Когда Перикл вносил законопроект на рассмотрение народного собрания, он был уже женат, конечно, на афинянке. Мы даже не знаем имени этой женщины, известно только, что она приходилась ему дальней родственницей и родила Периклу двух сыновей. Старший получил имя деда — Ксантипп, младшего назвали Парал, несомненно в память о той партии, которая в течение долгого времени составляла основу мощи Алкмеонидов; таким образом вождь хотел показать, что он чувствует себя преемником рода матери не только по рождению, но и по политическим взглядам.
Посмертная победа Кимона
Весной 451 г. до н. э. истек срок десятилетнего изгнания Кимона. Будучи предусмотрительным политиком, Перикл предпочел уклониться от новой схватки — ее возможный исход был слишком неопределенным. Ходили слухи, что еще до того, как Кимон вступил на афинскую агору, оба государственных мужа заключили между собой тайный договор. Посредничала при переговорах якобы Эльпиника. Суть соглашения стала ясной, когда после возвращения Кимона были осуществлены существенны изменения в государственной политике: на пять лет заключено перемирие со Спартой, а весной 450 г. Кимон во главе двухсот кораблей отправился в поход против персидских вассалов на Кипре. Перикл же остался в Афинах и должен был направлять их внутреннюю политику. Некоторые следующим образом комментировали новую расстановку сил: «Эти двое поделили между собой власть: Кимон будет предводительствовать войском, а Перикл — народом. Не может быть лучшего доказательства слабости Перикла. А между тем чего он только не делал для привлечения парода на свою сторону! Нет, настоящую славу дают только победы в битвах! Теперь они будут уделом Кимона. Далее: Перикл много лет упорно стремился к уничтожению Спарты и Коринфа. Во имя достижения своей мечты он даже пошел на риск войны на два фронта: против этих государств и Персии. Но теперь ему придется отказаться от плана подчинения Эллады Афинам. Все наши противники получат достаточно времени на восстановление своих сил, в то время как мы истечем кровью в сражениях с персами».
Когда флот Кимона оказался у побережья Кипра, вождь послал шестьдесят кораблей в Египет, па помощь Амиртею, который мужественно сопротивлялся персам в нильской дельте. С оставшимся флотом Кимон приступил к осаде г. Китион, расположенного на южном побережье острова. В нем правил князь Балмелек — верный союзник Персии. Захват Китиона — одного из важнейших городов острова — дал бы в руки афинян важный стратегический пункт, откуда они могли бы осуществить захват всего острова и контролировать морские пути, ведущие в Сирию и Финикию.
В Афинах рассказывали, что в ночь перед выходом флота из Пирея Кимона мучили кошмары. Ему спился пес, лай которого напоминал человеческий голос: «Иди, иди ко мне! Будешь моим другом и другом моих щенят!»
Полководец рассказал о странном сне одному из своих домашних — известному толкователю слов. Тот объяснил скрытый смысл видения: «Такой сон — предвестник твоей скорой смерти. Пес лает па того, кого считает своим врагом, но он обещал стать твоим другом. А когда можно стать другом врага? Конечно, только после его смерти».
Во время осады кипрского города Кимон тяжело заболел. Ожидал самого худшего и потому прямо заявил на военном совете: «Мою смерть сохраните в тайне. Что касается осады, то ее так или иначе придется прервать: у нас мало продовольствия».
Вскоре великий вождь умер. Афиняне отступили от Китиона в полной уверенности, что Кимон, хотя болен и не покидает корабль, продолжает командование. Казалось, поход так и закончится безрезультатно. И вдруг у кипрского городка Саламин — «тезки» славного островка у аттического побережья — афиняне неожиданно столкнулись с персидским флотом. В морской битве персы были разбиты, потерпели поражение и неприятельские солдаты, искавшие спасения на берегу. Можно было бы захватить и весь остров. Именно теперь флоту так нужен был вождь, способный принять смелое решение! Оно имело бы огромное значение для будущего Кипра с его смешанным населением. Финикийские князья правили здесь от имени персидского царя и жестоко подавляли все попытки кипрских эллинов обрести самостоятельность. Последние же, лишенные поддержки со старой родины, не могли противостоять волнам, постоянно набегавшим с востока.
Через тридцать дней отступления из-под Китиона афиняне уже швартовались в Пирее, куда привезли останки своего вождя и известие о двойной победе под Саламином. Это был последний поход афинян и их союзников против персов.
Каллиев мир
После смерти Кимона во главе олигархов встал Фукидид, сын Мелесия. Однако он, хотя и являлся весьма достойным и уважаемым человеком, не имел ни славы, ни богатств покойного. Новый руководитель олигархов не мог противостоять влиянию Перикла, который с этого момента фактически стал владыкой афинского государства, ибо народ всегда голосовал согласно его рекомендациям.
