По пути мы шли свободно и разговаривали. Может, конечно, стоило их сразу учить передвигаться в группе и все такое – но я думаю, важно и чтобы мы просто немного познакомились. По-моему, это помогает. Если ты человека знаешь, доверяешь ему – то и сработанность группы намного выше.
– Я думала, – сказала Айгуль, – тут мужчины одни. Стеснялась даже идти. Но мне клиентка сказала, что мол, ничего, там женщин много. А мужиков-то смотрю, нет совсем.
– Так мужики-то где? – усмехнулась я, – на заводе вон тоже большей частью девки, деды и пацаны работают. Мужики давно все либо в дружинах, либо в лесу, либо в охране. Ну среди копарей еще мужики бывают.
– Мой батя тоже на заводе работал, – возразил Мерлин. Я задумалась. В самом деле, нельзя сказать, что мужчин в городе нет. Вон у нас в доме живут рабочие, взрослые мужчины. Да и в ГСО… Рэмбо вон есть, Злой, Крот, Чингиз. Правда, Крот инвалид контуженный, и лучевая у него была. А Злой в ГСО с четырнадцати лет.
Но все-таки мало мужчин. И это понятно. Вначале их в войну перебило много. Ну понятно, в войну и мирняка много перебило, но многих мужиков сразу забрали в армию, а оттуда вообще мало кто вернулся. Вот и мой отец где-то там пропал, наверное. Хотя и до войны он с нами уже не жил, да и не помню я его.
На завод мужчин охотнее берут. Но еще у них есть возможность устроиться в охрану, в Новограде вон всех здоровых мужчин с руками-ногами берут тут же. И платят им не то, что заводским. А если не в охрану, то куда проще в дружину пойти – лучше шестеркой у Горбатого или еще кого походить, чем работать. Жратва у них есть, самогона – залейся.
А женщину в дружину только с одной целью могут взять. Понятно, с какой. Нет уж, спасибо, пешком постоим. Пацаны пока малы еще, их тоже не возьмут никуда.
Бабе податься вообще особенно некуда. На завод, и то нас берут меньше, чем мужиков. В охрану – и думать нечего, даже баб с боевым опытом не принимают.
А Ворон – тот всех берет. И не зря, между прочим. Не, ну конечно, из мужика боец все равно лучше, он и тяжести лучше таскает, и в технике соображает. И вообще как-то… надежнее, что ли.
Но и наше бабское войско не так уж плохо действует, если разобраться. Дружины нас реально боятся.
Я спросила, кто из ребят в школу к Семенову ходил. Оказывается, все. Но Мерлин ходил недолго, да и вообще ленился, так что мало чего там выучил. А Чума оказалась прямо как я, тоже книги любит. Да и у Палыча пять лет занималась, и как видно, старательно.
Так за разговорами мы дошли до окраины. И тут я свой маленький отряд построила и объявила.
– А сейчас начнем обучение.
На самом деле научиться стрелять, с оружием обращаться – это раз плюнуть. Ничего сложного нет. И они на общих занятиях так и так научатся. Важнее вообще понимать местность, уметь ходить правильно, ориентироваться, соображать, что к чему.
Так что я объявила моему отделению, что сейчас будем учиться работать на местности.
– Кто скажет, где сейчас север?
Они стали оглядываться по сторонам, только Айгуль-Леди молча на меня смотрела. Чего ты, мол, глупости всякие несешь.
– Там, – ткнула в небо Чума. В сторону зюд-зюд-веста.
– Еще версии есть? Нету? Ну так вот. Север мы определяем по солнцу. Мерлин, где у нас солнце встает?
– На востоке, – буркнул он.
– Угу, а садится на западе. Значит, если на север встать лицом, с правой стороны будет восток, а с левой – запад. Понятно?
– А юг сзади, – пискнула Вега, качнув косичками.
– Значит, когда солнце прямо утром встает, то где север? Леди?
Айгуль, видно, не хотелось глупостями заниматься, но она выдавила из себя.
– Ну… тут. На левую сторону от восхода.
– Правильно! Хорошо соображаешь. А потом солнце у нас описывает круг по небу. В полдень оно – в самой высокой точке. Потом едет на запад. Вот сейчас оно где? Правильно. Так вот, чтобы север найти, надо просто к солнцу левой стороной встать… – они закрутились, и я поспешно добавила, – вставать не обязательно! Можно мысленно представить.
– А можно просто компас взять, – тихо буркнула Чума.
– Можно, – согласилась я, – но компаса сейчас нет. У нас вообще со снаряжением так себе. Привыкайте к тому, что есть. Если солнце высоко, понять стороны света трудно, но есть еще и другие способы.
Я объяснила, как определить стороны света по тени от вертикального предмета – палки, например. Это довольно долго, на случай, если сильно заблудишься: надо подождать минут пятнадцать, отмечая тень, и более короткая при этом будет показывать на север. Потом я рассказала, как определять по часам с циферблатом. Часы у нас иногда бывают старые. Старья вокруг хватает.
Потом погоняла их немного по местности. На горку забежали – Леди и Вега сразу сдохли. А Мерлин и Чума ничего, за мной держатся. Хотя и я уже форму подрастеряла за два-то года.
