Эшли обвела рукой дом и все с той же приторной улыбочкой указала внутрь.
– На днях я так долго болтала с твоей мамочкой, – сладко промурлыкала она. – Она рассказывала мне о своих кошечках. И про Калифорнию тоже рассказала.
Джулия еще шире открыла рот.
– Т-ты говорила с моей мамой? – глупо переспросила она. Голова у нее шла кругом. Эшли уже бывала здесь? Боже правый, ее мать впустила Эшли в дом? И рассказала ей о том, как их… выселили?
Джулия хорошо помнила тот день, когда в их маленький дом пришли санитарные инспекторы в защитных костюмах, а с ними – два отвратительных полицейских с ордером. Миссис Реддинг впала в истерику, она рыдала и рвала на себе волосы, умоляя не забирать ее «деток». Дело кончилось тем, что на нее надели наручники. Джулия сидела рядом с матерью на тротуаре, глядя, как инспекторы переносят из дома в свой фургон бесчисленные клетки с больными и злыми кошками. Ей было горько смотреть на убивающуюся мать, но часть ее существа была готова закричать: «И меня, меня тоже заберите отсюда!»
– Я была просто потрясена, когда узнала. На людях ты выглядишь такой… организованной, – продолжала Эшли. – Что лишний раз подтверждает старую истину: не суди о книжке по обложке.
Джулия, вся дрожа, уставилась на Эшли.
– Ты никому не расскажешь, – еле слышно прошептала она.
– Почему же? – Эшли скрестила руки на груди. – Секретами нужно делиться. Особенно грязными, – ее улыбка сделалась жестокой. – Так что спеши напоследок насладиться своей популярностью, Джулия. Очень скоро я перестану быть единственной, кто знает, какая ты на самом деле.
С этими словами она мило помахала Джулии рукой и спустилась с крыльца, осторожно пробираясь между ржавым столиком с зонтом и стульями, в беспорядке расставленными на лужайке. Джулия проводила глазами ее машину, потом закрыла лицо руками.
Она потратила столько сил, чтобы уничтожить прошлое и хранить в тайне настоящее, и вот теперь ее карточный домик рассыпался на глазах. Паркер слетела с катушек. Полиция пытается повесить на нее и ее подруг преступление, которого они не совершали, а теперь и ее главная тайна вот-вот выйдет наружу. Джулия не та, за кого себя выдает, и скоро все узнают правду.
25
В среду вечером Кейтлин стояла в раздевалке, встряхивала руками и ногами и подпрыгивала, чтобы разогреться. Ее свежевыстиранная форма пахла кондиционером. Носки были подтянуты, наголенные щитки на месте. Кейтлин раз шесть проверила, надежно ли держится лента, стягивавшая ее волосы в хвост на затылке. Мартыш, ее брелок для ключей, лежал в спортивной сумке, вместе с запасом чернично-малиновой воды Gatorade.
Настал момент истины. Самая серьезная игра за все время ее школьной футбольной карьеры. Из-за дверей раздевалки было слышно, как зрители заполняют стадион. Перед тем, как начать переодеваться, Кейтлин поговорила с представителем приемной комиссии Вашингтонского университета – спортивного вида женщиной лет тридцати с небольшим по имени Моника. Если Кейтлин сегодня не подкачает, на будущий год ей гарантировано место в команде.
А если все-таки…
Кейтлин зажмурилась. Нет, об этом даже думать не хочется.
Она села и как следует растерла лодыжку, пытаясь не обращать внимания на приступы боли, которые мучили ее в последние дни. Внезапно она почувствовала, что кто-то смотрит на нее с противоположного конца комнаты. Урсула, уже переодевшаяся в футбольную майку и шорты, смотрела на нее от фонтанчика с питьевой водой.
– Все в порядке? – насмешливо спросила она, глядя на лодыжку Кейтлин.
– В полном, – натянуто ответила Кейтлин.
– Вот и славно. Я не переживу, если у тебя все сорвется, – проворковала Урсула. Она направилась к выходу, но в дверях вдруг остановилась и обернулась. – Да, чуть не забыла! Тебе кое-кто искал.
Кейтлин насупилась.
– Женщина из приемной комиссии? Я с ней уже поговорила.
– Нет, – торжествующе ухмыльнулась Урсула. – Вообще-то это был полицейский.
У Кейтлин оборвалось сердце.
– З-зачем? – пролепетала она.
– Ну, наверное, это по делу Нолана, – ответила Урсула. – Полиция просто с цепи сорвалась, проверяют всех подряд.
С этими словами она выбежала из раздевалки. У Кейтлин лихорадочно забилось сердце. «Окси». Все дело в нем. Неужели они докопались, что это была ее таблетка? Или сопоставили образцы почерка и вышли на нее? «Прекрати об этом думать! – приказала она себе. – Урсула просто хотела тебя прощупать».
Стиснув зубы, она забросила за плечо спортивную сумку и выскочила из раздевалки в длинный гулкий коридор. Всюду толпились футболисты и их семьи. Урсула уже подбежала к своим родителям и чем-то хвасталась перед отцом, коренастым мужчиной в футболке с надписью «Обслуживание бассейнов и ландшафтный дизайн».
Кейтлин поискала глазами полицейского, молясь про себя, чтобы он не прятался где-то здесь, готовясь наброситься на нее. Когда сзади кто-то потянул ее за рукав, она с силой вырвалась, ее сердце едва не выскочило из груди.
