– Слышь, поговорить надо.
Мы спустились в столовую, хотя ужина еще не было, сели в уголке. Здесь хоть и не топят, но более-менее тепло. На улице мороз сегодня под сорок.
– Я знаю, что ты ходишь в эту секту, – начала я напрямую, – в ихнюю Церковь Блаженства. И знаешь что? Нам это не нравится.
– А это что – запрещено у нас в ГСО? – поинтересовалась Леди. Ее черные раскосые глаза сверкнули.
– Нет, не запрещено, – металлическим голосом отрезала Чума, – но ты пропускаешь занятия. Работы обязательные мы без тебя выполняем. У тебя здесь обязанности есть, ты помнишь?
– Мало ли кто пропускает, – Леди пожала плечами, – у нас тут не армия. Когда я работала, тоже пропускала – кого это волновало?
В общем-то, она права, подумала я. У нас все добровольно, и запретов таких нет. Надо с другого конца заходить.
– Понимаешь, Айгуль, они… это же секта, нет? Если честно, боимся мы за тебя.
– А не надо за меня бояться, – Леди перекинула черно-седые косички назад, стала их обматывать вокруг головы, – глупости это все. Мне там хорошо, понимаете?
– Ну неужели ж там люди лучше наших? – спросила я. Все мне понятно про жалость и сочувствие. Я об этом много думала потом. Да только не верится такой жалости – когда посторонний человек к тебе подходит и говорит «ой, бедненькая, жалко мне тебя». Скорее всего, он с тебя либо вытянуть что-то хочет, либо сдать тебя дружкам. Нет, не верю. А кому я верю – друзьям. Вот Чуме, скажем, хотя она сроду мне не говорила, что я бедненькая. Но она мне жизнь спасала, вот это было. На себе меня тащила под огнем. Ворону верю и Иволге – если им не верить, то вообще в ГСО служить нет смысла. Да и Леди… ну хорошо, не очень хорошо я с ними обращалась в начале. Но ведь сколько вместе потом прошли, сколько уже было такого, что она-то тоже должна почувствовать – свои мы, самые близкие…
Неужели ей те, в белых хламидах, ближе, чем мы? Вот, что я хотела сказать. Но не очень получается это у меня – говорить. Однако ничего, Леди поняла, что я имею в виду.
– Дело не в людях, Маус, – ответила она, – дело в Боге.
Чума фыркнула.
– В Деда Мороза ты тоже веришь?
Я зыркнула на Чуму – этак мы человека только обидим, и она вообще замкнется.
– Я не верю, – ответила Леди, – я знаю. Я чувствую, понимаете? Бог есть. Я это знаю, я уверена.
И так она это говорила, прямо-таки убежденно, видно было – не врет. Как будто лично с этим Богом за руку здоровалась. Я чувствую, когда люди врут. Леди не врала.
– Слушай, – сказала я, – это же христиане, у них там Христос и все такое. А ты же татарка, Леди, у тебя предки вообще эти были… как их…
– Мусульмане мы, – кивнула она, – какая разница? Бог один. Мало ли, кто как ему поклоняется.
– Чушь это, – отрезала Чума, – если бы бог был – разве он допустил бы все, что случилось?
Леди пожала плечами.
– В Библии все предсказано. Люди грешны. Люди все это и допустили. По злобе своей.
И добавила:
– Разве вы не видите, девочки? Уповали, уповали на человека – а вон он, человек, до чего довел! Надо на Бога надеяться.
В голосе ее появилась страсть. Убежденность.
– Бог – он не подведет. Надо только в грехах своих покаяться, отложить грехи свои. И Бог – он примет, он поможет, приведет к блаженству.
– Не знаю, – сказала я, – как-то не могу я вот так… а если нет никакого Бога – то что?
– Веры тебе не хватает, – пояснила Леди. Я смутилась. Ерунда получается. По идее, мы собирались Леди разборку устроить, а выходит – это она тут нас стыдит.
– А тебе совести не хватает! – Чуму, как видно, тоже достала эта ситуация, – люди тут вкалывают, а ты ходишь в секту свою, в белую простыню завернуться и молиться! И еще радиации нахватаешься, будет рак или лучевая! Пожрать, однако, в ГСО возвращаешься!
– Я в патрули хожу, – обиделась Леди, – хлеб не задаром ем. А радиация… мы на Бога уповаем, он все устроит.
– Слушай, Айгуль, – я поняла, что спорить бесполезно, – а вот те люди, которые у вас там в белых этих одеждах ходят – они кто?
– Ожидающие блаженства, – тихо ответила Айгуль, – возможно, и я…
– Что, тоже будешь блаженства ожидать? – Чума фыркнула. Леди обиженно взглянула на нее.
– Старец говорил, что я избрана. Что Бог пометил меня.
– Погоди-погоди, – вмешалась я, – то есть время от времени кто-то становится таким вот избранным. Ожидающим блаженства. И что они делают?
– Они поют. Все время молятся и поют, – ответила Леди.
– Но если кто-то к ним присоединяется, то их становится все больше?
– Да нет, – вздохнула Леди, – потом они уходят.
– Как уходят?
– В Блаженство! К единству с Богом!
– Подожди, – я покрутила головой. – а физически, в нашем мире – что при этом происходит?
– Большой праздник… на той неделе был как раз. Двенадцать Ожидающих провожали.
– Да куда провожали-то, скажи толком? Они куда-то уходят?
