И все же у нее оставался еще один вопрос. Тот, который она должна задать. Ей нужно было услышать ответ Джоша. Она хотела верить в его слова, хотя каждый ледяной нерв в ее теле говорил ей, что этого делать не стоит.
— Как ты узнал о зубе?
— Я читал об этом в газете.
— Об этом не писали в газетах, — возразила Чарли.
— Я уверен, что прочитал именно там, — не сдавался Джош.
Он лгал. Полиция не взяла бы с нее обещание никому не рассказывать о пропавшем зубе Мэдди, если бы планировала известить прессу. И Чарли предполагала, что она услышала бы об этом, если бы они передумали.
Она перебрала все возможные варианты того, каким образом Джош мог узнать о пропавшем зубе. Наименее пугающим казался тот, что он каким-то образом связан с Мэдди и услышал это от ее матери. Но эта версия явно не выдерживала критики. Если бы Джош был членом семьи, Чарли, скорее всего, знала бы о нем от подруги. Даже если бы Мэдди не упоминала его — хотя она любила поговорить о своей семье, не имелось причин, по которым Джош не понял бы их связь немедленно.
Потом Чарли предположила, что Джош мог быть полицейским. Возможно, когда-то раньше. Но и это казалось маловероятным. Любой полицейский, знакомый с делом Мэдди, знал бы, что Чарли была ее соседкой по комнате.
Оставалась еще одна причина, по которой Джош знал о зубе. Настолько страшная, что Чарли одновременно хотелось закричать, подскочить и выброситься из движущейся машины.
Джош знал о пропавшем зубе Мэдди потому, что именно он вырвал его у нее.
И это делало его ужаснее, чем недавно Чарли представляла в своем воображении.
Это делало его «убийцей из кампуса».
Интерьер. «Гранд Ам» — ночь
Чарли замерла на пассажирском сиденье, с ужасом думая о том, что попала в немыслимую ситуацию.
Возможно, она находится в машине с человеком, который убил Мэдди.
Человеком, который, вероятно, планирует убить и ее.
Человеком, который прямо дал ей понять, что такой сценарий возможен.
Чарли неотрывно смотрела в лобовое стекло на желтые лучи фар, прогонявшие последние клочки тумана, внезапно вспомнив, что Джош говорил ей раньше.
Он все еще там.
Он может знать, кто ты.
В следующий раз он может попытаться прийти за тобой.
Чарли зацепилась за слово «может».
У нее не было доказательств, что Джош — «убийца из кампуса». Только смутное подозрение, основанное на том, что он что-то сказал.
Нет.
Не что-то.
Он много всего наговорил. И это — повод его подозревать. Чарли уже знала, что Джош солгал ей и продолжает это делать. Количество лжи, которую он нагородил с тех пор, как они покинули «Олифант», вероятно, на порядок превосходило количество правды.
Это, конечно, не означало, что он — убийца.
В частности, это не означало, что он — человек, убивший Мэдди.
Это не кино. Это не «Тень сомнения». То, что она пыталась думать как киношная Чарли, не означало, что их ситуации схожи. В конце концов, фильмы — это обман. И в глубине души Чарли отлично это понимала, просто всегда забывала об этом, когда гас свет, жужжал проектор и цвет заполнял экран. Вот почему Чарли всегда так их любила. Они немного волшебны и заставляют сиять холодную, серую и унылую реальность.
Повседневность.
Это лучший способ описать рутинное существование с его бесконечным парадом каторжного труда и разочарований. В реальной жизни люди не начинают внезапно исполнять песню. Они не сражаются с космическими монстрами. И они, конечно, не садятся случайно в машины с серийными убийцами.
— Ты что-то притихла, Чарли, — сказал Джош.
Чарли лихорадочно пыталась сообразить, что ответить. Она не хотела, чтобы Джош догадался о ее подозрениях или страхе. Фильмы научили ее, что хищники могут почувствовать страх.
— Наверное… да…
— Ты ведь не злишься на меня, правда? Из-за зуба? Знаешь, я ничего такого не имел в виду. Это было не намеренно.
— Знаю.
— Значит, все нормально? — уточнил Джош.
— Все хорошо, — согласилась Чарли и мысленно перечислила все, что в Джоше было определенно плохо, например то, что Джош — его ненастоящее имя или что он солгал о работе в «Олифанте» и о том, как он узнал, что «убийца из кампуса» вырвал у Мэдди зуб после того, как зарезал ее.
Чарли украдкой бросила взгляд на Джоша, ища хоть какое-то сходство между ним и темной фигурой, которую она видела в переулке в ночь гибели Мэдди. Все, что пришло ей на ум, было в лучшем случае расплывчато. Может быть, они одного роста. Может быть, у них общая ширина плеч. Но это все предположения. Правда в том, что Чарли никак не могла определить, один и тот же это человек или нет.
Внутри машины становилось невыносимо жарко, однако Чарли по-прежнему мерзла. Ей начинало казаться, что из-за столкновения экстремальных температур она может растаять в любой момент. Ее кожа слезет. Органы превратятся в гель. Она исчезнет. Единственное, что останется — дымящаяся груда костей.
И зубы, конечно.
