Послы также дадут торжественное обещание в том, что для осуществления трех этих задач афиняне предоставляют 5 тыс. талантов из казны Морского союза».
Созыв конгресса был весьма ловким политическим кодом. Сам факт обращения Афин ко всему греческому миру являлся демонстрацией их значения: они победили персов, а значит, имеют право руководить другими и принимать решения большой важности.
Огромные деньги, уже лежавшие в сокровищнице, делали программу будущего конгресса совершенно реальной. Правда, легко можно было подсчитать, что 5 тыс. талантов не хватит для осуществления всех намерений, например, постоянное патрулирование моря потребовало бы особенно значительных доплат. Поэтому государства — участники конгресса должны были на будущее определить какие-то способы финансирования совместных действий. Если бы они согласились платить взносы (сумма была бы весьма незначительной из-за большого количества участников), то тем самым признали бы афинскую гегемонию над всем греческим миром.
Было, однако, ясно, что многие государства вообще не примут приглашения. В частности, не вызывала никаких сомнений позиция Спарты и Коринфа. Перед Афинами они не склонятся и никоим образом не признают их первенства. Перикл предвидел и такой оборот дела — он даже отвечал его намерениям. В таком случае можно было заявить, что завистливая Спарта помешала осуществить прекрасное и одинаково полезное для всех дело. Движимая враждой к Афинам, она не позволила эллинам выполнить обещания богам и восстановить святыни. На Спарту и ее самолюбивых и напыщенных жителей падет ответственность за гнев богов, который наверняка обрушится на Элладу, и за отсутствие безопасности на море.
Действительно, Спарта и Коринф, а также зависимые от них государства Пелопоннеса решительно отказались от участия в конгрессе, и Перикл немедленно приступил к осуществлению второй части своего плана. В Афинах его сторонники доказывали: «Коль скоро так глупо и недальновидно была, отвергнута протянутая нами рука, поступим иначе. Программу конгресса мы выполним без чьей-либо помощи, ибо она угодна богам и выгодна для греков».
Летом 449 г. до н. э., всего через несколько дней после получения известия об отрицательном ответе из Спарты, Перикл представил народному собранию проект нового постановления: 5 тыс. талантов из сокровищницы Морского союза надлежит предназначить на восстановление наших афинских святынь, разрушенных персами». Фукидид яростно напал на проект: «Союзники справедливо жалуются на нас. Пять лет назад мы пошли на хитрость, чтобы добиться перевозки сокровищницы с Делоса в наш город. Тогда мы говорили, что персидские корабли вот-вот могут появиться вблизи острова и деньги будут в полной безопасности только за афинскими стенами. После египетской катастрофы такое объяснение даже казалось правдоподобным. И вот теперь Перикл показывает всем лживость наших объяснений. Мир заключен, и не может быть и речи о какой-либо опасности. Справедливость требует возвратить союзную казну на Делос. Но вместо того чтобы так поступить, Перикл предлагает афинянам просто присвоить деньги. Наносит обиду и унижает наших друзей. Явно показывает, что наше правление — не что иное, как тирания. Деньги, которые союзники выплачивали, отказывая себе буквально во всем, для совместной защиты от захватчиков, мы хотим обратить на украшение нашего города. Поступаем, как кокетка, обвешивающаяся золотом и драгоценными камнями!»
Перикл отвечал своим оппонентам: «Мы не обязаны никому давать отчета в расходовании этих денег. Мы их честно заработали, взвалив на свои плечи основную тяжесть войны. Мы отдавали кровь, а они — только золото. Сейчас, когда город надежно защищен стенами, надо обратить деньги на божественные цели, которые обеспечат нам одновременно и славу, и выгоду. Большое строительство позволит расцвести всем искусствам. Сотни и даже тысячи людей получат работу. Разовьются ремесла. Святыня будет не только украшать, но и кормить наш город».
Такие слова гораздо больше убеждали народ, нежели абстрактные рассуждения олигархов о справедливости. Народное собрание приняло представленный Периклом проект, а потом и решение о том, что начиная со следующего административного года, т. е. с 448/447, союзники снова должны выплачивать форос, причем в том же размере, что и раньше. Это объяснялось неудачей конгресса. Аргументация была простая: «Коль скоро государства Эллады не хотят обеспечивать безопасность на морях, эта обязанность ложится на Афины и их союз. И хотя сейчас исчезла угроза со стороны персов, в море могут появиться пираты. Любое соседнее государство также может захотеть ограбить наши купеческие корабли. Поэтому надо держать в постоянной боевой готовности флот и патрульные эскадры, что требует больших затрат».
Перикл отдавал себе отчет в том, какая буря возмущения поднимется среди союзников. Некоторые из них захотят выйти из союза. Такое случалось и прежде, когда еще шла война и его существование было абсолютно необходимо. Теперь же получалось, что тяжело добытый мир принес мизерную выгоду: год перерыва в выплате дани.
Как бы то ни было, цель была поставлена — господство над Морским союзом. Каждый год принимались новые решения, ставившие союзников в полную зависимость от Афин. Лучше всего об этом свидетельствовало распоряжение, разосланное всем городам союза в том же или в следующем году. Отныне союзникам под страхом сурового наказания запрещалось чеканить собственную серебряную монету и вообще пользоваться какими-либо серебряными деньгами, кроме афинских. Везде вводились аттические меры веса и длины. Право на собственную монету было символом государственной независимости. Отобрав у союзников это право, Афины показали, что считают их своими подданными.