Я объяснила насчет тактических преимуществ высокого положения, показала немного, как оборону вести с горы. Потом мы еще побегали. Два наших слабых звена отстали, я велела Чуме и Мерлину самостоятельно бежать на базу, а сама пошла подгонять отстающих, чтобы они на шаг не переходили. Периодически приходилось снимать АК с плеча и подталкивать прикладом. Но мы все-таки с грехом пополам добежали. Пока прощались, было у меня стойкое ощущение, что завтра девушки больше не придут.
Но что сделаешь? Слабые быстро гибнут. Не придут – может, так для них и лучше.
Бабу Яру понять мне сложно. Вроде бы она и хороший человек. Мне вот помогает иногда. Не злая. Но что-то мешает, что-то в ней не так. Или я придираюсь?
Свободного времени у нее на работе много, тем более, с моей помощью. Я, когда прихожу – мою, убираю склад, ящики переставляю, как она скажет, все в компьютер заношу. И на раздаче стою, когда особенный наплыв бывает. Большинство цехов, как вот и наш, сборочный, в две смены работает – 12 часов днем, 12 ночью. Ха, это только считается так, на самом деле я вкалывала как минимум по 14, ведь ночью народу меньше, на моем месте вообще никто не стоит, так что пока вагонетки подготовишь на утро, еще 2—3 часа проходит.
После смены вечером особенный наплыв, все хотят продукты взять. Но я к этому времени обычно ухожу.
А днем часто никого и нету. Я убираю-раскладываю спокойно, баб Яра сидит, книжку читает какую-нибудь. Книжек у нее много, названия в основном непонятные.
Но иногда у нее возникает желание со мной поговорить.
Говорит она свысока, оно и понятно – начальница, но дело даже не в этом. Как-то так разговаривает, как будто я к другому виду принадлежу. Вроде бы и жалеет меня, но она – человек, а я, например, кошка говорящая. Но голос ее звучит при этом ласково. Не знаю, может, я слишком чувствительная, капризная? Радоваться надо, что начальница на тебя внимание обращает и не ругается.
– Мария, – она меня всегда почему-то Марией называет, – а ты читать где научилась? В школе?
– Не, я до войны еще, сама. Я маленькая еще была.
Она смотрит непонятно и бормочет.
– Последнее поколение грамотных. Деградация. Впрочем, элита останется. Может быть, так и правильнее будет.
– Думаете, все деградирует, раз из моего поколения мало кто грамотный? – спрашиваю я. Пусть не воображает, что я ее не понимаю. Баба Яра фыркает.
– Ясно одно, – говорит она, – ничто уже не будет по-прежнему. Мировой порядок изменился. Мария, а ты не хочешь со мной как-нибудь в Новоград сходить?
Я чуть не подскакиваю. Вот это новость!
– А вы что – ходите в Новоград?
– Я учитель, – говорит она, – на складе так, подрабатываю. Видишь ли, обеспеченные люди о будущем своих детей, к счастью, задумываются. Я ведь филолог по образованию. Учу русскому, английскому.
Видно, думаю я, платят там не так много, раз тебе все равно на складе приходится впахивать.
– Если хочешь, могу тебя взять как-нибудь, – и улыбается мне приветливо, – если, конечно, ты будешь там вести себя прилично.
– Конечно, – говорю я осторожно, – хотелось бы.
– Образованных людей мало осталось, – говорит она, – хороших педагогов ищут.
Я вспоминаю об Иволге. Она сняла угол у одного куркуля, и работу вроде нашла – но небольшую, тоже на четверть ставки. В лаборатории заводской – анализы какие-то делать. Могла бы, наверное, более серьезное место отыскать, но ведь Иволга всерьез занялась ГСО. Вместо того, чтобы о выживании думать, как все нормальные люди.
– А биолог там не нужен? Профессиональный.
– Спрошу, – Яра глядит с интересом, – А откуда ты знаешь профессиональных биологов?
– А у нас баба одна пришла в ГСО. Военная. Но по образованию была биологом до войны.
– Вот как, – начальница поудобнее устраивает протез на полу, – что же, спрошу. Может быть, и биолог пригодится. А тебе бы, Мария, не стрелять надо учиться, а школьные предметы изучать. Подумай о своем будущем! Война закончилась, это уже очевидно. Дальше будут строить, созидать. Появятся университеты. Богатых родителей у тебя нет, единственный шанс в жизни – получить хорошее образование. Станешь, например, врачом – врачи всегда нужны. Подумай о моих словах, Мария!
Я хмыкаю. Как будто я против – учиться! Если бы время было и возможности… А то ведь, кроме работы и ГСО, практически все время бытом занято, поисками еды. И не будешь крутиться – зиму не переживешь. Достаточно я поголодала, чтобы это как следует запомнить.
Да и где учиться? У Палыча уже я все усвоила, что его школа дает – там по 40, по 50 человек сидит, и все в основном читают с трудом. Не будет же он со мной отдельно заниматься.
Нет, странная она, эта баба Яра. Не знаю, чего ей от меня надо.
– Баб Яр, где мне учиться-то? Школы-то нет.
– Читай книги! Да, электронных приборов не достать, а бумагу давно сожгли на растопку, но если поискать – книги найти еще можно. Я же нахожу. Можно выменять, если знать, где.
Она стряхивает пепел в жестяное ведро-мусорку.
– И не называй меня бабой Ярой. Какая я тебе баба? Мне пятидесяти нет. Меня Ярославой зовут.