Чарли подозревала, что имелась причина, по которой игра Джоша в двадцать вопросов привела ее к этому ответу. Возможно, он пытался сказать ей, кто он и что сделал. Окольное признание. Либо предупреждение.
Нельзя было исключать, конечно, и такую возможность, что он ничего не имел в виду, хотя это было очень сомнительно. Вероятность того, что он заговорил о зубе случайно, была столь же ничтожна, как и того, что она осознанно согласится на поездку с убийцей Мэдди.
И все же существовали только два варианта. Либо Джош — безобидный болтун, нагородивший кучу лжи, либо он — человек, который жестоко убил ее лучшую подругу и еще двух женщин. Чарли не могла придумать другого сценария между этими противоположными полюсами.
Столкнувшись с такой неопределенностью, она понимала одно и только одно.
Ей нужно выбраться из этой машины.
Немедленно.
Внешне складывалось впечатление, что Джош не представлял реальной угрозы. Но это не казалось важным, не имело особого значения. Альтернатива была слишком рискованной, чтобы рассматривать ее. Лучше всего ошибиться в сторону осторожности. Быть умным, быть храбрым, быть осторожным.
А это означало не оставаться в машине с Джошем.
Они спустились в долину Делавэр в нескольких милях от границы с Пенсильванией. Туман полностью рассеялся, открыв ночное небо, пульсировавшее звездным светом, реку слева от них и три полосы асфальта, тянувшиеся к горизонту перед ними.
Чарли по-прежнему была полностью сосредоточена на шоссе впереди и никак не могла заставить себя взглянуть на Джоша даже на секунду. Но каждой клеточкой ощущала его присутствие. Он был огромен. Казалось, что он заполнял собой всю машину. Ровный ритм его дыхания был хорошо слышен. Игнорировать его вообще не представлялось возможным.
Сбежать от него тоже было невозможно, разве что выскочить из машины. К этой идее Чарли возвращалась все снова и снова. Ее правая рука продолжала сжимать дверную ручку, пальцы крепко обхватили ее, готовые к действию.
Чарли сделала бы это, будь она в полной мере уверена, что такой прыжок не станет смертельным. Но это определенно могло произойти. Шансы выжить — пятьдесят процентов. Может быть, даже меньше, учитывая, что сейчас на дороге много машин. По подсчетам Чарли, сзади четыре. Четыре машины, которые, возможно, не успеют свернуть с дороги, если она прыгнет; их шины прогрохочут по телу девушки, словно по лежачему полицейскому.
Все было бы по-другому, если бы они ехали по правой полосе. Тогда Чарли могла бы попытаться выброситься на обочину дороги, где трава немного смягчила бы ее приземление. Но Джош направил «Гранд АМ» на центральную, его вождение было таким же ровным, как и дыхание. Он уверенно удерживал машину меж линий разметки. Вел с допустимым превышением скорости на три мили. Делал все, чтобы не привлекать внимание других автомобилистов.
Одна из машин позади них поменяла полосу движения, сдвинувшись вправо. Ее маневр оставил яркое пятно в боковом зеркале со стороны Чарли.
Фары.
Становились больше.
Чарли повернулась на сиденье, чтобы получше разглядеть машину, приближавшуюся справа. Водитель явно был намерен в конце концов объехать их, хотя технически законно обгонять только слева.
Машина постепенно становилась все ближе, и Чарли вскоре даже заметила на крыше проблесковый маяк. Затем она увидела надпись на кузове автомобиля, прямо над передним колесом.
ПОЛИЦИЯ ШТАТА
Сердце Чарли бешено заколотилось. Полицейский подъезжал к ним. Словно по волшебству. Теперь все, что ей нужно было сделать, это привлечь его внимание незаметно для Джоша. Чарли прижималась лбом к окну, стекло холодило ее кожу.
— Ты в порядке, Чарли? — спросил Джош.
— Да, все нормально.
— Ты неважно выглядишь.
— Просто немного укачало в машине.
Теплое дыхание сопровождало шипящий звук в конце фразы. Соприкасаясь с окном, оно создало на стекле крошечный запотевший круг. Чарли смотрела на него, не мигая, пока он не исчез. Затем снова заговорила:
— Не волнуйся. Я не собираюсь блевать или что-то в этом роде. Это быстро проходит.
Матовый круг от ее дыхания появился снова, на этот раз на несколько бо`льшем участке. Чарли начала отсчитывать секунды до его исчезновения.
Раз.
Два.
Три.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Семь.
Восемь.
Девять.
Джош тоже заметил патрульного, потому что на мгновение нажал на тормоза, снизив скорость до регламентированной.
— Ты уверена? — не скрывал волнения он.
— Абсолютно.
Новое пятно растеклось по окну. Чарли снова считала.
Еще девять секунд.
Не так уж много времени. Но, вполне возможно, достаточно.
Она провел пальцем по стеклу, рисуя узор, какие-то несуществующие буквы.
Опять.
Чарли повернулась к Джошу, убедиться, что тот все еще смотрит на дорогу. Затем она возвратилась к окну, ее лоб прилип к стеклу, она пыталась проследить за продвижением полицейского. Когда передний бампер полицейской машины оказался параллельно заднему бамперу «Гранд АМ», она приступила к работе.