Выйдя из участка, они собрались возле «Форд Эскейп», принадлежавшего Мак. Кейтлин вытерла злые слезы, яростно пнула ботинком бордюр.
– Что же нам теперь делать? – Маккензи широко распахнула глаза. – Признаться в розыгрыше? Мы же не подсыпали ему в пиво цианид! Я понятия не имею, как он выглядит, не говоря уже о том, где его достать.
– Нет, – твердо сказала Джулия. – Ты же видела, как он себя вел. Он нам не поверит.
– Девчонки, но как могло получиться, что кто-то убил Нолана именно таким образом, как мы планировали? – спросила Кейтлин. Лицо у нее покраснело, она часто дышала. – Совпадение исключено! Так не бывает.
– Определенно нет. Наверное, Грейнджер нас подслушал, – подала голос Ава. – Это точно он, больше некому. Нужно просто раздобыть улики. – Она стрельнула глазами по сторонам. – И кажется, я знаю, где их искать.
Попасть в среднюю школу Бэкон Хайт не проблема даже поздно вечером – столько усердных трудяг каждый день приходят сюда на дополнительные занятия и репетиции, что охрана не закрывает двери даже после десяти. Когда Мак и Ава крадучись вошли в вестибюль, стойка администратора пустовала, и никто не записал их в журнал. В коридорах было темно и тихо, шаги гулким эхом звучали в пустых коридорах. После бурного обсуждения девушки решили, что в школу пойдут только двое, Мак и Ава. Они обещали позвонить остальным сразу же, как только закончат.
– Как ты думаешь, мы что-нибудь найдем? – спросила Маккензи, когда они остановились перед дверью в кабинет Грейнджера. Сначала они собирались забраться к нему домой, но потом решили все-таки начать со школы. Почему-то это показалось им менее радикальным вариантом.
– Есть только один способ проверить, – ответила Ава, но прежде чем взяться за ручку, покосилась на Мак. – Слушай, насчет тех фоток в телефоне Нолана, о которых говорил коп… Нолан тебя шантажировал, да?
Мак опустила глаза.
– Не совсем. Он просто тупо поспорил на меня со своими дружками. А я, как дура, повелась.
– Мы все были дурами, когда дело касалось Нолана, – воскликнула Ава, крепко сжимая ее руку. – Даже не думай переживать! Он так со всеми поступал. Я слышала, что у него были такие же фотографии твоей подруги Клэр.
– Клэр? – захлопала глазами Мак. Клэр никогда ей об этом не рассказывала. – Но когда это было?
Ава пожала плечами.
– В то время, когда мы с Ноланом встречались. Но кто его знает? Нолан запросто мог соврать. Он говорил, что у него море таких фотографий самых разных девушек.
Она отвернулась и взялась за ручку двери. Заперто. Но у Маккензи и на этот случай был план. Однажды, во время концертного турне, один музыкант из Орегона научил ее открывать замок язычком фагота. Окинув взглядом коридор, Мак вытащила из своей лоскутной сумочки деревянный язычок. Наклонившись, она стала колдовать над дверной ручкой. Через секунду раздалось негромкое звяканье. Путь был свободен.
– Где ты этому научилась? – еле слышно прошептала изумленная Ава.
– Я полна сюрпризов, – усмехнулась Мак.
Она убрала язычок в карман, и девочки осторожно закрыли за собой дверь.
На доске проступали призрачные следы не до конца стертых слов. Ава прямиком направилась к кабинету мистера Грейнджера, который тоже оказался заперт. Мак сумела открыть и этот замок; они вошли внутрь, оставив дверь приоткрытой.
Здесь было темнее, к тому же кабинет Грейнджера оказался более пыльным, чем класс. В воздухе пахло огуречным мылом «Аведа», которым пользовался мистер Грейнджер, полки были завалены книгами и старым фотооборудованием.
Мак рывком открыла верхний ящик стола. Он был набит бумагами – стопки домашних заданий, пачка родительских разрешений на предстоящий поход в бэконский «Маджестик Театр», ручки и скрепки. В одном отделении обнаружилась пачка сигарет и перезрелое яблоко.
– Ничего, – прошипела Ава.
Маккензи подергала за ручку другого ящика, но он оказался заперт. Она присела перед ним на корточки и стала ковырять своей отмычкой.
– Этот не поддается, – процедила она, с досадой дергая ящик.
Снаружи послышалось негромкое пение, как будто кто-то нескладно насвистывал мотив «Лоурайдер». Девочки оцепенели. Звякнула связка ключей, что-то заскреблось в скважине.
В темноте глаза Авы сделались огромными.
– Нужно выбираться отсюда!
– Я почти открыла! – Мак еще раз покрутила отмычкой – и ящик выкатился.
Дверная ручка заходила туда-сюда, но так и не повернулась. Снова зазвенели ключи, видимо, кто-то подыскивал нужный. Ава впилась ногтями в руку Мак.
– Давай же!
– Смотри! – прошептала Маккензи.
В ящике хранилась вся ученическая контрабанда, собранная Грейнджером с прошлого года. Игровая консоль «Нинтендо» и сборник комиксов. Перочинный нож с перламутровой рукояткой, зажигалка и маленькая серебряная фляжка. Ава со страдальческим лицом рылась в этом барахле.
– Здесь ничего нет, – пробормотала она. – Ничего хоть немного подозрительного!
