урожаи, зато было нестерпимо жарко. Куда от этого деваться.
Лишь в родной Гирции сейчас хорошо. Можно было бы уйти в тень навеса питейной, расположиться на лавочке с такими же как ты бездельниками…
– Что ж, пора идти, – сказал Виал, вставая, – не хотел бы оставаться тут до ночи.
Он натянул сандалии, помог подняться Хенельге, которой становилось все хуже. Потому-то Виал торопился, не темноты он боялся, а смерти спутницы. Пусть лучше помрет в родных стенах, успев рассказать о геройстве чужака.