лодия, и тень плода его да приосенит царские горы, ибо Тобою цари царствуют, славя Тебя вовеки».
В данном случае царь Константин употребил правильный и научный прием для составления своего труда, который и представляет в высшей степени ценный памятник — и не в археологическом отношении, а именно для X века. Что касается времени происхождения этого сочинения, то оно точно обозначено самим автором. На основании его показаний можно видеть, что первые 29 глав были составлены в 949–950 гг., все сочинение появилось не позже 953 г. Автору было тогда 48 лет, а царевичу Роману — 14.
В числе произведений, носящих имя Константина, должно быть особенно отмечено здесь то, которое весьма мало может претендовать на имя Константина, так как представляет собой сборник пьес разного времени, касающихся хозяйства, управления и официальной жизни дворцового ведомства. Это сочинение имеет оглавление «Еκδεσις της βασιλειου ταξεος» или «Dе Сеrimonis aulae Byzantinae» [134], в котором сохранились единственные и драгоценные данные по внутренней истории империи, где скрывается ключ для разгадки многих не выясненных еще сторон византийской официальной жизни. Нет ничего удивительного, что этот памятник занимает высокое место в ряду источников для истории Византии, хотя по материальному содержанию, по источникам происхождения и по своему составу он еще мало изучен (9). В настоящее время выяснено, что в этом сборнике содержатся цельные сочинения, так, например, труд патрикия Петра, включенный в главы 84–85 и 86–95. Главы 52–57 представляют сочинение протоспафария Филофея, составленное в царствование Льва Мудрого, а в этот последний включена книга архиепископа Кипрского Епифания о порядке кафедр (гл. 54). Единственный полный экземпляр рукописи «Придворного устава» сохранился в Лейпцигской городской библиотеке; он написан на пергаменте и принадлежит почти к современным Константину копиям (XI в.). Так как рукопись «Придворного устава» имеет важное значение для славянской и русской истории, то мы нашли полезным дать образцы ее в нескольких снимках.
Чтобы составить некоторое понятие о «Придворном уставе», приведем несколько строк из Рейске, первого комментатора этого памятника.
«Нет ни в области церковной, ни гражданской истории такого предмета, которого бы не касался «Придворный устав». Желающий изучить церковные порядки и уставы узнает из этой книги, какова была Греческая Церковь в X в., как избирались патриархи, каковы были сношения их с царями, каково было устройство греческих храмов, какой порядок праздников, какие были крестные ходы, в какие дни и в какие храмы и монастыри они совершались. Не менее обширное поле изучения ожидает здесь и интересующегося светской историей. Здесь можно видеть, как происходила коронация царей, как цари праздновали свои свадьбы, крестили детей, делали производство в чины, ездили в загородные дворцы; как они смотрели игры в цирке, слушали приветствия димов, раздавали награды победившим наездникам; как совершались народные праздники (воты, врумалии) и чествовались высокоторжественные дни (рождение и бракосочетание царей, годовщина основания города); как происходили царские обеды, ежедневные приемы и поздравления; как совершались процессии, как цари ходили на войну, возвращались из похода и делали торжественные въезды в город, как снаряжали на войну морские и сухопутные войска; как принимали иностранных послов и как отправляли своих в чужие страны. В этой книге рассеяно множество сведений о византийском чиновном и служилом сословии, о придворной, военной и гражданской службе».
«Придворный устав» не может быть рассматриваем как произведение одного автора. Подобные памятники составляются частями и постепенно, как постепенно вырабатываются и закрепляются практикой те обряды, чины и последования, которые нашли себе место, в «Уставе». Составитель излагает не новые или им придуманные обряды, но собирает и приводит в порядок то, что было записано раньше; его личная авторская роль заключается разве в некоторых дополнениях к найденному материалу сообразно с практикой, наблюдаемой в его время, и сообразно с вызываемыми временем и обстоятельствами изменениями в самых обрядах. Даже о второй части, которая могла бы на основании предисловия к ней быть приписываема одному автору, нельзя сказать, что она действительно составлена одним лицом. Точно так же нельзя думать, что «Устав» окончательно редактирован при Константине Порфирородном, ибо в нем встречаются статьи и позднейшего происхождения. В «Уставе» можно находить и очень древние элементы, относящиеся ко времени Льва, Анастасия и Иустина I, т. е. записи, которые происходят из V в. Очень значительная часть «Устава» должна быть отнесена ко времени Македонской династии, ибо царь Василий многие обряды восстановил, а иные впервые при нем введены. Окончательная редакция «Устава» должна быть относима к периоду от конца IX до конца X в. В этот период были вновь рассмотрены, редактированы и изменены, согласно существующей практике, старые записи или журналы о царских церемониях.