В замочной скважине снова заскрежетало. Маккензи дернула Аву за край свитера и утянула под письменный стол как раз в тот миг, когда дверь распахнулась.
На пороге стоял Рэнди, хипповатый школьный уборщик. Склонив голову набок, он оглядывался так, будто почувствовал чужое присутствие.
Мак сжала губы, боясь дышать. Сердце бешено колотилось в груди. Что он здесь делает в такое время? Если Рэнди застукает их здесь, за обыскиванием учительского кабинета, он непременно расскажет Грейнджеру. А Грейнджер побежит в полицию.
Рэнди медленно обошел кабинет. Его шаги грохотали по полу. Свист оборвался. Мак не видела его, но чувствовала, что он стоит в дверях. Она зажмурилась, пытаясь не шевелиться. Ава вцепилась в ее руку. Холодея от ужаса, Мак услышала, как Рэнди шумно втянул носом воздух. А потом выдохнул.
Мак почувствовала, как он развернулся, потом снова раздались шаги. Послышалось металлическое бряканье урны – Рэнди опрокидывал ее в большой бак, который таскал за собой по всей школе. Через несколько секунд шаги возобновились, потом дверь захлопнулась.
Мак медленно встала и выглянула в пустую аудиторию. Убедившись, что все спокойно, она бросилась к двери, торопясь как можно скорее унести отсюда ноги. Они едва не попались – едва-едва! Учитывая, что они и так на подозрении у полиции, один неверный шаг мог погубить все, ради чего они так долго и тяжело трудились – выпуск из школы, поступление в университет, в Джульярд! Один неверный шаг, и их идеальным жизням придет конец.
19
Утром в субботу Паркер, сцепив руки на коленях, сидела в кабинете Элиота. В комнате слабо пахло коричными ароматическими палочками, из колонок негромко звучала мелодия в стиле нью-эйдж, перенасыщенная звяканьем ловушки для ветра и завыванием диджериду. Психотерапевт улыбнулся Паркер.
– Ну, – спросил он. – Как прошла неделя?
– Тяжеловато, – призналась Паркер.
– Можешь сказать, почему?
Паркер зажмурилась.
– В школе полно полицейских. Это просто жуть какая-то.
– Они с тобой разговаривали?
Она напряглась.
– С чего бы им со мной разговаривать?
Элиот вскинул руки вверх.
– Я просто подумал, что полицейские в таких случаях опрашивают всех подряд.
Паркер тряхнула головой, чтобы волосы упали на ее изуродованное лицо, скривила губы. «Давай, идиотка, – зло подумала она. – Давай, выстави себя подозреваемой номер один! Может, просто сразу признаешься в том, что сделала?»
Она откашлялась. Элиот терпеливо ждал, сидя напротив… Ей уже стало казаться, что она может рассказать ему все. Паркер нужно было кому-нибудь выговориться, и ей хотелось, чтобы этим человеком был Элиот. Но потом она вспомнила о других девочках. Они поклялись хранить тайну.
– Да, полицейские со мной разговаривали, – выдавила она.
Элиот переплел пальцы.
– Они спрашивали тебя о твоих отношениях с Ноланом?
Паркер дернула плечом.
– Вообще-то, нет. – Тот детектив перечислил предполагаемые мотивы каждой из девочек, но на Паркер даже не взглянул. – Может быть, он меня пожалел, – прошептала она. Петерс помнил ее по делу отца.
Элиот положил ногу на ногу и наклонился вперед.
– А ты хотела, чтобы тебя спросили о Нолане?
– Нет, – выпалила Паркер. Потом взглянула на потолок. – Может быть.
– Потому что ты хочешь, чтобы они узнали о том, что он сделал? О том, что он тоже причастен?
Паркер покосилась на него. Глаза защипало от слез при мысли о том, что Нолан даже не взглянул на нее, когда она вышла из больницы и вернулась в школу.
– Мне бы хватило, если бы он просто попросил прощения, – призналась она. – Мы бы все равно не остались друзьями, но так я смогла бы все забыть.
Элиот задумчиво кивнул.
– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы простить Нолана?
Паркер скривилась.
– Я не смогу.
– Выслушай меня, Паркер. То, что случилось – уже случилось, этого не изменить. Твой отец в тюрьме, Нолан мертв. Но ты должна найти в себе силы идти дальше.
Паркер склонила голову набок.
– И как же мне это сделать?
Элиот встал и протянул ей руку.
– Как насчет небольшой экскурсии?
– Разве у вас нет следующего приема?
– Ты у меня сегодня последняя, Паркер Дюваль. Так что я от тебя не отстану.
Он провел ее по серому ковролину коридора, открыл тяжелую дверь на парковку. Велосипед Паркер был пристегнут цепью к стойке, но Элиот прошел мимо него к серебристой машине, на заднем бампере которой красовались наклейки спонсоров автогонок.
– Давай прокатимся, – сказал он, открывая для Паркер пассажирскую дверь.
– Л-ладно, – ответила она, но ее сердце тревожно забилось. До сих пор она видела Элиота только в безопасной обстановке его кабинета. Поехать с ним куда-то – это совершенно другое дело, к этому она не готова. Но Паркер доверяла Элиоту.
Он сел за руль, завел двигатель. Через секунду в динамиках заиграла какая-то энергичная песня в стиле хард-рок в исполнении группы, которую Паркер никогда не слышала. Элиот убавил звук и смущенно улыбнулся Паркер.