Перикл смотрел на сложившуюся ситуацию следующим образом. Войну с персами надо прекратить, поскольку она на руку злейшим врагам Афин в самой Элладе — Спарте и Коринфу, а они в настоящий момент представляют наибольшую опасность. Поэтому следует отказаться от попыток отнять у персов Кипр и Египет. Как раз теперь, после Саламинской победы, возникла прекрасная возможность начать с ними мирные переговоры. «Царь царей» наверняка уже сыт по горло войной, тянущейся из десятилетия в десятилетие. Он тем более должен стремиться к ее завершению, что в его государстве постоянно вспыхивают то бунты сатрапов, то восстания угнетенных народов».
И Перикл оказался прав в своих расчетах. Действительно, вскоре после возвращения флота с Кипра в Афины прибыли посланцы двух персидских сатрапов, которые действовали с молчаливого согласия самого царя. Задача у послов была весьма деликатной: тайно и неофициально выяснить, склонны ли афиняне приступить к переговорам. Сам царь никогда бы не унизился до прямого обращения, причем первым, с просьбой о мире, а от посланников своих сатрапов он мог отказаться в любой момент и сделать вид, что все происходит без его ведома и согласия. Афинская сторона сразу перехватила инициативу. К царскому двору в далекие Сузы, расположенные восточнее Вавилона, было направлено официальное посольство. Во главе его стоял Каллий. И это не случайно, ибо Каллий в свое время был мужем Эльпиники, сестры Кимона. Афины хотели показать, что заключение мира — воля пе только Перикла и его сторонников, но также людей, близких покойному вождю.
Переговоры привели к заключению весной 449 г. до н. э. мирного договора, который гласил: «Корабли царя персов не будут входить в Эгейское море, для них будут определены пограничные пункты у северного и южного побережья Малой Азии. Сухопутное войско царя не будет приближаться к берегу моря ближе того расстояния, которое конь пробежит в течение одного дня. Афиняне же обязуются не посылать своих воинов на земли персов и не помогать тем, кто осмелится восстать против царя».
По сути дела, договор означал, что персы отказываются от господства над западным побережьем Малой Азии. Однако его формулировка не подрывала авторитета царя и не унижала его. Он не терял своих прав на эти земли. Таким образом, договор вовсе не являлся полной победой афинян. Пришлось отдать и Кипр, на котором жило много эллинов и за который было пролито столько крови. Враждебная Периклу партия получила возможность заявить: «Мы продали персам наших кипрских братьев. И что же получили взамен? Неприятельские корабли и раньше не осмеливались показываться в Эгейском море. Малоазиатское побережье тоже наше, поскольку все тамошние города входят в Морской союз. Договор позорный и невыгодный. Каллий имел наглость его заключить, вероятно, потому, что взял от царя деньги, которые он любит больше, чем родину. Очевидно, посол рассчитывал, что его спасет от ответственности авторитет Перикла. Ведь он знает, как тот ненавидит Спарту: готов отдать все, лишь бы иметь свободные руки в Элладе. Предателя Каллия надо наказать! Покажем Периклу, что он не всевластен!»
Договор мог вступить в силу только после его одобрения народом. Тем временем обвиненный в получении взятки Каллий был вызван в суд, ему грозила смерть. Но речь шла даже не о жизни этого человека. Обвинительный приговор означал бы отклонение договора с персами и полное поражение Перикла. К счастью, олигархи оказались слишком слабы, чтобы добиться в суде, большинство членов которого составляли представители народных масс, вынесения приговора Каллию. Обвинение в коррупции, а следовательно, и в предательстве было с него снято полностью. Суд обнаружил только неточности в счетах посольства и приговорил Каллия к штрафу в размере 50 талантов. Но приговор уже не имел политического значения, поскольку не опровергал правомочности договора. Да и это решение суда благодаря стараниям Перикла было отменено, когда миновало первое возбуждение, связанное с процессом. По инициативе Перикла народное собрание выразило Каллию благодарность за его заслуги, а в память о заключении мира в Афинах был воздвигнут алтарь богини мира Эйрене.
В городе осталась еще одна памятка Каллиева посольства. В его окружении оказался смазливый юноша по имени Пириламп. Честью участия в посольстве он был обязан дружбе с Периклом. Этот молодой человек привез из путешествия на Восток несколько дотоле невиданных в Европе птиц. Они стали предметом всеобщего удивления и зависти. Афиняне особенно восхищались их пышными разноцветными хвостами, а резкие и пронзительные голоса «восточных гостий» доносились из одного конца города в другой. Позднее эти великолепные пернатые стали украшением лучших афинских домов. Враги Перикла, однако, обратили внимание на следующую закономерность: почти все птицы попали в те дома, которые имели прелестных женщин. Сразу пошли сплетни: Пириламп посылает своих птичек в подарок только тем женщинам, расположения которых добивается его достойный приятель.