Хотя значение «Придворного устава» не может подвергаться спорам, но введение заключающегося в нем материала в научный оборот представляет значительные трудности, которые позволим себе указать здесь. В «Придворном уставе» мы имеем памятник совершенно особого характера. Занимаясь главным образом материалом для придворных церемоний, он получил окончательную редакцию тогда, когда эти церемонии сделались весьма сложны и разнообразны, так что стало трудно соблюдать в точности обряд. «Устав» редактировался окончательно для того, чтобы закрепить письмом разнообразные формы этикета, сохранение коих считалось в высшей степени важным, так как в них видели реальную действительность, служившую выражением живущей империи. В настоящее время мы не можем относиться к «Придворному уставу» как к факту реальной действительности; для нас получает значение не то, чтобы тот или другой чин, принимающий участие в придворной церемонии, исполнил обязательно так, а не иначе предписанное ему действие; не то, чтобы процессия в тот или другой праздник шла непременно по тем портикам, а не по другим; это был существенный вопрос для византийского церемониймейстера времени происхождения «Устава»; для изучающего же историю Византии нет интереса в восстановлении этих пышных процессий. Следует принимать в соображение не столько индивидуальные особенности каждого обряда, сколько идею, которая дала ему содержание и проникала его; нужно делать различие между формой и содержанием. Встречаемые при изучении «Устава» трудности, остающиеся доселе непревзойденными, зависят от того, что в терминах его и в обрядах застыла когда-то живая действительность византийской официальной, в особенности придворной, жизни. Современному исследователю предстоит задача восстановить и оживить эту действительность.
Несмотря на недостатки редакции, «Придворный устав» остается бесценным памятником, изучение которого способно пролить свет на многие темные стороны византийской государственной жизни. Чтобы кратко объяснить это, мы должны указать, что материал, внесенный в «Устав», заимствован из государственного архива, из современных приказов, из официальных донесений военных и гражданских чинов и во многих случаях представляет собой документальные данные, которые должны быть изучаемы с технической стороны, по их форме и содержанию, и которых терминология, не находящая себе параллелей в других литературных памятниках, скрывает в себе намеки на обычаи и целые учреждения, составлявшие характерные качества Византийской империи.
Глава XVIII
РОМАН П. ЦАРСТВОВАНИЕ НИКИФОРА ФОКИ
ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ НА ВОСТОЧНОЙ И ЗАПАДНОЙ ГРАНИЦЕ
/ОТНОШЕНИЕ К ЗАПАДНОЙ ИМПЕРИИ. ИТАЛИЯ И РИМ/
По смерти Константина, последовавшей 9 ноября 959 г., престол перешел к сыну его Роману II, достигшему 21 года. Он не оправдал возлагавшихся на него отцом его надежд и умер в 963 г., оставив двух малолетних сыновей: Василия, родившегося в 957 г., и Константина — в 961 г., и двух дочерей — Зою и Феодору. Кратковременное царствование Романа II показало, что он далеко не был подготовлен к ожидавшей его царственной роли и был совершенно чужд идеальных взглядов на Римскую империю, какие рисовались отцу его, императору Константину. Современники упрекали Романа II, что он совершенно не занимался государственными делами, предпочитая всему личные удовольствия и забавы в кругу недостойных сверстников. Легко понять, что придворные интриги, обычные и в другое время, должны были получить преобладающее значение. При дворе было много женского персонала, который необходимо должен был вступить в борьбу из-за влияния. Августа Феофано, супруга Романа, не выносила вдовы Константина VII, царицы Елены. Она употребила свое влияние, чтобы остаться законодательницей моды и вкуса, вытеснила Елену с пятью ее дочерьми из дворца и заставила постричься в монахини пять дочерей своего умершего свекра; это были царевны Зоя, Феодора, Феофано, Анна и Агафия. Царица-мать не вынесла постигшего ее горя и скончалась в 961 г. Хотя большинство государственных и придворных людей предыдущего царствования было удалено от дел, но некоторые из них удержались и при новом дворе. Главнейшее место принадлежало евнуху Иосифу Вринге, который и при Константине пользовался уже большим влиянием, а при Романе сделался всемогущим лицом. Таким образом, несмотря на интриги и борьбу партий при дворе, которые угрожали даже переворотом в пользу сына Романа, общее направление государственных дел находилось в хороших руках благодаря опытным администраторам и генералам, прошедшим военную школу на Востоке. Независимо от воли молодого евнух Вринга подготовил громадное военное предприятие, осуществленное в кратковременное царствование Романа II и придавшее этому царствованию неожиданный и малозаслуженный им блеск. Смерть Романа, происшедшая от истощения организма чрезмерными удовольствиями, вызвала толки среди константинопольского населения, и, между прочим, пущен был слух о том, что царь умер от яда, приготовленного августой Феофано. Хотя трудно подтвердить верность этой молвы, но, принимая в соображение характер царицы и ее дальнейшую роль в судьбах империи, следует думать, что молва могла быть правдоподобна. Вакантность трона за смертию Романа открывала блестящие перспективы для супруги его, так как представлялось необходимым объявить регентство за малолетством наследников престола, из коих старшему, Василию, было только 6 лет, а младшему, Константину, только 2 года. Естественным делом было принятие регентства августой Феофано, но ей пришлось бороться с двумя влияниями, которые могли быть опасны даже для нее, если бы она решилась пренебречь ими. Августа Феофано укрепила свое положение весьма практическим и на этот раз очень умным решением: она приблизила к власти самого популярного тогда в империи человека — знаменитого воителя на Востоке, прославленного победами над арабами Никифора Фоку.