– Да, уходят. Откуда я знаю, куда! Во время праздника мы видели только дверь – а за ней сияние… ну и они туда. Не знаю! – сердито буркнула Леди, – уезжают, наверное, в монастырь какой-нибудь. Где уже только просветленные живут и молятся. Я так думаю.
– Выходит, когда ты станешь избранной – то из ГСО уйдешь, – подытожила Чума.
– Выходит, что так, – спокойно согласилась Леди.
Обо всем этом мы решили поговорить с Иволгой и Вороном. После командирского заседания я подошла к ним и все это выложила. Иволга с Вороном переглянулись.
– Ну а что тут сделаешь? – спросил Ворон, – у нас все добровольно. Хочет человек поклоняться богам каким-нибудь вместо работы в ГСО – мы никого не держим. Жаль, конечно…
Иволга сморщилась.
– Так-то оно так, но знаешь… не нравится мне все это.
– Вот и мне не нравится! – кивнула я. – больно подозрительная конторка.
– Ну если конторка подозрительная, то надо будет выяснить, в чем там дело, – пожал плечами Ворон, – да, кто знает, с кем они связаны и как. Маус, возьмешь на себя это дело? Свои патрули отчасти можешь перекинуть на другие отделения. Сформируешь группу. Если что, с нами советуйся.
– Можно кого-нибудь внедрить туда… прямо через Леди. Типа, уверовала, помоги! – предложила я.
– Хорошая мысль, – одобрил Ворон, – Чуму?
Я покачала головой.
– Ни в жизнь не поверят. Чума на Леди так наезжала…
– Тогда выбери сама кого-нибудь. И давай, действуй! Выясни, что за контора, куда уезжают, например, эти избранные. А потом решим, что делать.
Для внедрения я выбрала Рысь. Тут нужна женщина – ей скорее поверят. И в то же время, толковая. Линь чем-то на Чуму смахивает, тоже слишком трезвомыслящая, а Рысь – вполне подойдёт. Я ее проинструктировала.
– Делай вид, что тоже во все это веришь. Сходи сначала с Леди ради любопытства. Там держись поскромнее, говори поменьше, но демонстрируй большой интерес. Со мной будешь общаться только когда Леди нет – чтобы она ничего не заподозрила. В остальное время – как обычно.
Процесс был запущен, и я на время перестала об этом думать – принимала от Рыси отчеты, но они превратились в рутину. Тем более, что хватало других проблем и занятий.
Однажды в Танку явился сам Семёнов. О чем-то они долго говорили с Вороном и Иволгой. А потом на собрании Иволга объявила.
– Городская школа просит у нас защиты и помощи. Ее помещение было разграблено дружиной Филина, там теперь нет отопления, выбиты окна, детям зимой там находиться невозможно. Какие будут предложения, товарищи?
Не помню уже, кто первым сказал «пустить к нам». Думаю, что таких было много – я тоже сразу подумала, что надо к нам, у нас ведь тоже есть дети, да и учителя, кстати, у нас есть. Почему же не объединить две школы? Как всегда, возражения нашлись у Кавказа и его группы. Кавказ только встал – все сразу притихли, и его зычный голос раскатился по залу.
– Время ли сейчас думать о школе? Наше собственное существование пока находится под вопросом – командование знает, о чем я говорю. А мы возьмем себе ещё и детей! Детьми должны заниматься их родители. У нас боевая часть, и это и для детей опасно – мы ведь собой по сути мишень представляем, и нам просто некогда, и ресурсов нет. Потом ещё выяснится, мы этих детей кормить должны… Ведь деток жалко, они голодные, а у нас вроде как полные котлы варят – а то, что мы и сами ходим впроголодь, не каждому с улицы ясно. И наконец, проблема безопасности – этих детей нужно впустить на территорию. Те, что постарше, вполне могут представлять угрозу! Плюс учителя придут, и кто знает, кто под видом учителей…
Группа вокруг Кавказа забурчала одобрительно. У меня аж живот подвело. Не нравится мне все это, ох, не нравится. То, что у Кавказа свое противоположное мнение по каждому вопросу – даже по мелкому – это бы ладно. Но эта постоянная толпа вокруг него, которая смотрит в рот и абсолютно во всём его поддерживает! Даже не понимаю, как они так могут, по мне это – унижение. Иволга и Ворон так себя не ведут, и такой толпы вокруг них нет. Им каждый может возразить и возражает.
– Думать о школе, об образовании всегда время, – ответила Иволга, – что же касается проблем с безопасностью, то надо продумать комплекс мер…
Все заспорили. Теперь мне было четко видно, что большинство полностью за предложение Иволги, особенно те, у кого есть свои дети. Но группа Кавказа держалась, как всегда, очень сплочённо. Практически все там были из его роты. Кстати, довольно многие из его роты в другие перевелись, особенно девушки… Наверное, не могут в этой атмосфере всеобщего согласия и сплоченности существовать. Прямо на секту похоже, только вместо старца Афанасия – ротный командир.
В конце концов Ворон объявил голосование, и конечно, большинство проголосовало за школу. Постановили выделить им зал во втором корпусе, который как раз недавно отремонтировали. Помочь с мебелью – детям на чём-то сидеть надо. У Семёнова, сидящего у края трибуны, было такое лицо – потрясённое, даже слёзы лились по морщинистым щекам. Хороший он все-таки мужик, подумала я. Читать я научилась сама, до школы, но до сих пор вспоминаю, как Семёнов рассказывал нам – про природу, про то, как люди раньше жили. Как задачки решали на доске. Хорошо, что мы ему поможем, и что теперь школа у нас будет. И Дана там тоже будет учиться.