– Ой! – Джереми попятился, растерянно улыбаясь. – Прости.
Кейтлин выдохнула.
– Я тебя не заметила. – Опомнившись, она внимательно посмотрела на него. – Что ты здесь делаешь?
Насколько она знала, Джереми никогда не ходил на матчи, даже когда играл Джош.
Он склонил голову к плечу.
– Но ведь сегодня особенный день, да? Большая игра. Я хотел тебя поддержать.
– А… – Кейтлин нервно улыбнулась, потом быстро обвела глазами коридор, покосилась в сторону небольшого внутреннего дворика, ведущего на поле. Интересно, Джош пришел? Его нигде не было видно, за последнюю неделю они едва перекинулись парой слов. Но Кейтлин просто не могла поверить, что он не пришел на игру – ведь он прекрасно знал, как много значит для нее этот матч! Что если он сейчас стоит где-то и смотрит на них?
– Слушай, давай отойдем куда-нибудь, – сказала она, поддавшись внезапному приступу паранойи.
Взяв Джоша за руку, Кейтлин вывела его наружу и повела под трибуны, в укромную темноту. Сверху доносился металлический отзвук шагов зрителей, спускавшихся и поднимавшихся на свои места. Громко захохотала какая-то компания. Потом кто-то крикнул: «Эй, стоп!» – и поток цвета колы с шипением хлынул сквозь щель в трибунах, едва не попав на голову Джереми.
– Ой, – охнула Кейтлин, оттаскивая его от опасного места. – Пора бы знать, что футбольные матчи – дело рискованное.
– Нервничаешь? Волнуешься? – спросил Джереми. Его глаза сияли.
– И то, и другое, всего понемножку, – призналась Кейтлин. Она почувствовала, как кровь приливает к щекам. – Спасибо, что пришел. Для меня это очень много значит.
– Да не вопрос. Вообще-то, я тебе кое-что принес. – Джереми порылся в карманах и вытащил что-то длинное и тонкое. Кейтлин не сразу поняла, что это ручка. Но не просто ручка, а ручка с «Подземельями и драконами».
Она вскинула на него глаза.
– Та самая, которую я тебе одолжила?
Джереми кивнул.
– Та самая, ручка Тейлора. Я решил, что должен вернуть ее тебе.
Кейтлин улыбнулась, слезы набежали на глаза, но она быстро сморгнула их.
– Спасибо.
– Ты должна знать, что эта ручка много лет приносила мне удачу, – сказал Джереми. – Я брал ее с собой на экзамен по вождению. Я писал ею итоговые контрольные в последнем семестре. Она была у меня в кармане, когда я участвовал в дебатах в «Модели ООН». С ней я всегда чувствовал себя… защищенным, что ли. Не знаю, может быть, это как-то связано с тем, что эта ручка раньше была твоей…
Он смотрел на нее так нежно, так искренне, словно она была для него важнее всего на свете. Кейтлин почувствовала, как у нее перехватило горло, а сердце, напротив, широко распахнулось. Внезапно ей стало предельно ясно, что нужно сделать. Да, это все усложнит, но это было то, чего она по-настоящему хотела. Если она смогла извлечь хоть какой-то урок из смерти Тейлора – или из того, что полиция день и ночь висит у нее на хвосте, – то только один: жизнь коротка.
Кейтлин огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что за ними никто не подглядывает. Потом наклонилась и поцеловала Джереми.
В первое мгновение он оцепенел, широко распахнув глаза. Но потом поцеловал ее в ответ, губы у него были теплые и мягкие. Кейтлин вдохнула травянистый запах его одежды. Зарылась руками в его волосы – такие длинные по сравнению с короткой спортивной стрижкой Джоша. Мурашки забегали по ее телу.
Когда они оторвались друг от друга, то одновременно улыбнулись.
– Прости! – выпалил Джереми.
Кейтлин ошеломленно посмотрела на него.
– За что? Это же я тебя поцеловала.
– А, – он опустил глаза. Два красных пятна проступили на его щеках. – Ну да, конечно. Наверное, ты.
На поле раздался свисток, они еще раз посмотрели друг на друга. Через несколько минут начнется самая важная игра в жизни Кейтлин. Но сейчас ей стало ясно еще кое-что. Она чувствовала себя… легче. Свободнее. Поцелуй Джереми открыл для нее целый новый мир, Кейтлин больше не чувствовала себя увязшей в трясине. Если сегодня она сыграет хорошо – что ж, здорово. Но если нет… кто знает, может, это тоже не страшно. В конце концов, каков бы ни был счет, сегодня она уже выиграла.
26
Во вторник после уроков Паркер переминалась с ноги на ногу на пороге кабинета Элиота. Солнце светило в окна, бросая пестрые отсветы на ковер. Снаружи проносились машины, заполняя пространство мирным, убаюкивающим белым шумом. Элиот не заметил, что она пришла, он пристально разглядывал что-то на экране своего компьютера. Паркер невольно спросила себя, что могло его так заинтересовать. Форум психологов? Газета «Сиэтл Таймс»? Порнография?
Но вот Элиот поднял глаза. В следующую секунду он побледнел, вскочил и смущенно улыбнулся.
– Паркер! – громко воскликнул он. – А я тебя не заметил! Входи, входи же!
Паркер, сутулясь, вошла в кабинет и низко надвинула на голову капюшон. Плюхнулась на кушетку, схватила подушку. Она чувствовала, что Элиот смотрит на нее.