Афина Лемносская
В 447 г. до н. э. Перикл отправился на Херсонес. Плыл не один, а в сопровождении почти тысячи афинян, которые остались там в качестве колонистов. На Херсонесе они получили наделы земли, или клер, от которого и произошло их название — клерухи. Жили на чужбине, сохраняя афинское гражданство и являясь как бы передовым отрядом афинян на подступах к Черному морю.
Основание клерурхии на Херсонесе преследовало еще одну цель. Эллинов, живших здесь уже в течение ста лет, со времени Мильтиада Старого, постоянно атаковали их соседи — фракийцы. Новые поселенцы закрепляли греческое присутствие. На всякий случай Перикл по примеру Мильтиада перегородил полуостров стеной. Поскольку поселенцы заняли часть сельскохозяйственных угодий, херсонесцам снизили размер их ежегодного взноса в казну Морского союза; принцип этот афиняне отныне постоянно применяли в тех государствах, на чьих землях они устраивали свои клерухии. Так Перикл Алкмеонид принял наследство, которое оставили Афинам на — Херсонесе род Филаидов, Мильтиад и его преемники.
В то же самое время колонии были основаны на островах Имброс и Лемнос. Толмид высадил тысячу клерухов на Евбее и пятьсот на Наксосе. На Андрос их отправилось более двухсот. Немного позднее в местность Брея на фракийском побережье были посланы тысяча человек, но они основали не клерухию, а отдельное государство, впрочем полностью зависимое от Афин. До наших дней сохранилось выбитое на мраморной плите установление народного собрания об основании колонии Брея. Вот его основные положения: «Для раздела земли будут избраны десять человек, по одному от каждой филы. Демоклид, по чьему предложению создается колония, получает для осуществления этой задачи самые широкие полномочия. Священные округа, уже существующие на территории будущей колонии, сохраняются; нельзя, однако, создавать новых. Во время праздника. Великих Панафиней, т. е. летом каждого года, колонисты из Бреи будут присылать в жертву Афине одного быка и полный воинский доспех. Еще одну жертву они принесут во время Дионисий. Если на колонию нападут враги, то помощь ей окажут соседние города, входящие в Морской союз. Воины, ныне находящиеся за пределами страны, также могут отправиться в Брею, но сделают это не позднее тридцати дней после окончания их службы. Колонисты должны выехать на новое местожительство в течение тридцати дней со дня принятия постановления. Затраты на путешествие им возместит по прибытии на место сопровождающий их чиновник».
К основному тексту было добавлено очень важное приложение: колонистами могут стать только представители двух самых бедных групп граждан[33].
Постановление народного собрания, таким образом, указало причины переселенческой политики: Аттика была перенаселена. Предоставление земли и работы ее жителям диктовалось экономической необходимостью и вместе с тем увеличивало популярность Перикла как настоящего друга народа, заботящегося прежде всего о неимущих.
Не везде афинские колонисты продержались долго. Даже те из них, кого пощадили войны и перевороты последующих десятилетий, позднее растворились в массе аборигенов. Память о них сохранилась только благодаря великим произведениям искусства. Так, выезжавшие на Лемнос клерухи захотели обеспечить помощь и благорасположение покровительницы города и своей новой родине. Сложились и заказали мастеру Фидию бронзовую скульптуру Афины, которая была установлена с левой стороны от входа на Акрополь. Сохранилась ее копия: богиня изображена молодой девушкой в ниспадающем складками пеплосе, волосы перевязаны широкой лентой. Свой шлем Афина сняла и держит его в правой руке, левая покоится на древке копья. Юное прекрасное лицо спокойно и доброжелательно. Такой ласковой и доброй покровительницей, к которой в любых случаях жизни можно обратиться с покорной просьбой и доверчивой мольбой, хотели видеть хозяйку Акрополя покидавшие ее землю афиняне. И хотя уже прошли века с тех пор, как умерли последние почитатели ее культа, никогда не будет недостатка в людях, преклоняющихся перед красотой Афины, прозванной Лемносской.
Коронея
Пока действовало пятилетнее перемирие со Спартой, Афины могли безнаказанно угнетать своих союзников. Правда, оба государства не скрывали взаимной вражды. Спартанцы недвусмысленно показывали, что они не намерены отказываться от своего влияния в Греции. И вот случилось так, что в те же годы святыню в Дельфах захватили фокеяне — немногочисленный разбойничий народ, как и все горцы, жадный до богатств, собранных в храме Аполлона. Правившая Дельфами жреческая олигархия немедленно обратилась за помощью к спартанцам. Те выгнали фокеян и преспокойно вернулись на Пелопоннес. Фокеяне же в свою очередь обратились за помощью к афинянам, с которыми их связывал союзный договор. Сам Перикл во главе афинских войск вошел в Дельфы и снова отдал их в руки фокеян. И хотя дело не дошло до непосредственного столкновения двух эллинских «сверхдержав», Афин и Спарты, это был первый грозный предвестник надвигавшейся бури.